Читаем без скачивания Меч эльфов - Бернхард Хеннен

Леон встал перед ним на колени и положил правую руку ему на плечо. Левой рукой он взялся за свое белое веко.

— Это мое всевидящее око, божественный дар!

Он оттянул веко.

Люк испуганно отпрянул, но Леон железной хваткой держал его за плечо.

— Смотри на меня, мальчик. Теперь бежать уже некуда! — В израненной глазнице рыцаря шевелился белоснежный глаз, пронизанный красными прожилками, повторявшими рисунок кровавого дерева. — Только тот, кому нечего скрывать, может выдержать этот взгляд!

Люк попытался смотреть в глаз. Несмотря на жару, ему внезапно стало холодно. Даже лисьеголовый кобольд не нагнал на него такого страху, как этот жуткий, неестественный глаз.

— Ты хорошо справляешься. Я знаю взрослых мужчин, которые не смогли выдерживать этот взгляд так долго, как ты.

Люк ничего не мог сказать. Ощущение было такое, что он окаменел. Ему приходилось прилагать большие усилия для того, чтобы не отвести взгляда от ужасного Древа крови.

— Может быть, ты противостоишь ему так хорошо потому, что в тебе есть противоестественная сила подкидыша. Внешне ты обычный мальчик и даже очень удачный. Но что у тебя внутри? Готов ли ты открыть мне свое сердце, Люк из Ланцака? Если ты действительно подкидыш, этот взгляд убьет тебя.

Люк хотел ответить, но смог только кивнуть. Его трясло.

Старик сделал неуловимое движение рукой, и под испуганным взглядом Люка глаз выкатился из глазницы.

— Открой рот, мальчик.

— Что?

— Ты меня понял.

Леон взял глаз кончиками пальцев.

— Открой рот. Как же еще я посмотрю, что у тебя внутри?

— Но…

Ничего не понимая, мальчик смотрел на поблескивающий от влаги глаз.

— Это…

— Как же еще я посмотрю, что у тебя внутри?

Люку стало дурно.

— Итак, тебе есть что скрывать!

— Нет. Я…

— Открой рот! — набросился на него старик. — Теперь возврата больше нет. Думаешь, можно прийти сюда и дурачить меня? Давай же, не то я размозжу твой череп об угол стола, словно вареное яйцо. Докажи мне, что ты не подкидыш!

Люк закрыл глаза. По крайней мере он не будет на это смотреть. Затем открыл рот.

— Ну вот.

Старик засунул ему в рот свои толстые пальцы и раскрыл его еще шире.

— Смотри, не проглоти его! Достаточно подержать его во рту.

Глаз был теплым и слегка соленым на вкус, лежал на языке гладенький, словно сырая рыба. Люк решил думать о чем-нибудь другом. О том дне, когда они лежали с Мишель у колодца. О странной истории про рыжих и черных муравьев.

Леон схватил его обеими руками за затылок. Затем наклонился вперед.

— Посмотри на меня, парень!

Старый рыцарь был теперь так близко от него, что их носы почти соприкасались. Дыхание его было слегка кисловатым. В пустой глазнице собралась большая капля крови.

Люк с трудом сдерживал рвоту. Гладкий глаз катался у него во рту. Толкал ли он его языком, или же Леон мог еще и шевелить глазом по своему желанию? Желание рыгнуть стало нестерпимым.

— Не закрывай глаза, парень! — прошипел рыцарь.

Люк вспомнил мечту Мишель. Представил себе, как женщина-рыцарь седлает медведя. Большого черного медведя с красной подпругой и золотыми бубенцами в сбруе. Он представил себе эту картину совершенно отчетливо и улыбнулся. У нее получится. Наверняка. И у него… Его мечта тоже исполнится!

— Достаточно! — внезапно сказал Леон. — Выплевывай!

Люк раскрыл рот так широко, как только мог. Глаз бился о зубы. А потом он наконец оказался снаружи. Мальчик прерывисто дышал. Тошнота едва не задушила его.

— Приведи мне сестру Мишель! — проворчал старик.

— Что…

— Я что, сказал, что хочу с тобой поговорить? Пошел вон! Приведи Мишель и жди снаружи! Я на тебя достаточно насмотрелся. Давай, давай! Выметайся! И смотри мне, не подходи к дому ближе чем на сотню шагов.

О Львах

Мальчик опрометью бросился бежать из дома, словно за ним гнались эльфы. Он даже не стал тратить время на то, чтобы отвязать кобылу, а побежал прямо туда, где стояла Мишель. Женщина-рыцарь пришпорила своего жеребца и понеслась вниз по склону ему навстречу.

Леон не сдержал ухмылки. Малыш поверил каждому его слову. Старик держал в пальцах свой стеклянный глаз, наблюдая за тем, как разговаривали Люк и Мишель.

Женщина пришпорила коня и понеслась по направлению к дому. Она хорошо умела надевать маску спокойствия. Но все же он видел, что она нервничает. Слишком медленно спешивалась она, слишком нарочито не смотрела на окна. А теперь вот еще пыль с одежды отряхнула. Уж от этого-то она себя избавила бы, если бы не хотела немного отсрочить их встречу.

Леон прислушивался к шагам, сопровождаемым тихим позвякиванием шпор. Когда-то Мишель училась у него. Она была почти героиней. Если бы не ее сестра, она стала бы яркой звездой среди членов ордена Нового рыцарства. Но имя Лилианны всегда было у всех на устах как по хорошему поводу, так и по плохому.

Шаги замерли у двери.

Леон стал катать свой стеклянный глаз по ладони. Хорошая была идея — заставить мальчика взять глаз в рот. От этого он еще немного отшлифовался. Сегодня он сделал это впервые. Обычно хватало, если послушник видел глаз с кровавым деревом.

— Входи, сестра.

Черты лица Мишель заострились. По ней было видно, что позади она оставила тяжелые годы. Он был против того, чтобы посылать ее ухаживать за больными чумой. Семь лет требовалось, чтобы из послушника сделать ученика. А Мишель была одной из лучших на курсе. Было неосмотрительно рисковать ее жизнью, заставляя ухаживать за смертельно больными и поденщиками. Их орден и так слишком мал, чтобы неосмотрительно ставить на карту жизнь даже одного-единственного рыцаря.

— Ты звал меня, брат примарх, — натянуто произнесла она.

Он замахал руками.

— Оставь эти титулы. Мы не на Суде чести и не перед гептархами. Мы брат и сестра, не больше и не меньше. Я благодарен тебе за отчет, который ты передала мне о Люке. — Он видел, что вопрос так и вертится у нее на языке, и решил еще немного помучить ее. — Мужество у мальчика есть. От того, что я с ним сделал, я в двенадцатилетнем возрасте, наверное, наложил бы в штаны. — Леон рассмеялся. — Лучше не спрашивай его ни о чем. Не думаю, чтобы он тебе об этом рассказал. Он удивил меня: сам сообщил, что, возможно, является подкидышем. Либо он очень умен и догадывался, что я и так об этом знаю, поэтому решил опередить события, либо очень честен. Как ты думаешь, что из этого верно, Мишель?

— Я считаю его честным. В нем нет ни капли фальши. В нем… Он особенный. И я молюсь Тьюреду, чтобы это его рука наделила его такими дарами.