Читаем без скачивания Секретный фарватер - Леонид Платов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр угрюмо молчал.
— Ведь вы новичок в таких делах, — сказали ему. — А в шхерах на каждом шагу можно камуфлетов ждать. Граница? Мало того, что граница. В этих местах долго фашисты находились. Стало быть, надо после них многое досмотреть, допроверить.
Затем последовал обстоятельный рассказ об утаенных подземных кабелях, о не восстановленной до сих пор системе водоснабжения и электросети. При отступлении увезены все планы, вся документация. Восстановить это не так-то легко.
— Двойное дно, — заметил один из инженеров. — Под ногами у нас двойное дно. Того и гляди, земля разверзнется или трещинами пойдет. — Он засмеялся.
— Действовать надо фундаментально, — сказал Александру второй инженер. — Представляете: обстукать, обшарить, а может, и перекопать такой большой район! Почему, кстати, вы думаете, что эта бывшая тайная стоянка — на острове, на одном из девяти островов? С не меньшим успехом она может находиться и на материковом берегу. Только подходы с суши к ней затруднены. Они доступны лишь со стороны моря — аквалангисту.
И с этим тоже нельзя было не согласиться.
На Шубина задержка подействовала бы самым худшим образом. Он рассорился бы с инженерами, поскакал жаловаться в Ленинград, в Москву, бесился бы, убеждал, торопил. Но Александр обладал бóльшим запасом терпения.
Врагам дали по носу (может быть, даже не один раз, а три, если «заблудившиеся» сейнер и яхта шли по тому же заданию, что и прыгун-аквалангист). После этого было бы естественным притаиться, выждать. А там не за горами и зима. Не полезет же аквалангист под лед?
Зато будущим летом к Винете, вероятно, снова двинется вереница нарушителей в масках и с баллонами за спиной.
Александр представил себе, как лихорадочно торопливо шарят под водой пальцы нарушителя. Омерзительно и страшно прикосновение этих скользких пальцев. Но он, Александр, крепко хватает их! И над тесно сплетенными руками поднимается лицо в зеленой воде — неподвижный стеклянный круг…
Пока же приказано было не возвращаться в дивизион, явиться на свой корабль, который уже вышел на охрану морской границы и сейчас находился неподалеку от заставы Рывчуна.
— Не переживай, лейтенант, — сказал Рывчун, провожая Александра. — Устережем твою Винету!..
5Корабли пограничной службы беспрерывно двигаются вдоль морской границы, перегораживая залив, сменяя через положенный срок друг друга. Получается нечто вроде скользящей стальной завесы.
Первую свою вахту на корабле Александр нес в качестве дублера при командире.
Выпало стоять «собаку», самую трудную, не любимую моряками вахту — между полночью и четырьмя часами утра. Обычно в это время очень хочется спать.
Но молодому офицеру не хотелось спать.
Никто на корабле не знал, что это не первая его ночь в шхерах. Но как все изменилось с тех пор! Тогда он был всего лишь «штурманенок». Сейчас он — штурман, правда, только еще приучающийся к делу. Тогда, согнувшись на баке, юнга-впередсмотрящий с тревогой вглядывался во тьму: не вспыхнут ли лучи прожекторов, а вслед за ними горизонтальные факелы выстрелов? Сейчас он «расхаживает» по выборгским шхерам взад и вперед без опаски, как хозяин.
Восточный берег не таит в себе ничего враждебного. Опасность надо ждать с другой стороны. Чужую территорию враги используют иногда как трамплин для воровского прыжка. Прокрадываются к советским берегам издалека — в предательских тенях и шорохах ночи…
В шхерах было очень тихо. Повинуясь негромким приказаниям командира, рулевой осторожно перекладывал штурвал.
Внезапно над водой густо просыпались осенние падающие звезды. «Как салют в День Победы», — вспомнил Александр, и от этого стало хорошо на душе.
Командира уже сменил на вахте старший помощник. Но Александру все еще не хотелось в каюту.
Светало. Шхеры вырастали на глазах, медленно выплывая из ночи, будто лопнули якоря, удерживавшие на месте гранитный лесистый берег. Все было в точности как в 1944 году. Так же тихо струился туман по воде, свиваясь в кольца и развиваясь. И так же неожиданно прорезались в нем остроконечные верхушки деревьев.
Еле слышно приплескивала волна. Тускло-серое зеркало залива начало медленно розоветь. Вода, гранит, небо были почти одного оттенка, брусничного. Это — рассвет, самые первые краски рассвета, как бы проба неуверенной кистью. Потом в воду щедро подбавили золотых блесток…
Неукоснительно, строго по расписанию, совершается это привычное, но всегда удивительное волшебство: ночь превращается в день!
Можно ли сомневаться в том, что чары спадут наконец с Винеты? Гранит расколется, пойдет трещинами под ногами, и…
Такое уверенно-бодрое настроение охватывало всегда по утрам. Александр был молод. И день был молод. У них у обоих еще все было впереди.
Глава 5. «Шкатулка с сюрпризами»
1Командованию лейтенант Ластиков понравился сразу, и не только сдержанностью в разговоре, хотя она — качество профессиональное.
Товарищам же по дивизиону он показался поначалу немного тяжелодумом, замкнутым и суховатым в обращении.
Тому было несколько причин. Из двадцати двух лет своей жизни Александр девять провел на флоте, считая и пребывание в училище. Это были годы отрочества и юности, когда складывается характер. Александр возмужал рано.
Несомненно, в шлифовке характера сыграл свою роль и «Летучий Голландец». Многолетнее соседство с тайной как-никак сказывается — приучает к внутренней собранности.
Тяжелодум? Ну что ж! Он знал за собой этот недостаток. Зато был однодум — как бывают однолюбы.
Требовалось только указать ему цель. И уж он стремился к ней неуклонно, методично, не отвлекаясь ни на что другое, тяжелым чугунным плечом аквалангиста расшвыривая препятствия на своем пути.
Шубин сравнил бы его с торпедой. И в этом не было бы ничего обидного для Александра, потому что его командир говорил всегда ласково-уважительно: «умница торпеда»…
У товарищей лейтенанта Ластикова даже могло на первых порах сложиться впечатление, что он чуждается их общества. Это было, конечно, не так. Просто Александр спешил «вжиться» в шхеры, освоить их и понять, что было так важно для успешного выполнения его важной и срочной задачи.
Когда-то Шубин в сердцах назвал шхеры «шкатулкой с сюрпризами». Точнее не скажешь! Шхеры, если вдуматься в них, были не только пейзажем, фоном для действия. Они активно действовали сами по себе — то на стороне врага, то на нашей стороне. В 1944 году Шубин сумел совладать с ними и заставил служить себе (поправка к лоции!).
Сумеет ли сделать это он, Ластиков?
Любая особенность пейзажа могла дать неожиданно ключ к разгадке. Поэтому он рассматривал шхеры не как праздный турист, а как придирчивый и недоверчивый исследователь.
Особое внимание его привлекали, понятно, многочисленные острова.
Были здесь острова, заросшие лесом, конусообразные, как клумбы, обложенные в довершение сходства камешками по кругу. Были и почти безлесые, на диво обточенные гигантскими катками — ледниками. Такие обкатанные скалы называют «бараньими лбами».
Берег обрывался круто либо сбегал к воде большими каменными плитами, похожими на ступени.
Главной деталью пейзажа была, однако, вода. Она подчеркивала удивительное разнообразие шхер. Обрамляла картину и одновременно как бы дробила ее.
Шхеры были стереоскопичны! Только сейчас Александр понял это.
2Однако не менее недоверчиво приглядывался он и к фауне шхер.
Уйма всякого разнообразного зверья развелось здесь после войны!
А быть может, оно все время было в шхерах, только попритихло, запряталось в укромные уголки? И вот скопом вышло из чащ, когда кончилась война.
Животные вели себя удивительно храбро. Казалось, Карельский перешеек превратился в один огромный заповедник.
Был тут один лось, по которому проверяли часы. Дважды в день он являлся на маленькую железнодорожную станцию в лесу, точно к приходу поезда. Пассажиры, подъезжая, высматривали его из окон: «Вот он! Мчится со всех ног! Услышал гудок!»
На станции поезд стоит три минуты. Угощение припасено заранее — лось популярен по обе стороны границы. И, кивая головой с ветвистыми рогами, он снисходительно принимает — иногда даже из рук — дань своему величаво царственному великолепию.
Александру рассказали также о зайце, который жил на одной заставе. То был добрый малый, судя по воспоминаниям, очень общительный и хлопотливый. Он поднимался раньше всех, вприскочку отправлялся на стрельбы с пограничниками, а когда они возвращались, озабоченно прыгал перед строем. Завтракал, обедал и ужинал вместе со всеми, спать устраивался в ногах на чьей-нибудь койке.