Читаем без скачивания Дядя Лёша - Мария Семенова

Стоявший поодаль Валера мысленно покрутил пальцем у виска. Ему показалось, что Игорь окончательно озверел. Только шеф еще мог его сдерживать. Вот и прическу себе соорудил какую-то нечеловеческую… С этого момента светлый образ крутого Игорька стал несколько меркнуть в его глазах.

На улице было темно, холодно и промозгло. Антон умудрился даже промочить ноги, — никакая итальянская обувь не в состоянии долго держаться питерской осенью. Хмель сошел окончательно. Все были уставшие, замерзшие и злые. Матерясь и чертыхаясь, они пошли в дом, чтобы там согреться, приняв горячительные напитки.

Им было невдомек, что под крыльцом скорчившись сидела та самая дрянь, на голову которой они обрушивали сейчас все возможные проклятия и которой сулили самую мучительную смерть.

Был жуткий холод. Но Кристина сначала этого даже не замечала. Пока ее мучители рыскали вокруг дома, топали по крыльцу вперед и назад, пока трещали где-то поблизости автоматные очереди, она сидела не шевелясь, не делая ни малейшего движения, но при этом совсем не чувствовала холода. Высокомерное презрение к Антону и его подручным сменилось запоздалым почти животным страхом. Кристина понимала, что теперь, после побега, с ней уже не будут разводить разговоры, а просто сразу приступят к делу, а потом, скорее всего, убьют.

Однако наконец поиски прекратились, а джип мирно застыл во дворе, в доме еще некоторое время продолжался шум и слышались голоса, но скоро замолкли и они. Свет погас. И только тогда Кристина в первый раз осмелилась пошевелиться и обнаружила, что тело стало непослушным, как будто она за эти пару часов превратилась в деревянную куклу. Однако выбираться из-под крыльца она не решалась. Надо ждать, и ждать еще придется очень долго.

Пока Антон и его ребята топали над головой, Кристина ни о чем не думала, как будто в критическую минуту способность к абстрактному мышлению пропала и она превратилась маленького испуганного зверька, который инстинктивно, не рассуждая, ведет себя так, чтобы выжить. Теперь же, когда непосредственная опасность миновала, к Кристине вернулась способность думать, взвешивать, смотреть на себя со стороны. И она в полной мере воспользовалась этой способностью. К тому же это отвлекало от ощущения проникающего до костей холода.

Вся ее жизнь сейчас прошла перед ней, как будто ее показывали по миниатюрному телевизору. Кристина вспоминала, как познакомилась с Вадимом, как буквально боготворила его, не замечая его недостатков и находя достоинства там, где их не было. Она и раньше, понимала, что он очень скрытный, но приписывала это. тем таинственным делам великой важности, которыми он занят. А оказалось, что он скрывал собственную мелкость, неприглядность. И все-таки Кристина его любила. Однако не по-прежнему, а совершенно иначе. Она, как и большинство петербуржцев, знала о внешних событиях жизни Вадима Воронова — про Рим, про фонд, но она, в отличие от многих, понимала, какие муки должен был переживать при этом сам Вадим. При его-то немыслимой гордости. «Но теперь его утешает Валерия», — мрачно думала Кристина, хотя плохо представляла, как эта холодная красавица вообще может кого-то утешать. Но возможно, в кругу семьи, дома она становится другой…

В любом случае, все ее отношения с Вадимом теперь казались одной большой ошибкой. Она, Кристина, все делала неправильно, она была с ним глупышкой, нашедшей своего принца, а ему нужна была опора. Только нашел ли он ее в той, барышне из казино?

Отношения с Вадимом были ошибкой, но не самой главной. Страшной ошибкой была смерть бабушки. Кристина до сих пор не могла простить себе того, что делала. Конечно, можно было винить и мать — Ванда последние пару лет вообще не уделяла им внимания, — но главную вину за произошедшую трагедию Кристина чувствовала за собой. Да, у Антонины Станиславовны было слабое сердце, высокое давление, ей было много лет, но все равно она вполне могла бы прожить еще три года, пять. Даже сейчас, сидя под крыльцом чужого дома, окоченевшая, чудом избежавшая надругательства» Кристина в отчаянии вспомнила тот день. И у нее снова, как тогда, сжалось сердце.

Кристина попыталась изменить положение, в котором застыла, но при этом сзади что-то хрустнуло. Этот звук показался оглушительным, как будто рядом выстрелили. Кристина замерла и прислушалась — теперь в доме ей начали мерещиться шумы, скрипы, тихие шаги. Казалось, что кто-то крадется к входной двери и непременно распахнет ее внезапно, стоит только беглянке встать и выбраться из своего неуютного убежища.

Однако прошло пять минут, десять, шорохи не возобновились, и Кристина отважилась на новую попытку пошевелиться. Она ощупала рукой землю позади себя и обнаружила на земле сухую веточку — она-то, предательница, и хрустнула в неподходящий момент. Отодвинув ветку, вконец замерзшая девчонка потихоньку выбралась из-под крыльца и, все еще не решаясь подняться на ноги, осмотрелась.

Было тихо. Только где-то вдалеке гудели машины на большом шоссе. Поселок спал, по крайней мере, так думала Кристина. На самом деле почти все коттеджи были еще не закончены и, соответственно, еще не обзавелись обитателями. Поэтому не слышно было даже собачьего лая — этой неотъемлемой принадлежности любого поселка, неважно, затерян ли он где-нибудь в тайге или гордо вырос неподалеку от престижного Царского Села, он же город Пушкин.

Наконец Кристина решилась подняться на ноги. Она внимательно всмотрелась в окна высившегося перед ней особняка. Везде была темнота — ни ночника, ни огонька от сигареты. Кристина пошевелила ногами — они застыли совершенно, и сама она в легком плащике, надетом на выходное платье, продрогла так, что казалось, холод доходит до самого мозга костей. «Свалюсь ведь с ангиной или с чем похуже», — пришла в голову простая будничная мысль, и Кристина даже удивилась ей. Значит, смерть отменяется — ведь болеть могут только живые.

Она сделала шаг — окоченевшие ноги были как ватные. Теперь вон отсюда. Она быстро прошла по двору к воротам. Когда она проходила мимо джипа, он, как недремлющий страж, закричал электронным голосом, стараясь разбудить хозяев. Но Кристина уже добежала до калитки и выскочила наружу. На ее счастье, ограда была не закончена, и кодовый замок пока не работал. Джип, увидев, что беглянка ускользнула, перешел на другую мелодию, а потом затих, разочарованный.

Кристина жалась к заборам, темными громадами вздымавшимся по обе стороны улицы, хотя это было совершенно излишним, — никаких фонарей здесь, разумеется, еще не было.

Скоро поселок кончился. К этому времени ночная темень начала понемногу редеть, и ей на смену шли Молочно-белые утренние сумерки. Почему-то от этого стало еще холоднее, ее бил такой сильный озноб, что это, наверно, можно было бы заметить невооруженным глазом. На жухнущей осенней траве сверкала изморозь. Это был первая ночь с заморозками на почве. «Только бы не упасть», — думала Кристина.

Она шла по дороге, не имея ни малейшего представления, куда та ее приведет. Вокруг было тихо и пустынно, и, если бы не леденящий холод, Кристина не могла бы не оценить потрясающую красоту этого пейзажа. Рассвет, искрящаяся инеем желто-зеленая трава, полуголые деревца с темными от сырости стволами — в этом была своя неописуемая красота, поскольку природа красива в любом своем наряде.

Однако Кристина была слишком измотана, чтобы наслаждаться красотами. Она вспомнит об этом потом и перенесет ее на свои картины. А пока она шла по дороге, и ей казалось, что она плывет сквозь влажный холодный воздух, как сквозь водяную толщу.

Внезапно впереди за поворотом Кристина услышала необычный звук, напоминающий цоканье лошадиных копыт. Она в панике стала соображать, что бы это могло быть — машина, зверь, человек? Звук приблизился, и теперь она поняла, что не ошиблась — за поворотом шла лошадь. Но если это так, значит, с ней должен быть и человек. Кристина запаниковала. Несмотря на свое отчаянное состояние, менее всего сейчас она хотела бы встретиться лицом к лицу с человеком. Если бы навстречу вышел волк или медведь, она испугалась бы явно меньше. Она нуждалась в помощи, но от людей уже не ждала ничего, кроме зла. Так Робинзон Крузо, многие годы мечтавший о встрече с людьми, увидев отпечаток человеческой ноги не испытал ничего, кроме панического ужаса. Ведь хомо сапиенс — самый хитрый, коварный и жестокий из всех представителей царства земного.

Раздумывать было некогда. Кристина быстро огляделась и метнулась в мокрые кусты при дороге. В тот же миг ее ноги провалились в холодный мокрый торф по самые щиколотки. Но это было все равно, в ее голове билась одна единственная мысль: только бы не заметили. Она побежала по мокрому болотистому подлеску, споткнулась о корягу, упала, попыталась снова встать — проклятая щиколотка, которую она подвернула, прыгая из окна второго этажа, уже привычно подвернулась вновь. Кристина свалилась ничком на мокрый мох и, не в силах подняться, лежала, ощущая, как постепенно намокает ее одежда и она погружается в тягучую ледяную ванну.