Читаем без скачивания Собрание сочинений в 15 томах. Том 13 - Герберт Уэллс

Он впился взглядом в Фелисию и задал ряд риторических вопросов. Вот хотя бы, к примеру, какую роль во всем этом играли иезуиты? А какова была роль энциклопедистов? Что скрывалось за Великой войной? Совершенно очевидно, что значимость ее со стороны или, так сказать, видимость, это вздор, просто маскировка. Внезапное крушение христианской монархии в России — это еще более фантастически нереальный факт, если опять-таки судить только по видимости. Что такое, я спрашиваю вас, Распутин? О да, мы знаем, кто он, но что он такое? И что представляют собой эти глубокие, сложные тайны, которые скрываются за всеми этими финансовыми и экономическими беспорядками современного мира?

Он остановился. Фелисия не знала, что сказать, но мисс Уоткинс в экстазе духовного просветления быстро закивала головой. Она сидела, крепко стиснув руки.

— Нет, в самом деле, что? — повторила она. — Нет, в самом деле?

Хлоя на время отвлекла их от этой проблемы.

— Прикажете подать сюда кофе и старый бренди, мисс? — спросила она.

Ей явно хотелось убрать со стола.

Капитан насторожился при словах «старый бренди», и маленькая компания снова перешла в гостиную, где топился камин и стояли уютные кресла и удобный столик. Здесь доклад о человеческих распрях возобновился в более интимном тоне. Сигар не было, но были очень хорошие египетские папиросы, и обе леди чопорно закурили.

— Мне случайно стало известно… — произнес он из глубины самого глубокого кресла и уставился на красные угли и шипящие, пляшущие языки пламени. — Мне по роду моей службы пришлось… — медленно выговорил он, следуя за своим воображением, и снова погрузился в задумчивость.

Они сидели и ждали. Уже сколько лет не приходилось им так интересно проводить вечер.

Он размышлял вслух:

— Откроется ли когда-нибудь истина? Сможет ли человечество выдержать ее? Убийство в Сараеве. Возвращение Ленина в Россию через Германию. Вот такие события… Я иногда задумываюсь над этим.

— Тайны, — глубокомысленно промолвила Фелисия и тоже поглядела на огонь с точно таким же выражением, как и он.

Но после этого он заставил их некоторое время помучиться. Было совершенно очевидно, что этот человек обладал не только удивительными сведениями, но и большой сдержанностью.

— Это действительно самый настоящий старый бренди, — сказал он. — Должно быть, сорок восьмого года.

Фелисия обратила к мисс Уоткинс вопрошающий взгляд.

— Он, конечно, нам говорил? — начала она с сомнением, намекая на рыжеватого молодого мистера Хиггс и Бриссон.

Мисс Уоткинс проявила больше уверенности.

— Так и есть, сорок восьмого, — сказала она. — Удивительно, как вы могли это узнать?

— Как бы я мог не узнать, дорогая леди. Выдержано до совершенства.

Они пытались задавать ему разные вопросы, чтобы заставить его вернуться к прерванному рассказу. Но он не поддавался.

— Как мирно вы живете здесь! — заметил он. — Как спокойно!

Это был момент, когда обе леди почувствовали несравненное удовлетворение. Да, они действительно прочно и уютно устроились здесь, окружив себя незыблемыми ценностями человеческой жизни. Все высокие достижения цивилизации отгораживают их от ужасов озверелого мира. А все-таки какой сладостной дрожью пронизывала их мысль о подкрадывающихся извне темных силах, обо всех этих махинациях, большевизме, насилиях, убийствах; о неистовых бунтовщиках, неведомых страшных угрозах, нависающих где-то в отдаленье; и хоть им здесь можно и не опасаться, но ведь все-таки они существуют, эти чудовищные силы.

— Спокойно, да, — сказала мисс Уоткинс. — Но ценою каких незримых усилий! Мы просто не задумываемся над этим.

— Да, это правильно — незримые усилия, — согласился капитан, и ясно чувствовалось, что он вот-вот перейдет к новым откровениям.

Казалось, он мысленно перебирал ряд примеров.

— Фанатики! — бормотал он. — Загадка фанатизма. Типы! Исступленные мечтатели! Упрямые радикалы. Претензии на научное всеведение. А некоторые просто злоумышленники. Анархисты! Открытые враги общества! Разрушить! Разрушить! «Наша порода», — говорят они. Огромная антирелигиозная организация, тайная, мрачная, незримая, связывает их. Есть души — страшно подумать об этом! — которые действительно по природе своей враждебны всему человеческому. Великий заговор. Против христианства. Против человечества.

Среди пылающих в камине углей на одно мгновение смутно выступило кроткое лицо молодого человека, с которым он ехал в поезде, или по крайней мере половина его лица. Рыжеватый язык пламени превратился в Тедди Брокстеда, порывавшегося сказать что-то. Ну нет, ему ничего не удастся сказать.

— Они пустили корни по всему свету, — произнес капитан. — Подкапываются. Сеют сомнения и разъедают. Они совращают молодежь. И они ждут своего времени. Евреи финансисты. Крейгер и Толл. Торговля наркотиками. Гнуснейшие сделки. Все это одна грандиозная система. Один громадный заговор. Разрушить существующий строй. Но, слава богу, у нас есть еще люди! Неста Уэбстер, великий наблюдатель, высмеял их в свое время. А теперь Т.С.Элиот. Вам следует почитать Т.С.Элиота. Один из величайших умов нашего века. Огромное влияние. Осторожный, Придирчивый — и все же вождь. Молодежь обожает его. Он принял заветы Несты. Сделал их приемлемыми. Облагородил их. Он прямо и просто предлагает выбор человечеству.

Некоторое время он распространялся о заслугах Т.С.Элиота.

— Англиканский монархист, — задумчиво заключил он. — Никогда еще ни один человек не употреблял таких благородных усилий, чтобы смыть с себя пятно своего рождения.

— Вы хотите сказать, он рожден вне… — спросила мисс Уоткинс, запинаясь, но в то же время дрожа от любопытства.

— О нет, совсем другое. Он родился в Америке. Его дед был столпом бостонского либерализма. Эта увядшая мечта прогресса! Как великолепно он опровергает ее!

Вслед за этим он заговорил о королевском величии, о королях.

— Современный мир, — сказал он, — погрязший в обыденщине, соперничестве, шумихе и неизменном потворстве своим страстям, забыл о королевской власти. Но королевская власть существует, и она возглавляет борьбу против этих темных, недремлющих сил. Короли, монархи — это самые непостижимые из людей. Их появление носит характер церемониала. Неизменно. Это их внешний долг. Но говорят ли они когда-нибудь? Открывают ли себя? Они словно маски, за которыми скрыты их непроницаемые, глубокие души. Душа короля, подумать только! Нечто священное! Eikon Basilike.[23] Не всякому дано ее узреть. В редких случаях она на мгновение открывается миру. Русский царь Александр Первый, Александр Священного союза, вот он, например, позволил миру заглянуть в глубины монаршей души.

— Венский конгресс. Я видела фильм в Векстере, — начала было Фелисия, но тотчас же прервала свое выступление и с жадным вниманием стала слушать то, что говорил капитан.

— Кайзер, — сказал он и откашлялся. — Кайзер, — повторил он, — был неповинен в войне… не больше, чем любой человек в Европе.

— Но так ли это? — воскликнула Фелисия.

— Вы знаете, это совсем не то, что мы слышали, — сказала мисс Уоткинс. — Совсем не ортодоксальный взгляд.

— Нет человека на свете более непонятого, чем он. Загадочная натура. Мистик. Глубокий мистик. Посредник между богом и людьми. Человек, который постиг бога, — это с одной стороны, и вместе с тем глубоко постиг человечество.

— Но война?

— Не он затеял ее. Его вынудили силой. Мне это известно. Известно совершенно точно.

— Но кто же тогда начал войну?

— Следовало бы спросить не «кто», а «что», — ответствовал капитан, и он снова нарисовал им величественную фигуру монарха, пребывающего в изгнании в Доорне.

— Разрешите мне объяснить вам, каково было положение кайзера, вот так, как он мог бы объяснить это сам, что он и сделал однажды. В течение целого бурного столетия великие традиции Священного союза держались крепко, и мир, управляемый дружной семьей монархов, прожил чудесные сто лет. Нам теперь так или иначе приходится признать это. Несмотря на сорок восьмой год, несмотря на непрекращающиеся подкопы черного радикализма и здесь, и там, и повсюду, несмотря на то, что Америка как будто отошла от объединившегося христианского мира, счастливая человеческая жизнь текла широким потоком. Война Северных и Южных штатов окончилась благополучно главным образом благодаря мудрому вмешательству королевы Виктории.

— Так ли это? — воскликнула Фелисия.

— Она относилась к Линкольну с величайшим расположением, — пояснил капитан. — Так же, как и он к ней. И все это совершилось очень спокойно.

Он вернулся к своему повествованию.

— И вдруг, казалось бы, безо всякого предупреждения, всякая нечисть, тайные силы, Распутин и все, что скрывалось за ним в России, франкмасоны во Франции и пушечные фабриканты — все поднялось сразу. Произошло это убийство — оно было подготовлено заранее, — и плотина прорвалась.