Читаем без скачивания Моё желтоглазое чудо. Книга 2 (СИ) - Валарика Кира Оксана

Мои веки задрожали от желания распахнуть глаза и посмотреть на ту, что говорила со мной. А губы сами приоткрылись, стремясь к ответу, но горло не издало ни звука, словно запрет Шеридана на разговоры без его согласия я не могла перешагнуть просто физически. Я задрожала, ощущая на себе взгляд вечности и могильный холод ее прикосновения. Желание сбежать отсюда без оглядки стало таким сильным, что, как смешно бы это не прозвучало, парализовало мое тело, лишив способности двигаться. Хотя может, дело было в окутывающей мою душу магии Шеридана?

— Скажи Ей, — наконец, разрешил элисид. — Поведай, зачем ты пришла сюда, встав на грань смерти.

Леденящий холод словно немного схлынул, ослабли сдерживающие меня оковы, но вместо того, чтобы вскочить и побежать, я распахнула глаза и прежде, чем облик хозяйки дворца лишит меня дара речи, на одном дыхании, почти что одним словом выпалила:

— Я не хочу жить вечно, не хочу жить в мире, где нет моего Короля.

И только после этого позволила себе действительно посмотреть на… Смерть.

Она оказалась тонкой, стройной фигурой, закутанной в истекающий разводами тьмы балахон, окутывающий Ее тело с ног до головы и скрывающий темным пологом лицо. Нутром я чувствовала, что это самое лицо все же есть в той непроглядной темноте, но увидеть что-то мне было не позволено. И это, пожалуй, было правильно. Достаточно было Ее ауры, Ее воздействия на меня, заставляющего мою душу испуганно дрожать и в то же время стремиться к Ней, к тому, что Она может подарить. Если кому-то из смельчаков каким-то чудом и удавалось дойти до этой залы и встретиться с ее хозяйкой лицом к лицу, то в этот миг их путь и заканчивался — сопротивляться Ей было невозможно. Но меня опутывала не только магия Шеридана. Золотыми раскаленными нитями меня овивала моя связь с Нейтаном, моя любовь к нему и стремление быть с ним, несмотря на боль, несмотря на страх, несмотря на смерть. Эта связь согревала что-то в моей душе, что-то, что иначе, как «желание жить» я назвать не могла.

— Зачем ты пришла сюда? — переплетенным шипением шепотом поинтересовалась Смерть, склонившись к моему лицу почти вплотную. — Чего именно ты хочешь, дитя?

На миг я замерла испуганным кроликом, пораженная Ее близостью, потом попыталась четко сформулировать свою просьбу, несмотря на разбегающиеся мысли и наполняющий сознание шипящий звон.

— Я… — я запнулась, ощущая Ее нереальный, гипнотизирующий взгляд и чувствуя, как во мне поднимается волна его неприятия, отторжения и желания отклониться.

Шеридан сжал мою руку, возвращая в реальность. Его ледяные пальцы буквально впились в мою кожу, причиняя боль и обжигая своим холодом.

— Не помогай ей, — тут же повернулась к нему Смерть, чиркнув меня по лицу едва ощутимыми разводами тьмы. — Она должна сама решать, сама говорить со мной.

И элисид отступил. Его рука разжалась, бросая меня в бушующий океан Ее воздействия, лишая его ледяной поддержки. Но неожиданно от этого стало легче. Моя связь с Нейтом засияла в душе ровным золотым сиянием, отгораживая меня от всего, словно вместе с влиянием Смерти Шеридан глушил и ее силу. Я сжала кулаки, больно впившись в ладони ногтями и поняла, что не отступлю, что бы там ни было.

— Я хочу прожить жизнь с моим Королем. Хочу быть уверенной, что не умру раньше него, — я запнулась, а потом вдохнула поглубже и, откинув прочь глупость самой фразы, выдохнула: — Хочу как в сказке. «И умерли они в один день».

— А как же «и жили они долго и счастливо»? — с насмешкой поинтересовалась Смерть.

Я смутилась. Отвела взгляд и тихонько откликнулась:

— Не думаю, что этот пункт в вашей власти, Госпожа.

Она рассмеялась. Чисто и звонко, совсем по-девичьи, а потом встала прямо и взглянула на меня свысока:

— На что ты готова ради этого?

Вопрос был странным. На что я готова? Я добровольно ушла от Нейтана, я согласилась быть отравленной, встать на порог гибели и отправиться в путешествие по миру теней, в гости к самой Смерти, чтобы выторговать свою жизнь. В моем стремлении защитить Нейта от его участи, для меня был лишь один предел — я не могла согласиться умереть. Потому что иначе к чему это все? Но фраза «На все, кроме смерти» прозвучала бы… жалко. Трусливо.

— Я вижу твои решения, — Она протянула ко мне затянутую в черную перчатку руку и коснулась волос, до ужаса странным движением погладив по голове. — Вижу твои стремления и твою Суть. Я не буду помогать тебе, дитя. Ты сама решишь свою судьбу. Ты будешь делать выбор, и от него будет зависеть линия твоей жизни. И если ты ошибешься, то последующую вечность будешь знать — ты сама виновата в этом. Ты согласна, Якорь?

Я порывисто, без раздумий кивнула. Это было лучше, чем ничего. Это был шанс.

— Что мне нужно делать? — не позволяя страху завладеть мною, поинтересовалась я, открыто глядя под темный капюшон.

— Ты будешь выбирать свою смерть, — откликнулась Она, и в Ее голосе отчетливо слышался смех.

Тьма, клубящаяся у Ее ног, рванулась по полу залы неудержимым потоком, покрыла его тонким слоем дрожащего смолянистого тумана и плеснулась на стены, но тут же осела, превратившись в зеркально-ровную поверхность, будто была жидкостью, а не дымом. А в руках закутанной в чернильный балахон фигуры появилась колода больших, исписанных узорами карт. Все то же черное на черном, но четко различимое, словно так действительно могло быть.

Шеридан отступил за спину своей Госпожи, а Она скользнула по картам тонкими, гибкими пальцами, и потом развела руки, оставив колоду замершей в воздухе. Но вот от Ее ладоней потекли тонкие черные нити, будто плетущиеся ростки странных растений. Они оплели колоду и заставили карты двигаться, перепархивать в воздухе подобно странным, неправильным листьям. Карта за картой вся колода оказалась развешена вокруг меня широким кольцом, и Смерть взмахнула руками, заставив это колесо завертеться, превращаясь в черный обод. Резкое движение Ее рук — и карты замерли по своим местам, совершенно одинаковые, дымящиеся чернильным туманом.

— Выбирай, — предложила Смерть. — Здесь двадцать четыре карты, на каждой из них — вариация твоей ближайшей гибели и только одна оставлена чистой. Эта карта — твой шанс выжить, выиграть для себя немного времени с твоим Королем. Двадцать четыре вероятных смерти ждут тебя, таятся в бытовых мелочах, случайностях и совпадениях. Двадцать четыре раза ты должна будешь угадать единственную чистую карту, затерянную среди изменяющихся с каждым разом версий конца твоей маленькой жизни. Каждый раз, правильно выбирая карту, ты будешь приближаться к своей мечте, но только от твоего выбора будет зависеть, дойдешь ли ты до своего «и умерли они в один день».

Я бросила взгляд на Шеридана. Он стоял каменным изваянием и, кажется, даже не дышал, но взгляд ужасных, наполненных тьмой глаз был спокойным. Что же. Он выполнил свою часть договора. Я обернулась вокруг своей оси, окидывая взглядом окольцовывающий меня строй карт, и нервно сглотнула.

Если я ошибусь, это действительно будет моя вина.

Но как выбирать? Как не ошибиться, когда на кон поставлена жизнь? Я не знала.

Это пугало. Пугала титаническая ответственность, каменным пологом спустившаяся на мои плечи, не позволяющая просто поднять руку и указать на случайную карту. Я должна быть уверена в своем выборе, абсолютно и непоколебимо, и только тогда буду иметь право открыть свой выбор Смерти. Но что же делать?

Я еще раз осмотрела замершие в воздухе карты. В тех же сказках герой или героиня всегда получали какую-то подсказку, какое-то особое ощущение, но для меня все карты были совершенно, абсолютно одинаковыми. В чем же секрет? Или лучше сказать — подвох? Интуиция молчала, разуму было не за что зацепиться, сколько бы я не рассматривала окружающие меня варианты моей вероятной гибели. А что, если…

Я закрыла глаза. Глубоко вдохнула и представила себе Нейта. Его улыбку, его удивительные, нечеловеческие глаза, смотрящие на меня с безграничной любовью, мягкость его волос и тепло прикосновений. Я не стала взывать к нашей с ним связи, она-то как раз и могла подвести. Всей своей душой я обратилась к своей любви к нему, к моему желанию вернуться в мир, где был он, мой любимый, мой Король. И когда я открыла глаза, двадцати трех карт для меня словно бы не существовало.