Читаем без скачивания Обитель - Шеннон Макгвайр

— Октобер, она была кошкой. Если бы она их прятала, в чем была бы забава?

Менталитет кейт ши в одной фразе.

Частным детективом я стала благодаря тому, что хорошо умею сосредотачиваться, отсеивая все, что отвлекает от текущей задачи. Я настолько ушла в изучение содержимого стола Барбары, твердо зная, что Тибальт заметит любую возможную угрозу, что искренне удивилась, когда рядом со мной очутился Эллиот и сказал:

— Пора.

— Что? — Я подняла голову. — Ой, Эллиот, уже закат?? Я взглянула на стену, где, по моим расчетам, должно было быть окно, и нахмурилась. — Сильвестра еще нет?

— Нет. Но, пожалуйста, пойдем. Скоро появится Терри.

— Идем. — Я положила бумаги и последовала за Эллиотом. Тибальт молча двинулся следом.

— Мы были не вполне откровенны с вами, — покосившись на меня, произнес Эллиот на ходу.

— Я заметила. Понятие о полном представлении информации у вас тут не в чести.

— Даже больше, чем ты думаешь. Алекс встретит нас в столовой.

— Алекс? — Я уставилась на Эллиота. — Дуб и ясень, Эллиот! Я не хочу в его присутствии обвинять его сестру в убийстве!

Пусть я его и невзлюбила, но у всего же есть пределы.

— Не беспокойся. — Эллиот печально улыбнулся. Что-то в этом было, что-то важное, но я никак не могла понять, что именно. — До заката она не появляется никогда.

— О чем ты? — я запнулась. — Если она из кровососов, а ты мне об этом не сказал…

Среди фейри тоже есть что-то типа вампиров, и большинство из них не выносят солнца.

— Это не так, — ответил Эллиот, открывая дверь в столовую. — Прошу.

За одним из столов сидел Алекс, в джинсовой куртке поверх белой хлопковой рубашки и в трикотажных штанах. Устало подняв голову, он увидел меня и побледнел.

— Кхм, привет, Тоби. Эллиот. Парень, с которым я не знаком.

— Тибальт, — уточнила я.

Тибальт придвинулся ближе, заслоняя меня, и начал почти беззвучно рычать. Я бросила на него удивленный взгляд.

— Кхм, понятно, — произнес Алекс.

— Уже скоро закат, Алекс, — сказал Эллиот. — Тоби нужно поговорить с твоей сестрой.

— Что? — почти испуганно вскинулся Алекс. Я внимательно за ним наблюдала. — Ее здесь нет. Ты же знаешь.

— Нам придется остаться, пока она не появится, — покачал головой Эллиот. — Извини.

— Эллиот… — начал было Алекс.

— Тоби, — сказал Эллиот, не глядя на меня, — пожалуйста, расскажи Алексу о своих подозрениях.

Я перевела дыхание.

— Не думаю, что это его хоть как-то касается.

Рык Тибальта становился громче, отвлекал меня.

— Необходимо, чтобы он узнал, почему должен сейчас остаться, — серьезно объяснил Эллиот. Я нахмурилась.

— Раз ты так уверен…

— Я уверен.

— Ладно. — Я повернулась к Алексу и проговорила: — Я считаю, что твоя сестра причастна к убийствам.

— Правда? — испуганно пискнул Алекс.

— Я не знаю, в чем ее мотив, но у нее нет алиби, она не участвовала ни в одной поисковой группе, она была одна, когда обнаружила первое тело. Может, она и не виновата. Может, у нее есть разумные причины. Но выглядит это не слишком хорошо.

— И ты хочешь ее увидеть.

— Да, хочу. Слишком много смертей. Оставить все как есть мы не можем.

Если я не отыщу для верхушки аристократии того, кого они смогут наказать, тогда они выберут сами, и будут куда неразборчивее, чем я. Могут забрать нас всех, по обвинению в противодействии расследованию.

— Эллиот? — Алекс взглянул на него круглыми глазами.

Тот покачал головой и горько улыбнулся.

— Сам виноват. Надо было быть осторожнее. Я ведь говорил, чтобы ты не заигрывался.

Я не понимала, о чем идет речь, зато, похоже, понял Тибальт. Он внезапно зарычал в полную силу, одним прыжком бросился к Алексу, схватил его за запястья и поднял в воздух, словно пушинку.

— Да как ты смел! — взревел он.

— Я ей ничего не сделал! — заорал Алекс в ответ.

— И уже никогда не сделаешь. — Тибальт выпустил левую руку Алекса, тем самым освободив собственную — на которой вдруг блеснули когти.

И тут солнце ушло за горизонт.

В реальном мире трансформации не происходят так, как мы ожидаем. Свет вокруг Алекса подернулся туманом, волосы из золотых стали черными, загар на коже выцвел, и когда видение вновь сфокусировалось, Тибальт держал над землей задыхающуюся Терри. Эта перемена, похоже, сбила его с толку, так что Терри удалось вывернуться из его хватки и встать на дрожащих ногах. У женщин легкие меньше, чем у мужчин, и закат, наверное, воспринимается, как тяжелейший приступ астмы.

Трансформация оказалась последней недостающей частью: теперь ответ на вопрос о происхождении Алекса и Терри сиял неоновыми буквами, позволяя всем остальным кусочкам головоломки встать на свои места. Фраза Гордан, что на склоне холма холодает. Быстрота, с которой возникло наше взаимное влечение. То, как Алекс мог, всего лишь улыбнувшись, заставить меня забыть о работе. Чары, которые продолжали действовать на меня даже тогда, когда я уже знала об их существовании. То, что я не смогла сразу определить расу, что возненавидела Терри с той же скоростью, как влюбилась в Алекса. И птицы… о корни и ветви.

— И птицы давно не поют, — процитировала я в ужасе. Китс мало что знал о фейри, но ему хватило, чтобы кое-что понять правильно. Гиан канна, иначе любословы. До сих пор я ни разу не видела подменыша гиан канна — только слышала о них, потому и не смогла распознать кровь. Истинные гиан канна способны менять внешность и пол усилием мысли. Но их дети со смешанной кровью привязаны к движению солнца и навеки разделены на двух разных людей. Надо было догадаться, едва я увидела их глаза. Надо было. Но я не догадалась.

В былые времена гиан канна было много, и они безжалостно охотились на смертных. Чересчур безжалостно. Ничего позорного в том, чтобы заниматься человеческой охотой, нет и никогда не было. Позор — это попасться. Чудовищем быть нормально — ненормально быть слабаком. Гиан канна брали, что хотели, и не остались незамеченными. Их и без того трудно не заметить. Любословы стали жертвами войны с людьми, а размножались они всегда очень мало: компанию себе подобных они не выносят, а фейри, в отличие от людей, как правило, слишком осторожны, чтобы попасться. В наши дни гиан канна встретишь редко. Один только раз видела чистокровку на королевском приеме, да и то он стоял по другую сторону зала. Недостаточно близко, чтобы ощутить особенности его крови.