Читаем без скачивания Степан Осипович Макаров - Борис Островский

Один из офицеров, наблюдавших с соседнего корабля катастрофу, сделал такие две записи: «9.43 м. взрыв «Петропавловска», а затем: «9 ч. 44½ м. — все кончено».

В полторы минуты все было кончено! Огромный броненосец лежал на дне[140].

Мгновенная гибель «Петропавловска» настолько потрясла всех, что многие не сразу поняли, что произошло. Положение было опасное. Замешательством мог воспользоваться наблюдавший издали адмирал Того. Младший флагман контр-адмирал Ухтомский, понявший и оценивший положение, поднял сигнал на «Пересвете»: «Вступаю в командование эскадрой. Быть в строе кильватера. Следовать за мной». Этот во-время поданный сигнал отрезвил многих.

Тем временем к «Петропавловску» со всех сторон спешили на помощь. Первым подошел к месту катастрофы минный крейсер «Гайдамак». Хватаясь за плававшие в воде обломки, ящики, вышибленные двери, остатки деревянной рубки, плавали в холодной, пятиградусной воде люди. Их подхватывали и совсем окоченевших втаскивали в шлюпки.

«Где же адмирал, где Макаров?» — этот вопрос был на устах у всех моряков эскадры. С надеждой и тревогой всматривались они в сверкающие на солнце зеленые волны: не покажется ли голова любимого «Деда». Но Макарова не было. Спрашивали и спасенных, не видал ли кто из них адмирала. В большинстве никто ничего не мог ни сообразить, ни сказать.

«Всех сверлила мысль: только бы… он… был жив, только бы… его спасти. Кажется всех плававших уже вытащили из воды… Но что это плавает вдали, головы не видно, только спина. Подошли вплотную и вытащили пальто с двумя орлами на погонах, с барашковым воротником и с лентой Георгия в петлице… Его… пальто! Человека уже нет, а пальто уцелело.

Пальто бережно развесили на поручнях «Гайдамака». Поодаль стояла кучка матросов и сосредоточенно, угрюмо смотрела на пальто, с которого стекала вода. От кучки отделился старый бородатый боцман, весь в нашивках за сверхсрочную службу, подошел к пальто, перекрестился и поцеловал его… и махнув рукой, заплакал и отошел».[141]

Около четверти часа спасали экипаж с «Петропавловска». Всего удалось спасти семь офицеров и пятьдесят два матроса. От тяжелых увечий спасенный флаг-офицер Макарова лейтенант Дукельский скончался в тот же день в артурском госпитале.

Вместе с адмиралом Макаровым погибли адмирал Молас, полковник генерального штаба профессор А. П. Агапеев и художник В. В. Верещагин, всего — 29 офицеров и 652 матроса.

Когда шлюпки вернулись на корабли и эскадра приблизилась ко входу в гавань, новый мощный взрыв потряс воздух, и шедшая следом за «Пересветом» «Победа» стала медленно крениться на бок.

Какой-то паникер на «Пересвете» крикнул: «подводные лодки!» И порядок тотчас нарушился. «Пересвет» застопорил машину и подался влево. Остановились и другие корабли. Произошло замешательство. Строй спутался, корабли сбились в кучу. Началась беспорядочная стрельба по несуществующим подводным лодкам.

Постепенно на эскадре удалось водворить порядок. Первым оправился «Пересвет».

— Вот вам… гибель Макарова… паника! Дух сломлен! А что будет дальше? — проговорил Ухтомский, обращаясь к командиру «Пересвета». А ведь могло быть гораздо хуже, если бы японцы воспользовались моментом, — добавил он, помолчав.

Ухтомский был прав. Как и в памятную ночь на 27 января, когда было совершено разбойничье нападение на наши корабли, адмирал Того не сумел разобраться в обстановке, благоприятно сложившейся для него.

Японская эскадра во все время событий на рейде ничего не предпринимала.

На флагманском корабле взвился сигнал: «Войти в гавань, начиная с броненосцев». Было 10 ч. 25 м. утра.

К полудню, за исключением дежурных крейсеров, вся эскадра втянулась в гавань. На берегу собралась толпа взволнованных людей. Никто не хотел верить, что Макаров погиб. Ждали официального подтверждения. С надеждой вглядывались в прибывающие катера со спасенными; среди них много в бесчувственном состоянии, искалеченных, залитых кровью. А вдруг адмирал Макаров спасен?.. Подавленные, со щемящим чувством непоправимого горя, расходились по домам. Многие плакали.

Лучше и проще всех, буквально в двух словах, выразил общее настроение пожилой боцман, хорошо знабший покойного адмирала: «Что броненосец? — Хоть бы два да еще пару крейсеров в придачу! Не то! — Голова пропала!.. Вот что!»

Макаров погиб, и в русском флоте того времени не нашлось ни одного адмирала, способного его заменить. Недаром матросы эскадры говорили: «Другого Макарова не пришлешь».

И неудивительно. Макаров был единственным из крупных военно-морских деятелей царского флота, близким к народу человеком, вышедшим из его среды, понимавшим, хотя и ограниченно, интересы народа, отдавшим свои исключительные способности, энергию и самую жизнь Родине.

Гибель адмирала Макарова была не просто военной неудачей, а несчастьем. Так думали все передовые, прогрессивные люди в России.

Для Порт-Артура смерть Макарова имела те же последствия, что и смерть Нахимова для Севастополя.

Из спасенных с «Петропавловска» в живых осталось всего пятьдесят восемь человек. Они и рассказали подробности гибели корабля, хотя многое так и осталось невыясненным. Особенно ценным из всех отрывочных и скудных сведений о гибели Макарова был рассказ сигнальщика матроса Бочкова, находившегося в момент катастрофы на мостике рядом с адмиралом и выполнявшего непосредственно его распоряжения.

«Последний сигнал адмирала был: «Миноносцам войти в гавань». Ход замедлили, почти стали. Вдруг корабль вздрогнул, раздался ужасный взрыв, за ним сейчас другой, потом третий. Первый взрыв был как будто в середине, под мостиком. Бросился я к дверям рубки, но в это время оттуда выходил какой-то офицер. Тогда я выскочил в окошко. Кренило. На мостике я увидел нашего старика, адмирала Макарова. Он лежал на палубе ничком. Лицо и борода были в крови. Бросился к нему, хотел было поднять. Корабль падал. Вода вкатывалась на самый мостик. Со всех сторон падали обломки, балки, шлюпки. Что-то гудело, трещало, валил дым, показался огонь. Я вскочил на поручни. Меня смыло».

Другие очевидцы также подтвердили, что видели Макарова, лежавшего в крови, лицом книзу.

Младший флаг-офицер Макарова мичман Яковлев видел, как адмирал в момент взрыва обеими руками закрыл лицо как бы от сильной боли или отчаяния при виде того, что произошло.

Другой флаг-офицер мичман Шмидт рассказывает: «Когда раздался взрыв, мы бросились к правому выходу из рубки на мостик. «Петропавловск» сильно кренился на правую сторону и настолько быстро погружался, что, стоя на твердом мостике, казалось, не имеешь опоры и летишь с головокружительной быстротой. Говорить, конечно, нельзя было из-за рева пламени, шума воды, постоянных взрывов и всеобщего разрушения. Выскочив на правую сторону мостика, мы увидели впереди себя море пламени, от удушливого едкого дыма почти задыхались. Здесь я заметил фигуру адмирала, стоявшего спиной ко мне. Он прошел вперед, сбросив с себя пальто (повидимому, чтобы броситься в воду. Б. О.), и вот можно предположить, что он был оглушен или убит одним из сыпавшихся обломков».