Читаем без скачивания Черные пески - Инна Живетьева

– Тоска - не проблема? - незнакомым самому себе ломким голосом спросил Митька.

– Это удел женщин. Они всегда ждут.

Митька посмотрел на короля и не стал спорить. Это решение тоже не изменить.

– Только не говори Артемию, я бы не хотел, чтобы он наделал глупостей.

– Не скажу, - отрезал Митька.

Нет уж, пусть лучше побратим боится разоблачения, чем узнает, что был всего лишь игрушкой.

– Торн просил разрешения тебя проводить. Я позволил.

– Спасибо, мой король.

– Куда поедешь?

– Я же говорил, сначала в Дарр. А там видно будет.

– Почему не в Ладдар?

Хорошо, что можно сказать правду, умолчав про остальное, - Митьке не хотелось лгать королю.

– Потому что князь Наш слишком настойчив.

При имени королевского летописца Эдвин досадливо поморщился.

– Я ведь думал, Митя, ты привязан к Иллару. Думал, тебе лучше тюрьма, чем изгнание. Я долго не хотел верить твоему родственнику, но он был так убедителен. Правда, что ты говорил с Далидом о службе при его дворе?

Митька усмехнулся:

– Правда.

– Разочаровал ты меня. Не понимаю. Пойти ради Иллара на предательство рода и купиться на сладкий кус из рук чужого короля. Нет, не понимаю.

В голосе Эдвина и гнев, и обида. Митька почувствовал, как у него вспыхнули щеки.

– «Купиться», мой король? А разве князь Наш сказал, что я согласился?

– Нет, - после паузы ответил Эдвин. - Но…

– Я отказался, мой король.

– Вот как… Я его, выходит, не так понял.

Митька промолчал. Это князя Наша-то? Эдвин понял так, как хотел ладдарский летописец. И при этом тур - Митька уверен - не соврал ни слова.

– Видит Росс-покровитель, я завидовал Володимиру, что у него такой сын. Я был рад, что могу выдать за тебя Анну. А ты все так глупо отправил шакалу в задницу! - взорвался Эдвин, стукнул кулаком по столу. Дрогнуло пламя в лампе. - После всего, что я для тебя сделал! Ты мне отплатил - так!

Король встал, с грохотом отодвинул кресло. Вскочил и Митька.

– Я был готов доверить тебе страну и дочь, а ты променял… - Эдвин раздраженно ткнул рукой в сторону королевской тюрьмы. - Как ты мог, Митя?

Он чуть повел плечом.

– Я должен был. У меня не было другого выхода. Смотрит король. Как тогда, в баронском замке, когда к нему привели арестованного княжича Дина. Нет, еще холоднее, еще тяжелее.

– Уходи, - сказал, точно шпагой ткнул.

Митьку уведут так же тайно, как и привели к королю.

– Я могу проститься с Анхелиной?

– Нет.

Про королеву Виктолию - госпожу Вику! - Митька спрашивать не стал.

– Прощайте, мой король.

Эдвин качнулся вперед, казалось - все-таки обнимет. Но нет, кивнул сухо.

– Ступай. Тебя проводят к княгине Наш.

– Она ждет меня?!

– Королевской милостью ей разрешено проститься с сыном, - отчеканил Эдвин.

Глава 18

Тихо в столичном доме Торнов.

Княгиня будет ночевать во дворце. Королева Виктолия, стоило ей заболеть, делалась вздорной и капризной. Постоянно дергала придворных дам, придумывая им сотню поручений, и не желала оставаться в одиночестве: боялась. С княгиней уехали и две горничные с Дарикой во главе.

Князь еще в обед отбыл на миллредскую границу. Темка был благодарен отцу, что тот благословил его в дорогу. Мама плакала, умоляла повлиять на строптивого наследника, но князь сказал: «Он уже взрослый. Ему с этим жить». Хотя сам предпочел бы отослать сына с посольством, что поедет в Роддар хлопотать за последнего заложника. Далеко от двора, и повод хороший - честной службой вернуть расположение короля, но Темка отказался.

Ужинали Митька и Темка вдвоем под присмотром Лисены. Она озабоченно хмурила бровки, поправляя расшитую парадную скатерть. Волновалась: не сильно ли легким получился ужин. Пусть уже темнеет за окнами, но мужчины все равно должны есть много и вкусно - именно так она сказала, разрезая истекающую соком свинину и поливая ее густым пряным соусом. Ночные феи, приколотые на корсаже Элинкиного платья - ради гостя, Митька в этом уверен, - казались необыкновенно милыми. Для князя Дина Яисена была единственным теплым огоньком в этот день, полный сборов в дорогу, выматывающих разговоров Темки с родителями и Митькиными воспоминаниями о прощании с княгиней Ладой.

Когда Темка, пребывавший во мрачном расположении духа, раззевался, Митька сказал:

– Иди спать. Я что-то совсем пока не хочу.

Лисена, конечно, не могла оставить гостя в одиночестве.

Остыл чай, сгустилась пленочка на свежем земляничном варенье. Прошел по коридору слуга, погасил большую часть ламп. Опробовал на луну голос дворовый пес. В столовой становилось душно, и они вышли в сад. Долго бродили в потемках под деревьями. А потом Митька и сам не понял, как оказался в комнатке Лисены.

– Помните, князь Эмитрий, мы сидели в беседке?

– Не говори мне «князь», ладно?

– Хорошо. А как тогда?

– Просто - «Эмитрий».

– Мама заругает.

– Но она же сейчас не слышит. А раз не слышит, так лучше вообще - «Митька».

– Придумали тоже, «Митька»! «Митя» - еще куда ни шло.

– Тогда говори «Митя», так даже лучше.

– Митя, - попробовала и фыркнула.

– Именно так, у тебя очень хорошо получается.

– Ладно… Митя. Ну помните, я попросила небесную коровку исполнить мое желание? Знаете, что я загадала? Глупость, вот что! Оно все равно не может исполниться.

– Что же такого ты загадала? Луну с неба?

– Ну вот! Что вы так улыбаетесь, как будто я ребенок? А я не ребенок вовсе! Для меня скоро Весенний бал будет. Понятно?

– Понятно-понятно. Так что же?

Лисена повела головой, откидывая за спину тяжелую косу. Глянула дерзко.

– Я загадала, чтобы вы меня поцеловали! От рыжих волос пахло летом.

– Почему же - не может?

И от упрямо стиснутых губ тоже - летом.

– Почему же?…

…Земляникой, нагретой на солнце. Митьке даже почудился ягодный вкус, и, удивленный, он снова поцеловал Элину.

– Сбылось же?

– Ага.

Глаза у нее, оказывается, рыжие. Как у кошки. Близко-близко, Митька видит, как подрагивают ресницы.

– Сбылось, - как выдох. - Только я не верю.

– А так?…

Сладкие, земляничные, нежные. Шепчут:

– Митенька, я люблю тебя. Если бы ты знал, как я люблю тебя. Давно уже. Еще с Северного Зуба.

– Ну вот, а я не знал, - огорчился он. Сколько времени потеряно! - А ты мне снилась. Зимой. В Роддаре.

– Правда?

– Правда. Рыженькая ты моя…

Стучали в ворота. Размеренно, упрямо. Темка сел на постели. Что-то случилось. Бывало, выдергивали ночью, и приходилось срочно мчаться с депешей. Но сейчас за ним прийти не могли. У Темки до сих пор под ребрами колет, как вспомнит королевское: «Убирайся!»