Читаем без скачивания Крестовый поход в Европу - Дуайт Эйзенхауэр

На левом фланге наступление на Арнем началось, как и планировалось, 17 сентября. Три воздушно-десантных дивизии были выброшены друг за другом в намеченных районах с севера на юг. В самом северном районе высадилась английская 1-я воздушно-десантная дивизия, несколько южнее от нее — 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии. Наступление началось удачно и, несомненно, оказалось бы успешным, если бы не резкое ухудшение погоды, которое не позволило доставить необходимые подкрепления английским десантникам; в конечном счете английская воздушно-десантная дивизия была почти полностью уничтожена, а вся операция завершилась только частичным успехом. Мы не смогли захватить плацдарм, но наши войска выдвинулись далеко вперед, обеспечив тем самым возможность обороны района Антверпена.

Ход этого сражения привлек внимание каждого на театре военных действий. Мы особенно гордились нашими воздушно-десантными частями, но интерес к сражению был вызван более глубокими причинами, чем гордость. Мы считали, что это сражение покажет, сумеют или не сумеют немцы вновь оказать действенное сопротивление. По исходу этого сражения мы могли бы судить об ожесточенности боев, которые ждали нас впереди. Складывалось общее впечатление, что развернувшееся сражение действительно являлось попыткой немедленно начать мощное наступление в глубь Германии. Это вызывало дополнительный интерес к боевым действиям десантников, во время которых возникали необычайно драматичные обстоятельства.

Когда же, несмотря на героические усилия, воздушно-десантные войска и поддерживавшие их сухопутные силы были остановлены противником, мы получили достаточно доказательств, что нас ожидают еще более ожесточенные бои. Английская 1-я воздушно-десантная дивизия, находившаяся в авангарде, доблестно сражалась, ведя, пожалуй, самые тяжелые бои за всю войну, и ее стойкость оказала существенную помощь двум американским дивизиям, следовавшим за ней, и поддерживавшим десант войскам 21-й группы армий, стремившимся захватить и удержать за собой важные районы. Однако сама английская дивизия жестоко пострадала: только около 2400 десантникам этой дивизии удалось отойти обратно через реку и спастись.

Теперь было исключительно важно без дальнейших. промедлений захватить подступы к Антверпену. Войска Монтгомери в данный момент оказались крайне растянутыми. Его войска, вклинившись в оборону противника на различную глубину, достигли нижнего течения Рейна.

Монтгомери нужно было сосредоточить значительные силы в эстуарии Шельды, а также выделить войска для блокирования ряда небольших портов вдоль побережья, все еще находившихся в руках противника. В помощь ему для проведения операций в эстуарии Шельды мы направили две американские дивизии — 7-ю бронетанковую под командованием генерал-майора Сильвестера и 104-ю дивизию под командованием генерал-майора Терри Аллена, ветерана кампаний в Тунисе и на Сицилии.

Американская 1-я армия в конце своего блестящего марша от Сены до немецкой границы захватила Ахен. Противник упорно и ожесточенно оборонял этот город, но генерал Коллинс со своим 7-м корпусом так мастерски провел операцию, что к 13 октября окружил оборонявшийся гарнизон и вошел в город. Немцы были вынуждены постепенно отходить к последнему опорному пункту — массивному зданию в центре города. Этот опорный пункт был уничтожен самым простым способом: на 200 ярдов подтянули к зданию 155-мм пушку "Длинный Том" и прямой наводкой начали методически разрушать его стены. После того как несколько снарядов прошило здание насквозь, 21 октября немецкий командир сдался, горестно заметив: "Когда американцы начинают использовать 155-мм пушку как снайперское оружие, значит, настало время сдаваться!"

На юге начала действовать 6-я группа армий Деверса и 15 сентября перешла под мое оперативное командование. Теперь под контролем Верховного командующего союзными экспедиционными силами находились войска, вытянувшиеся по фронту от Средиземного моря до устья Рейна на многие сотни миль.

В состав 6-й группы армий Деверса входили американская 7-я армия под командованием генерал-лейтенанта Патча и французская 1-я армия под командованием генерала Делатра де Тассиньи, которая до этого в оперативном отношении подчинялась Патчу. В группу армий генерала Брэдли входили 1-я, 3-я и вновь сформированная 9-я армия под командованием генерал-лейтенанта Уильяма Симпсона. В состав 21-й группы армий Монтгомери входили 2-я английская армия под командованием Демпси и 1-я канадская армия под командованием Крерара. Союзная воздушно-десантная армия, временно приданная 21-й группе армий, подчинялась непосредственно Верховному командующему союзными экспедиционными силами.

В октябре мы узнали, что Ли-Меллори убывает от нас на другой театр военных действий. Нам не хотелось расставаться с ним, но к этому времени наша организация окончательно оформилась, а тесное взаимодействие и сотрудничество в союзническом руководстве достигли такого совершенства, что я согласился на его перевод. Однако вскоре после отъезда от нас он погиб в авиационной катастрофе. Так мы лишились одного из неустрашимых и мужественных командиров Второй мировой войны.

В конце лета штаб Верховного командующего союзными экспедиционными силами начал перемещаться из Гренвилля, где он первоначально разместился на континенте, в Версаль, под Парижем. Мне хотелось выбрать новое место для штаба к востоку от Парижа, чтобы во время поездок на фронт не пересекать перенаселенные районы Франции. Однако, учитывая направление основных линий связи и отсутствие соответствующих условий для размещения крупного штаба восточнее Парижа, мы были вынуждены первоначально согласиться с расположением штаба в Версале как на наиболее приемлемом месте, откуда можно было руководить фронтом. Я разместил свой передовой командный пункт на окраине Реймса. Отсюда я мог легко добираться до любого участка фронта, даже в те дни, когда погода была нелетной.

Начиная с 1 сентября я в течение трех месяцев находился в поездках. Фронт постоянно расширялся, расстояния увеличивались, и поэтому каждая поездка на фронт отнимала много времени. Тем не менее эти поездки были ценными и полностью оправдывались. Придерживаясь этой практики, я мог посещать командующих в их штабах, быть постоянно в курсе происходящих событий на местах и возникавших там проблем и, главное, чувствовать настроение солдат. Спустя два месяца, когда подошла зима, извилистые дороги, ведущие в мой небольшой, лагерь возле Реймса, стали почти непроезжими. Однажды моя машина так увязла в грязи, что наши трехчасовые попытки выбраться кончились безрезультатно, и только подошедший трактор вытащил ее. Это заставило меня перейти в штаб-квартиру в Версале, и с того времени мои поездки на фронт стали более затруднительными, за исключением случаев, когда была хорошая летная погода.

Осенью во время поездки на фронт я сделал короткую остановку в прифронтовой полосе, чтобы поговорить с солдатами одного из батальонов 29-й пехотной дивизии. Мы все стояли в грязи на скользком склоне холма. Поговорив несколько минут с солдатами, я повернулся, чтобы идти дальше, и упал навзничь в грязь. Услышав взрыв смеха, с каким реагировали на это солдаты, я понял, что это была моя самая успешная за всю войну встреча с солдатами. Даже те солдаты, которые бросились ко мне, чтобы помочь выбраться из грязи, от смеха едва держались на ногах.

Иногда мои друзья советовали мне и даже настаивали, чтобы я сократил свои поездки в войска. Они правильно считали, что поскольку речь идет о солдатских массах, то лично я смогу поговорить лишь с очень немногими из солдат. Поэтому они доказывали, что я просто изматывал себя, не достигая ничего существенного. С этим я не соглашался, считая, что постоянные беседы с рядовыми солдатами дают мне точное представление о их настроениях. Я говорил с ними о чем угодно, а чаще всего спрашивал, какой новый прием или приспособление для его использования пехотой в бою придумали данный взвод или отделение. Я говорил обо всем до тех пор, пока солдаты в свою очередь не начинали рассказывать мне.

Конечно, мне понятно было, что факт беседы даже с несколькими солдатами дивизии очень скоро станет известен всему личному составу части. А это, как я считал, будет подталкивать солдат к разговору со своими начальниками. Мне казалось, что такая привычка содействует боевой эффективности личного состава. В массе, состоящей из отдельных личностей, носящих винтовки, таятся огромная изобретательность и инициатива. Если солдаты могут естественно и без сдержанности говорить со своими офицерами, то результаты их изобретательности станут достоянием всех. Более того, из привычки возникают взаимное доверие, чувство партнерства, которые составляют суть морального состояния войск. Армию, в которой солдаты боятся своих офицеров, никогда нельзя сравнить с той, в которой солдаты доверяют командирам и полагаются на них.