Читаем без скачивания Всадник авангарда - Роберт Маккаммон

— Господи Боже! Это призрак или что? — воскликнул старый Хупер Гиллеспи, в новом костюме ставший несколько более презентабельным, несмотря на всклокоченные волосы. Тут он увидел Берри, и глаза его полезли на лоб. — Два призрака? Я что, сплю наяву?

— Не спите, — ответил Мэтью, сообразив, что призрак Устричного острова стоит за несколько футов от него. По случаю прибытия в Нью-Йорк Зед побрился, а так как в рейсе он работал за троих и ел тоже за троих, то выглядел таким же могучим великаном, как раньше. — Мы с мисс Григсби рады прибыть домой.

— А где вас носило? Тут все с ума посходили, пытаясь понять!

— Да, естественно. — Мэтью улыбнулся, сощурился на солнце, почесал бороду, которая вскоре исчезнет под взмахами новой бритвы.

— Мы, можно сказать, были в раю — как представляет его себе некий джентльмен.

— Чё? Смысла даже на куриную голову не хватит! Ты старого Хупера подъелдыкиваешь, да? Ну точно, подъелдыкиваешь!

— Это типичный житель Нью-Йорка? — спросил Фалько с трубкой в зубах, пододвигаясь ближе к Мэтью.

— Нет, — признался Мэтью. — Он куда разумнее большинства.

Надежную и легкую «Летунью» повели в гавань. Мэтью ощущал земные ароматы весны. Воздух был теплый и свежий, холмы Нью-Джерси к северу от города окрасились в белое, фиолетовое, розовое и зеленое — обзавелись новыми бутонами и свежей листвой. К тому моменту, когда корабль ввели в гавань, причалили и привязали, Хупер Гиллеспи уже всем, похоже, рассказал о прибытии Мэтью и Берри — поскольку на причале собралась приличного размера толпа, и народ продолжал прибывать. Конечно, при появлении большого корабля всегда собиралась толпа уличных музыкантов, лицедеев и разносчиков, но было ясно, что сегодня народ сюда привлекли имена Корбетта и Григсби.

Опустили сходни. Мэтью решил, что он запросто может по ним сойти, потому что у него остался только один наряд, да и то сильно поношенный.

— Господи Иисусе! — раздался голос из толпы. Знакомый голос, обычно донимающий Мэтью сварливым брюзжанием и бесконечными вопросами о его расследованиях. — Берри! Девочка моя! Пропустите! Пропустите, пожалуйста!

И луннолицый, круглый, приземистый, очкастый Мармадьюк Григсби где силой, где ловкостью, где уговорами пробился вперед. При виде спускающейся по сходням внучки слезы выступили у него на глазах и потекли по щекам, и в этот самый радостный день своей жизни он казался самым несчастным человеком в мире.

Когда Мармадьюк бросился к Берри с сокрушительными объятиями, они оба покачнулись от этого неистового порыва и едва не отправились за борт, но Мэтью удержал их, не дав свалиться с причала.

— Боже мой! — глаза Мармадьюка все еще тонули в слезах, так что ему пришлось снять очки. — Где ты была? Вы с Мэтью исчезли, и ни слова, сначала дни, потом недели… ты только посмотри, в каком я виде! — Он снова прижал Берри к себе, и Мэтью увидел, как у девушки глаза на лоб полезли от такого напора.

Тут Мармадьюк обратил взгляд на Мэтью. Круглое лицо с массивным, изборожденным венами носом и булыжником лба, подходящим для колки орехов, горело, как адский пунш.

— Ты! — Синие глаза почти вывалились из орбит, густые белые брови отплясывали джигу. — Во что ты втравил это невинное дитя?

— Я вообще-то…

— Вы у меня за это поплатитесь, молодой человек! Я вас, сэр, выставлю из вашего обиталища, я на вас, сэр, подам в суд за…

На губы Марми лег девичий палец.

— Прекрати молоть чушь, — сказала Берри. — Он ни во что меня не втягивал. Я была там, куда нас увезли. И куда никто из нас не хотел. Все это я расскажу тебе потом, а сейчас я хочу только одного — оказаться дома.

— Ох, косточки мои старые трясутся… — Марми приложил руку ко лбу. Казалось, сейчас он лишится чувств. — Я просто на куски разваливался. Господи Боже мой, я молился непрестанно, чтобы ты вернулась. — Он глянул на Мэтью. — То есть чтобы вы оба вернулись. Внученька… поможешь мне идти?

— Помогу, — сказала она, беря его под руку.

— Пожалуйста, — вставил реплику Мэтью, пока разбитого, дряхлого Мармадьюка еще не увели с причала, — прошу вас, вернувшись домой, не хвататься сразу за перо и не засыпать вашу внучку вопросами. Берри, не могла бы ты выждать несколько дней, никому ничего не рассказывая?

— Проспать несколько дней подряд, вот чего я хочу.

При мысли о том, что в восхитительную историю, которую ему не терпелось вложить в свой листок, не дают запустить зубы, Мармадьюк нахмурился, но все же дал себя увести.

А приветствовать Мэтью явились другие. Феликс Садбери и Роберт Деверик, Джон Файв и его жена Констанс, вдова Шервин с ее всевидящими очами и зачастую незатыкаемым словесным фонтаном, Филипп Кови, Эштон Мак-Кеггерс, братья Мунтханк, доктор Полливер, Хирам и Пейшнс Стокли, Израэль Брандьер, Тобиас Вайнкуп, Салли Алмонд, Питер Конрадт, и…

…владелец черной трости с серебряным набалдашником в виде львиной головы, подсунутой сейчас под самый нос Мэтью, чтобы направить его внимание на вихрь в человеческом обличии, одетый в светло-желтое — от бриджей до треуголки с белым пером, выдернутым из какой-нибудь мирной птички.

— Мистер Корбетт! — произнес Гарднер Лиллехорн так, будто никогда еще более мерзкое ругательство не слетало с уст человеческих. — Где вас черти носили?

Мэтью оглядел длинное бледное лицо с черными глазками, не то постоянно злыми, не то вечно надменными. Идеально подстриженные черные усы и эспаньолка были будто нарисованы уверенной рукой художника-копииста.

— Как вы угадали? — спросил Мэтью.

— Что угадал, черт вас побери?

— Что именно это и происходило.

— Я вас спрашиваю: где вы были, дьявол бы вас побрал?

— У него и был.

— Боже мой! — Лиллехорн обратился к своему лизоблюду — Диппену Нэку, который стоял рядом с хозяином и тоже хмурил, как мог, физиономию. — У этого человека не все дома.

— Я побывал у дьявола, — пояснил Мэтью. — И буду рад вам о нем рассказать. Вам и лорду Корнбери — в любой момент, только не сегодня. Ой, минутку!

Он вспомнил данное себе обещание — обет, который принес, когда полностью осознал степень опасности на острове Маятник, — шагнул вперед и поцеловал Диппена Нэка в лоб, еще раз напомнив себе, что не давши слова — крепись, а давши — держись.

Нэк отпрыгнул в тихом ужасе. Чуть не упал, зацепившись каблуком за щель в досках причала.

И тут сквозь толпу пробился человек, которому, похоже, уже не нужна была трость. Он шел, высокий и уверенный, выглядел сильным, похожим на матерого волка, готовым к любой битве. Может быть, это впечатление усугублялось тем, что рядом с ним шагала очень привлекательная — ослепительная, можно сказать, — блондинка, вдова Донован, держащая его под руку и едва ли не висящая на нем.

— Скиталец вернулся в родные края, — сказал Хадсон Грейтхауз. — Полагаю, тебе есть что рассказать.

— Есть. И, как я только что сообщил верховному констеблю, я более чем желаю рассказать все ему, лорду Корнбери и тебе. А тебе — даже больше всех.

— За бутылкой вина в «Галопе», полагаю?

— Не меньше двух!

— Ставишь ты?

— Я временно на мели, хотя завтра мне выплатят жалованье как члену экипажа этого прекрасного…

Договорить ему не удалось, потому что Хадсон подхватил его и обнял, и спина Мэтью при этом подверглась серьезному испытанию на прочность. К счастью, она его выдержала, и Мэтью вернулся на землю невредимым.

— Значит, в семь, — резюмировал Хадсон, которому внезапно что-то попало в глаз, и пришлось его протирать. — Смотри, ни на минуту не опаздывай, а то сам тебя поймаю. — Он всмотрелся в лицо Мэтью. — Ты, кажется, возмужал.

— Я знаю.

— Это из-за бороды.

— Ой, как мне нравится борода! — Руки красавицы-вдовы бродили по плечам и груди Хадсона. — Что-то в ней есть такое… ну прямо мурашки по коже.

— Правда? — Хадсон приподнял бровь. — Сегодня же выброшу бритву.

Люди продолжали подходить, жали руку, хлопали его по плечу так, что Мэтью боялся остаться калекой.

Хадсон с красавицей вскоре ушли, и Лиллехорн со своим уродом тоже.

Мэтью увидел, что через толпу идет Минкс Каттер, ни с кем не заговаривая, и от Мэтью тоже отстраняясь. Может быть, до сих пор держа дистанцию между собой и воспоминаниями о Натане Спейде. Но ее он найдет потом, а сейчас Мэтью оглядывался в поисках конкретного человека, которого нельзя не заметить — если он сошел с корабля.

Но Зед, похоже, по сходням не спускался.

Мэтью вернулся на корабль, где Фалько отдавал приказы прибрать на палубе перед тем, как отпустить команду.

— Где Зед? — спросил Мэтью.

— Впереди, — ответил Фалько. И действительно, Зед стоял на носу, оглядывая город, знавший его некогда рабом и совсем не знавший призраком Устричного острова.