Читаем без скачивания В огне желания - Кэт Мартин

Присцилла прижалась к нему и обвила его шею руками. Она положила его голову себе на плечо, чтобы он не видел слез, тихо струящихся из ее глаз.

– Мой дорогой, в этом мире нет ничего случайного, – говорила она, поглаживая его по волосам. – Думаю, Алехандро Мендес обладал даром провидца. Он знал, что ты еще обретешь смысл жизни, многое сумеешь, узнаешь и увидишь. Он подарил тебе целую жизнь. Ты не имеешь права растрачивать этот дар, предаваясь сожалениям, раскаяниям и бесплодным мучениям из-за того, что уже нельзя изменить. Тем самым ты обесцениваешь его жертву. Он бы не одобрил тебя. Если бы Алехандро видел… он был бы куда счастливее, видя, что и ты счастлив.

– Ты говоришь это для утешения или на самом деле веришь?

– Человек вправе пожелать смерти достойной, если жить ему не суждено. Можно сказать, что и он получил подарок. Его участь – смерть, милосердная и достойная, твоя – долгая жизнь. Так было угодно Богу, Брендон.

– Мне казалось, Бог никогда меня не простит.

– Он давно уже простил тебя. Бог милосерден, это сам человек чаще всего не в силах себя простить.

Присцилла заметила, напряжение мало-помалу оставляет его, словно в душе прорвался давний нарыв.

– Мендес был бы счастлив познакомиться с тобой, Присцилла. – Брендон со слабой улыбкой взял ее лицо в свои ладони. – Но никто и никогда не мог бы так радоваться тому, что ты есть, как никудышный Брендон Траск.

Он поцеловал ее мягко и так осторожно, словно она могла растаять от первого же прикосновения губ.

Присцилла ответила на поцелуй. Ей хотелось целовать его, ласкать, сжимать в объятиях, чтобы окончательно вытеснить, навсегда стереть боль, которую Брендон носил в себе долгие годы. Она высвободилась и начала покрывать поцелуями его глаза, щеки, губы. И когда ее горячий рот прижался к его губам, словно невидимое пламя вспыхнуло в обоих.

Никогда, сколько бы ни прожила Присцилла, она не сможет прикоснуться к нему, не испытав этого всепоглощающего жара в крови! Присцилла ощутила, что поцелуй Брендона уже не ласков, а неистов. Он торопливо расстегнул лиф платья (как странно, что именно сегодня она надела свое единственное с застежкой спереди!) и начал ласкать ее грудь.

– Дорогая, ты понимаешь, как нужна мне именно сейчас… скажи…

Она угадала: он хотел убедиться, что грехи отпущены не только на словах и его прошлое не возвело между ними глухую стену непонимания и отчуждения. И Присцилла всей душой желала убедить его в этом. Она не противилась, когда Брендон опрокинул ее на одеяло, хотя место, где они расположились, было закрыто лишь редким кустарником. Брендон высоко поднял ей юбки, расстегнул штаны и нашел отверстие в ее панталонах. Он вошел в нее на этот раз без малейшего промедления, с такой силой, что у нее вырвался счастливый крик.

Это было безумие, неистовство, совсем не похожее на взаимную нежность, с которой они обычно предавались любви. У них вырывались сдавленные стоны и крики, и Присцилла испытала восторг от неописуемой сладости разрядки.

А Брендон… Брендону показалось, что после содроганий экстаза он стал легким-легким, почти невесомым, словно с него свалился тяжелый груз, о котором он не знал.

Когда все кончилось, они еще долго лежали, удовлетворенные и еще более близкие друг другу, чем прежде. Каждый из них ощущал, что с прошлым покончено, а будущее обрело определенные очертания, приблизилось и стало доступнее.

По мнению Присциллы, Бог, конечно, спас Брендону жизнь, желая, чтобы они встретились, я значит, их брак был заключен на небесах задолго до того, как сама она начала помышлять о браке.

Они вернулись в «Эвергрин», когда солнце уже клонилось к закату. Дети ждали их у дверей. Присцилла украдкой оглядела помятый подол своего платья и слегка покраснела, руки ее непроизвольно метнулись к растрепанным волосам.

Брендон, заметив это, только усмехнулся. Он присел перед детьми, беседуя с ними. Глядя на эту милую сцену, она в который уже раз подумала, что из него выйдет чудесный отец.

– Дети, у меня к вам важное поручение, – сказал он совершенно серьезно. – Я должен ненадолго отлучиться по делам и беспокоюсь, что тетя Присцилла заскучает. Развлечете ее?

– Конечно, дядя Брендон, – заверил Мэт, преисполненный гордости. – Мы собирались поиграть в солдатики, и тетя Присцилла будет у нас капитаном драгун. Мама купила мне сегодня еще пять, в других мундирах. Хотите посмотреть?

– Как только появится время, то есть когда я вернусь. Мы разыграем сражение при Сен-Джакинто, в котором техасцы сражались как львы.

Мэт кивнул с таким энтузиазмом, что его тщательно зачесанные белокурые волосы упали на глаза.

Присцилле Брендон пообещал управиться поскорее. Они вошли в дом, и он сразу направился к шкафчику с огнестрельным оружием, где теперь хранились его винтовка и оба револьвера. Шкафчик всегда был тщательно заперт.

Дети позвали Присциллу, и та вышла, чтобы выяснить, в чем дело. Брендон сунул руку глубоко в верхний ящик стола, где лежал за стопкой бумаг ключ от шкафчика. Обычно он выходил вечерами со своим «паттерсоном» тридцать шестого калибра, к которому больше привык. Вот и на этот раз он проверил револьвер, сунул его в карман брюк и надел просторную рабочую куртку, хорошо маскирующую оружие.

– А ты не можешь сказать точнее, когда вернешься? – умоляюще опросила Присцилла, провожая его.

– Точнее, прости, не могу. Это займет час-другой, не больше.

Брендон подошел к плетеному диванчику на веранде, на котором она сидела, занимаясь починкой кукольного платья, наклонился и поцеловал ее.

– Будь осторожен! – крикнула она, когда он спускался с крыльца.

– Само собой.

Он быстро оглянулся, и что-то мелькнуло в пронзительно-голубых глазах – что-то очень похожее на не вполне удовлетворенную физическую жажду. Проводив его взглядом, Присцилла улыбнулась. Не только Стюарт Эган, но и Брендон Траск… да и она сама ощущала нечто подобное.

Брендон вразвалку шагал по Силвер-стрит туда, где эта жалкая улочка с претенциозным названием пересекалась с Ройял-стрит. «Серебряная», «Королевская»… – как тут не усмехнуться! Направляясь к «Плоскодонке» Калеба Мак-Лири, он, как никогда, чувствовал легкость на душе. Сегодня впервые ему казалось, что все образуется. Сумел же он примириться с прошлым, которое так долго мучило его. В словах Присциллы есть смысл… во всяком случае, оглядываясь на тот ужасный день, Брендон теперь верил, что принял не самое подлое и низкое решение. Прекратив бичевать себя, он понял, что старик не пережил бы побега, ибо был для этого слишком слаб. Ему не удалось бы десятки ярдов протискиваться по едва расчищенному ходу. Он погиб бы сам и осложнил побег другим.