Читаем без скачивания Вампиры в верованиях и легендах - Август Монтегю Саммерс

Мало найдется путешественников по Греции, начиная с XVII в., когда их вояжи впервые стали подробно записываться, и до наших дней, которые не рассказывали бы о вампирах, или vrykolakas. Важные свидетельства отца Франсуа Ришара и Турнфора уже были записаны. Пол Лукас, «Путешествия по Средиземноморью» которого были опубликованы в Гааге в 1705 г., так пишет о своих наблюдениях на острове Корфу (Керкира): «Несколько вполне здравомыслящих людей рассказывают о необычном факте, который часто случается в этих местах, а также на острове Санторин. По их словам, умершие люди возвращаются и появляются средь бела дня. Они даже входят в разные дома и ужасно пугают тех, кому они попадаются на глаза. Вследствие этого всякий раз, когда является один из таких призраков, власти сразу же отправляются на кладбище, чтобы эксгумировать труп. Его разрубают на крошечные кусочки и в конце концов сжигают по официальному приговору правителей и судей. После того как все это сделано, эти мертвецы или полумертвецы больше никогда не возвращаются. Господин Анджело Эдме, губернатор острова, уверял меня, что он сам оглашал приговор в случае такого рода, а более пятидесяти ответственных и полностью заслуживающих доверия человек единогласно засвидетельствовали эти факты».

Здесь будет к месту процитировать весьма интересный отрывок из «Путешествия по Далмации» аббата Джованни Батисты Альберто Фортиса. Эта часть книги адресована члену благородного венецианского семейства Моризини. Аббат пишет:

«О суеверии морлаков (в прошлом обособленная группа горного населения Далмации (совр. Хорватия). Потомки древнего романизированного иллирийского населения. Ныне говорят на сербско-хорватском языке, хотя еще в XVI и частично в XVIII в. у них сохранялось романское наречие. В Средние века итальянизированное население городов Далмации называло морлаками все сельское население этой страны. — Ред.). Морлаки, принадлежат ли они к Римско-католической или греческой церкви, имеют очень своеобразные представления о религии, а невежество их учителей каждый день усиливает это чудовищное зло. Они твердо убеждены в реальности ведьм, фей, колдовства, ночных призраков и волшебства, будто они видели тому тысячу примеров. Они также ни в малейшей степени не сомневаются в существовании вампиров и приписывают им, как в Трансильвании, тягу сосать кровь младенцев. Поэтому когда умирает человек, подозреваемый в том, что он стал вампиром, или vukodlak, как они его называют, ему разрезают бедра и втыкают в тело булавки, полагая, что после этого он не сможет ходить. Даже есть примеры, когда морлаки, вообразив, что после своей смерти они могут испытывать жажду детской крови, умоляют своих наследников, а иногда и обязывают их обращаться со своим телом как с телом вампира, когда они умрут.

Самый храбрый гайдук, дрожа от страха, пустится наутек при виде призрака, привидения, фантома или тому подобных гоблинов, которых разгоряченное воображение легковерных и предубежденных людей всегда им нарисует. И они не испытывают стыда, когда их высмеивают за этот страх, а отвечают почти словами Пиндара: „Страх, который порожден духами, заставляет даже сынов Божьих бежать без оглядки“. Женщины, как можно вполне естественно предположить, в сотню раз более боязливы и склонны видеть несуществующее, чем мужчины; а некоторые из них, часто слыша в свой адрес слово „ведьма“, и на самом деле верят, что они ведьмы. Старым ведьмам известно много колдовских наговоров, самым распространенным из которых является наговор на то, чтобы соседские коровы перестали доиться, а их молоко перешло в корову колдуньи. Но они могут творить и более любопытные вещи, чем это. Я знаю одного молодого человека, сердце которого, пока он крепко спал, вынули у него из груди две ведьмы, чтобы пожарить и съесть. Бедняга не ощутил этой потери, пока не проснулся, и тогда стал жаловаться на то, что на месте сердца в его груди пустота. Нищенствующий монах, который лежал там же, но не спал, видел всю эту анатомическую процедуру, которую проделывали ведьмы, но не мог помешать им, потому что они его заколдовали. Однако колдовство утратило свою силу, когда молодой человек без сердца проснулся, и оба они захотели наказать ведьм. Но те, натершись какой-то мазью, улетели. Монах подошел к очагу, взял сердце, к тому времени уже пожаренное, и предложил молодому человеку съесть его. Как только парень сделал это, он совершенно вылечился, что разумно было предположить. Добрый монах рассказал эту историю и будет еще часто ее рассказывать, клянясь в ее правдивости. А люди не осмеливаются подозревать, что это вино заставило рассказчика видеть то или иное, а две женщины, одна из которых не была старухой, бежали от него совершенно по другой причине, а не потому, что были ведьмами. Колдуний называют Gestize, а для противодействия им есть другие, которых называют Babornize, такие же искусные в снятии чар. Сомневаться в существовании этих двух противоборствующих сил было бы хуже, чем безбожие».

Более чем полвека спустя добродетельный аббат Пэшли рассказывает следующую историю в своих «Путешествиях по Криту» (1837):

«Однажды в деревню Каликрати в районе Сфакии (Хора-Сфакион) стал являться katakhanas, и люди не знали, кто он такой и откуда. Этот katakhanas убивал и детей, и взрослых людей; он истребил население не только этой деревни, но и многих других деревень. Его похоронили в церкви Святого Георгия в Каликрати, а так как в то время он был человеком с положением, то над его могилой соорудили арку. Один пастух, крестный отец усопшего, пас овец и коз неподалеку от этой церкви и, когда его застал ливень, зашел в склеп, чтобы укрыться от дождя. Потом он решил поспать и провести там ночь и улегся на камень, обхватив его крест-накрест руками, как подушку. Люди могут сказать, что именно по этой причине katakhanas не смог выйти из могилы. Ночью, когда katakhanas снова захотел выйти, чтобы убивать людей, он сказал пастуху: „Крестный, вставай, у меня есть дело, и мне надо выйти наружу“. Пастух ему не ответил ни в первый раз, ни во второй, ни в третий, ведь он знал, что этот человек стал katakhanas и именно он причинил в округе столько зла. По этой причине он сказал ему, когда тот в четвертый раз обратился к нему: „Я не уйду отсюда, потому что я боюсь, что ты можешь сделать мне что-нибудь плохое. Но если уж я должен встать, поклянись мне своим саваном, что ты не причинишь мне зла, и тогда я встану и уйду“. Но тот не произнес то, что ему было предложено, а сказал совсем другое. Тем не менее, когда пастух не позволил ему выйти из могилы, katakhanas дал клятву, как того хотел пастух. И тогда мужчина встал, убрал руки с камня, а katakhanas вышел из могилы, поздоровался с ним и сказал: „Крестный, не уходи, а сиди здесь. У меня есть дело, и я должен уйти, но через час вернусь и кое-что тебе скажу“. И пастух остался его ждать.