Читаем без скачивания Тринадцать заколдованных котов. Сказки и легенды Британских островов - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Шло время, и барышник думал, что наконец-то ему попался покладистый покупатель. Всякий раз, как ему случалось купить хорошую лошадь, он приводил ее поздно вечером на Боуденскую пустошь, когда было уже совсем темно. Тут к нему навстречу выходил седовласый незнакомец, покупал лошадь и платил за нее старинными золотыми монетами.

Пожалуй, барышник и до сего дня продавал бы лошадей старцу, если бы сам не оплошал.

Кенонби Дик любил выпить. Его постоянные покупатели это знали и всегда ставили ему угощение. Но старец ни разу его не угостил. Он только платил деньги и уводил купленных лошадей.

И вот как-то раз Дику пуще прежнего захотелось выпить. А он догадывался, что таинственный покупатель живет где-то поблизости, — ведь он вечно бродит по горам, когда все люди спят. И вот, продав лошадь старцу, Кенонби Дик намекнул, что не худо бы, мол, «пойти нам к тебе домой и маленько подкрепиться».

— Только смельчак отважится проситься ко мне в гости, — отозвался на это старец. — Но, коли хочешь, пойдем со мной. Только помни: если ты оробеешь, потом весь век будешь каяться, что пошел.

На это Кенонби Дик только расхохотался.

— Да я еще ни разу в жизни не сробел, — вскричал он, — и черт меня подери, если я чего-нибудь испугаюсь теперь! Показывай дорогу, старик! Я пойду за тобой следом.

Старец, не ответив ни слова, начал подниматься по узкой тропинке на пригорок довольно странного вида. Издали он напоминал зайца, и потому люди прозвали его «Заячьим холмом».

Говорили, будто на этом пригорке собираются ведьмы, и ночью никто не решался проходить мимо него. Но Кенонби Дик не боялся ведьм и смело шагал в гору вслед за своим проводником. Впрочем, надо сказать, что он немного смутился, когда старец вдруг повернул ко входу в какую-то пещеру. Это тем более удивило барышника, что раньше он не видел никакой пещеры на этом склоне.

Он остановился и в недоумении оглянулся кругом, спрашивая себя, куда же ведет его старец. А тот с упреком посмотрел на него.

— Можешь повернуть назад, — сказал старец. — Я тебя предупреждал, что ты пускаешься в очень опасный путь, навстречу тягчайшему испытанию твоей смелости.

В голосе его звучала насмешка, и это задело Дика за живое.

— А кто говорит, что мне страшно? — возразил он. — Просто я хотел запомнить это место, чтобы в другой раз найти пещеру.

Незнакомец только пожал плечами.

— Найдешь, если пожелаешь прийти сюда опять, — сказал он.

И он вошел в пещеру, а Дик следовал за ним по пятам.

Первые два-три шага они сделали в непроглядной тьме, и барышник, пожалуй, отстал бы от своего проводника, если бы тот не протянул ему руку. Но вскоре впереди забрезжил слабый свет. Он становился все ярче и ярче, и наконец спутники очутились в огромном подземелье. Его тускло освещали пылающие факелы, вставленные в щели каменных стен. Света хватало лишь на то, чтобы различить окружающие предметы, но они отбрасывали на пол такие темные тени, что чудилось, будто от них еще больше сгущается полумрак, царивший в обширной пещере.

Всего удивительней было то, что вдоль одной из стен здесь тянулся длинный ряд денников, точь-в-точь как в конюшне, и в каждом деннике стоял вороной конь, взнузданный и под седлом, словно готовый к бою. А на соломе у ног каждого коня лежал его хозяин — могучий рыцарь в черных как уголь доспехах, с обнаженным мечом в руке, защищенной железной наручью.

Но ни один конь не шевелился, ни одна цепь не гремела. Рыцари и кони были одинаково безмолвны и недвижны. Казалось, будто их околдовали и превратили в изваяния из черного мрамора.

В этих безжизненных, оцепенелых конях и людях и в этом гнетущем безмолвии было что-то до того жуткое, что как ни смел был Кенонби Дик, мужество ему изменило и колени его задрожали.

Однако он последовал за старцем в дальний конец подземелья. Там стоял стол старинной работы, а на нем лежали сверкающий меч и рядом — охотничий рог, украшенный диковинными узорами.

Когда они подошли к столу, старец повернулся к Кенонби Дику и торжественно проговорил:

— Ты, наверное, слышал, добрый человек, про Томаса Лермонта из Эрсилдуна. Люди прозвали его «Томас Стихотворец». Он одно время жил у королевы Страны Фей и получил от нее Дар Правдивости и Дар Прорицания.

Кенонби Дик только кивнул, — язык прилип у него к гортани и сердце упало, когда он услышал имя прославленного прорицателя. Ведь он знал, что, если судьба свела его с Томасом Стихотворцем, значит, не миновать ему встречи с грозными Силами Тьмы.

— Я, говорящий с тобою, и есть тот самый Томас Лермонт из Эрсилдуна, — продолжал седовласый старец. — А следовать сюда за мной я позволил тебе потому, что хотел узнать, из какого ты теста вылеплен. Вот перед тобой лежат рог и меч. Тот, кто затрубит в этот рог или обнажит этот меч, станет, если только не испугается, королем всей Британии. Так сказал я, Томас Стихотворец, а ты знаешь, что с уст моих не может слететь ложь. Что до тебя, все зависит от твоей храбрости. И задача твоя будет легкой или тяжелой смотря по тому, что ты возьмешь в руку раньше — меч или рог.

Надо сказать, что Кенонби Дик больше привык орудовать кулаками, чем играть на музыкальных инструментах, поэтому он сначала решил было взять меч. Думал: «Что бы ни случилось, а в руке у меня будет чем защищаться». Но только он протянул руку к мечу, как ему пришло в голову, что если пещера полна духов, — в чем он не сомневался, — то они примут это как вызов на бой и всем скопом кинутся на него.

И вот он дрожащей рукой взял рог и затрубил, но до того тихо, что трубные звуки вряд ли донеслись до другого конца пещеры.

Однако в ней сразу же началось такое, что содрогнулся бы и храбрейший из храбрых. По огромному подземелью прокатились раскаты грома; зачарованные рыцари и их кони внезапно пробудились от своего колдовского сна. Рыцари вскочили на ноги, схватили свои мечи и угрожающе размахивали ими, а огромные вороные кони били копытами об пол, фыркали и грызли удила, словно стремясь вырваться из денников. В пещере, где лишь минуту назад царило безмолвие, поднялся дикий шум и переполох.

Теперь пришла пора Кенонби Дику показать, что он храбрец, и если