Читаем без скачивания Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы - Иоганн Гете

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

Слушайте дальше о лисовой хитрости, как изловчилсяСкрыть он свои преступленья опять, а других опорочить.Насочинял он с три короба лжи: во гробу обесчестилДаже родного отца; очернил клеветою подлейшейГримбарта, лучшего друга, кто искренне был ему предан.Да, ничем он не брезговал, лишь бы создать впечатленьеПравдоподобия, лишь бы с врагами ему рассчитаться.

«Выпало счастье отцу моему, — так Рейнеке начал,—Клад короля Эммериха Могучего он обнаружилТайным каким-то путем. Но не было проку в находке.Он от большого богатства зазнался с тех пор, и гнушатьсяСтал он равных себе и отныне товарищей прежнихСтавил уже ни во что: искал он друзей поважнее.Гинце-кота снарядил он немедля в глухие Арденны —Брауна там разыскать, поклясться на верность медведю,С тем чтоб явился во Фландрию он и воссел на престоле.

Браун посланье прочел и обрадован был чрезвычайно.Тотчас во Фландрию он и направился без колебанья,Ибо давно уже в мыслях лелеял преступные планы.Там он отца разыскал, а тот его встретил радушно.Изегрим вызван был сразу и Гримбарт, мудрец просвещенный.Эта четверка все дело тогда меж собой обсудила.Впрочем, был там и пятый: кот Гинце… Лежит деревушкаВ этих местах, называется Ифтой. Именно здесь-то,Между Ифтой и Гентом, и произошел этот сговор.Долгая темная ночь их сборище там укрывала.Нет, не господь, сатана соблазнил их. Отец мой покойныйВласти своей подчинил их золотом этим нечистым.Смерть короля предрешили они! Меж собой заключилиВечный союз, и преступно над волчьей затем головоюКлятву все пятеро дали: Браун-медведь королем-деДолжен быть избран; на ахенском древнем престолеОн, мол, воссядет и примет венец золотой и державу.Буде же кто из родных или верных друзей королевскихПротиводействовать стал бы, — покойный родитель мой долженУговорить, подкупить его или подвергнуть изгнанью.Я узнал это так: в одно прекрасное утроВыпивший лишнего Гримбарт стал разговорчив сверх меры:Выболтал, глупый, жене целиком всю преступную тайну,Строго молчать наказал ей и думал, что это — спасенье.Вскоре же встретилась где-то с моею женой барсучихаИ, заклиная мою тремя пресвятыми волхвами,Дружеской верностью, честью заставив ее поручиться,Что ни за что, никому ни словечка… открыла ей тайну.Данную клятву держала жена моя так же недолго:Только столкнулась со мной, разболтала мне все, что узнала,Даже примету дала, по которой нетрудно мне былоУдостовериться в правде. Я был потрясен несказанно.Вспомнил я тут о лягушках, которые кваканьем долгимГосподу на небесах вконец уж проквакали уши.Им захотелось царя, им жить захотелось под гнетомПосле того, что свободой повсюду они насладились.Внял их просьбе господь и направил к ним аиста. АистСтал притеснять их, терзать, не стало житья от тирана.Так и свирепствует! Глупые твари поныне всё плачут,Но, к сожалению, поздно — душит их царское иго…»

Громко Рейнеке-лис говорил, обращаясь к собранью,—Каждое слово слышали звери, и так продолжал он:«Видите, я опасался за всех. И так бы и было.О государь, я старался для вас, и вот — благодарность!Происки Брауна знал я, знал я коварство медвежье,Знал преступленья его и ждал наихудших последствий:Если б он стал королем, то все мы пропали б, конечно.«Наш государь благороден, могущественен, милосерден,—Так про себя размышлял я. — Добра не сулит нам замена.Столь возвеличить — кого? Проходимца, болвана-медведя!»Долго обдумывал я, как замыслы эти расстроить.

Прежде всего хорошо понимал я, что если отец мойКлад драгоценный удержит, найдет он сторонников многих,Выиграть сможет игру — и мы государя лишимся.Я все вниманье свое устремил на одно: обнаружитьМесто хранения клада и выкрасть его потихоньку.Шел ли куда-нибудь в поле отец мой, иль в лес направлялсяСтарый пройдоха, днем или ночью, в жару иль в морозы,В слякоть иль в сушь, — я крался за ним и следил неустанно.

Скрытый бугром, я однажды лежал, озабоченный думой,Как бы найти этот клад, о котором я слышал так много.Вдруг я увидел отца, — из какой-то он скважины вылез,Между камнями возникнув, как будто бы из преисподней.Я притаился и замер. Хоть он и не думал о слежке,Но осмотрелся кругом и, когда ни души не заметил,Странные вещи проделывать стал. Вы послушайте только!Скважину эту песком он засыпал и очень искусноЗалицевал все под грунт, и кто не видал, что он делал,Тот ничего б не заметил. Но прежде, чем он удалился,Тщательно след своих лап мой отец замести постаралсяДлинным пушистым хвостом и мордой поверхность разрыхлил.Этому я впервые в тот день от отца научился,—Он же ловкач был и мастер на плутни, на штуки, на трюки!После отправился он по делам. А меня осенило:Может быть, именно тут и находится клад знаменитый!Живо туда побежал я, за дело взялся, и недолгоЗемлю я лапами рыл, пока обнаружил пещеру.Влез я туда — и какие сокровища там я увидел!Сколько же там серебра и червонного золота было!Право, старейший из вас не видел отроду столько.Взял я жену — и работа пошла. Мы носили, таскалиДнем и ночью: ни воза, ни тачки ведь мы не имели.Сколько мы оба трудов, сколько сил и хлопот положили!Много усердья моя Эрмелина тогда проявила!Перенесли наконец мы несметные эти богатстваВ более верное место. Мой же отец в это времяПутался в обществе тех, что на короля покушались,Что они там порешили, услышите и ужаснетесь.

Изегрим с Брауном тотчас по областям разослалиПисьма подметные, — звали наемников: могут являться,Толпами целыми, Браун их службою, мол, обеспечит,Даже и плату наемникам выдать вперед обещает.С этими письмами стал мой отец обходить государство,Не сомневаясь нисколько в целости скрытых сокровищ,Но… это было не так! Когда б и со всеми друзьямиСтал он искать в этом месте — даже гроша не нашел бы!

Силы отец не щадил и успел за короткое времяЗемли меж Эльбой и Рейном все до единой обегать.Много нашел он охотников, многих завербовал он:Деньги в задаток особенный вес придавали посулам.Лето в стране наступило. К друзьям-заговорщикам сноваМой отец возвратился и рассказал о невзгодахИ треволненьях дорожных, особенно — как он однаждыЧуть не погиб в Саксонии близ ее замков высоких.Там его, мол, что ни день, на конях с борзыми травили,—Чудом ушел он оттуда с неповрежденною шкурой.

С гордостью он предъявил четырем заговорщикам списокВсех завербованных с помощью золота или посулов.Браун остался доволен. Все пятеро список читали.Значилось: тысяча двести сорвиголов, родичей волчьих,Явятся скоро, клыки отточив и оскалившись грозно.Далее: станут за Брауна также коты и медведи,Также и саксо-тюрингские все барсуки, росомахи,Выдать одно обязательство все же пришлось кондотьерам:Плата за месяц вперед. При этом условии будетВся эта мощная сила по первому зову на месте…Господу вечная слава за то, что их планы расстроил!

Дело такое наладив, отец мой направился спешноВ поле — хотел он проверить сокровища после отлучки.Вот где ударило горе его! Он рыл там и рыскал,Но чем он больше там шарил, тем безнадежней. НапрасныБыли старанья его, и безмерно отчаянье было:Клада не стало! Отец ни за что не нашел бы пропажу.От огорченья и срама (воспоминанье об этомДенно и нощно терзает меня!) мой отец удавился.

Все это я совершил, чтоб не допустить преступленья.Дорого мне это стало, и все-таки я не жалею.Жаль мне, что Изегрим с Брауном, эти обжоры, в советеБлиз короля заседают. А Рейнеке? Он-то, несчастный,Он-то чем же теперь награжден за то, что родногоПредал отца, чтоб спасти государя? А много ль найдетсяТех, кто загубят себя для вашей бесценнейшей жизни?..»

Сам же король с королевой, однако, о том размечтались,Как бы тот клад раздобыть. Они отозвали в сторонкуРейнеке и, чтоб не слышал никто, торопливо спросили:«Где этот клад? Говорите! Знать мы должны непременно!»Рейнеке им возразил: «Простите, а что мне за пользаСтолько добра завещать королю в благодарность за петлю?Вы моим недругам верите больше, ворам и убийцам,Ложью опутавшим вас, чтобы лишить меня жизни…»

«Нет, — королева воскликнула, — нет! Я готова ручаться,Жизнь вам дарует король и прошлое все позабудет!Сменит на милость он гнев. Но впредь постарайтесь, однако,Быть умней и послушней и преданней быть государю».Лис поклонился: «Моя госпожа, если б только могли выУговорить короля при вас даровать мне прощенье,С тем чтоб мои преступленья, проступки и все беспокойство,Мной, к сожаленью, ему причиненное, даже не вспомнить,—То в благодарность открыл бы ему я богатство, какогоИз королей современных никто, безусловно, не видел.Клад колоссален! Место я вам укажу — изумитесь…»

«Ах, да не верьте ему, — воскликнул король, — но уж еслиО грабежах говорит он, о кражах, о лжи, — то всецелоМожете верить: крупнее лжеца не бывало на свете».

Но королева сказала: «Всей прежней жизнью, конечно,Мало доверья заслуживал он. Но теперь… согласитесь:Разоблачил он отца и гласности предал все дело.Мог бы отца пощадить при желанье, — зверей постороннихВплел бы в историю эту. Бессмысленно лгать он не станет».

«Если вам кажется, — молвил король, — что подобная мераМожет к добру повести и не повлечет за собоюБольших несчастий, — по-вашему сделаю: все преступленьяРейнеке-лиса беру на себя, как и дело о кладе.Верю ему, но в последний раз — и пусть он запомнит!Ибо клянусь я короной, что если он вновь провинитсяВ чем бы то ни было или солжет, — пусть он кается вечно:Все, с ним в родстве состоящие, даже в десятом колене,Кто б они ни были, будут в ответе, никто не спасется,—Всех обреку на позор, на несчастье, на суд и расправу!..»

Рейнеке, видя, как быстро у короля настроеньеПеременилось, духом воспрял и сказал: «НеужелиТак уж я глуп, государь, чтоб рассказывать вам о событьях,Истинность коих бы не подтвердилась в ближайшее время?..»Довод вполне убедил короля, — прощены были плутуВместе с отцовской изменой и личные все преступленья.Радости Рейнеке не было меры. Какое везенье!Он заодно избавлялся от власти врагов и от петли.

«Милостивейший король, государь благородный! — сказал он.—Полностью бог да воздаст и вам и вашей супругеНыне за все добро, что я видел от вас, недостойный.Я же, клянусь, навсегда глубоко благодарным останусь.Право же, нет ни в единой стране, ни в каком государстве,Нет под луной никого, кому бы сокровища этиС большей охотой, чем вам, преподнес я! Каких только обаМилостей не оказали вы мне! Отдаю вам с восторгомКлад короля Эммериха во всем легендарном объеме!Где он лежит, я сейчас опишу, — говорю я вам правду.

Есть на востоке, во Фландрии, дикая степь, с одинокойРощицей — Гюстерло. Это названье прошу вас заметить.Там же источник находится, он Крекельборном зовется.Роща и рядом источник. Годами души человечьейВ местности этой не встретишь. Ютятся одни лишьСовы и филины там. И вот тут я сокровища спрятал.Да, Крекельборн — название места вам нужно запомнить.Сами с супругой отправьтесь туда. Кто может считатьсяДля поручений подобных в достаточной мере надежным?Риск чересчур уж велик, и рисковать вам не стоит.Лучше вам лично отправиться. Сразу же за КрекельборномДве молодые березки стоят. Обратите вниманье:Первая — ближе к источнику. Вы, мой король-благодетель,Прямо идите к березкам. Под ними сокровища скрыты.Ройте, копайте! Откроются мшистые корни, а дальше —Золото! Золото! Множество всяких старинных изделий,Очень изящных. И тут же найдете венец Эммериха.Сбылись бы планы медвежьи, — медведь и носил бы корону.Много в ней украшений, а также камней драгоценныхТонкой работы. Таких уж не делают. Кто в состояньеНыне оплачивать их? Глядя на эти богатства,О государь, я уверен, добром вы помянете лиса:«Рейнеке, — скажете вы, — о преданный лис мой, так мудроСпрятавший эти сокровища здесь, подо мхом, — будь навекиСчастлив, где бы ты ни был!» Так кончилась речь лицемера.

Молвил король: «Но меня же сопровождать вам придется:Как же я сам отыщу это место? Я слышал, конечно,В общем, достаточно много об Ахене, Любеке, КельнеИ о Париже. Но Гюстерло! В жизни такого не слышал.О Крекельборне — подавно! Боюсь, не наврал ли ты снова?Не сочинил ли ты просто мудреные эти названья».

Рейнеке был огорчен подозрительностью королевской:«Разве уж так далеко я вас посылаю на розыск?Не Иордан же я вам указал. Почему ж недоверье?Все это, я повторяю, во Фландрии — не за границей.Может быть, спросим кого-нибудь? Пусть подтвердят вам другие:Гюстерло и Крекельборн. Ведь именно их указал я».Лямпе он подозвал, но заяц дрожал, — не решался.Рейнеке крикнул: «Смелее! Вас государь вызывает,—Хочет он, чтоб, в соответствии с вашей недавней присягой,Правду вы здесь показали, поскольку вам это известно:Где находятся Гюстерло и Крекельборн? Отвечайте!»

Лямпе сказал: «Я отвечу вам точно: в пустыне.Тут Крекельборн, тут — Гюстерло. Гюстерло — роща, в которойСимон Хромой безнаказанно долго скрывался когда-тоС шайкой головорезов, чеканя фальшивые деньги.Многого там натерпелся я! Наголодался, намерзся,В эти края убежав от свирепого дога, от Рина…»«Хватит, — прервал его Рейнеке, — можете вместе с другимиСтать в стороне. Государь вполне уж осведомлен вами».Сам же король, обращаясь к Рейнеке, молвил: «Простите,Если я сгоряча усомнился в правдивости вашей.Все же теперь вам придется меня проводить в это место».Рейнеке снова нашелся: «Как был бы я истинно счастлив,Если бы сопровождать вас во Фландрию был я достоин.Может во грех это вам посчитаться. И, как мне ни стыдно,Пусть уж откроется все, хоть я умолчал бы охотней…Изегрим как-то недавно в монахи постригся. Конечно,Вовсе не богу служить он мечтал, а своей же утробе.Весь монастырь он объел! Но, за шестерых получая,Все же он был недоволен, — о голоде ныл постоянно.Он отощал, захворал, — я жалости как-то поддался,Ну, и помог убежать ему: он же мой родственник близкий.Папа за это меня наказал — подверг отлученью.Мне бы, с вашего ведома и разрешенья, хотелосьСовесть очистить и без отлагательства завтра с рассветомВ Рим пилигримом отправиться, вымолить там отпущеньеС тем, чтоб оттуда — и за море. Так, все грехи мои будутСняты с меня, я надеюсь. А после, домой возвратившись,Честно смогу вам сопутствовать. Сделай я это сегодня,—Всякий ведь скажет: «Да что с королем? Как, он водится сноваС Рейнеке, им же недавно к повешенью приговоренным,Да и помимо того — отлученным папой от церкви?»Ваше величество, видите сами — никак невозможно».

«Верно! — король согласился. — Этого я не предвидел.Раз отлучен ты от церкви, идти мне с тобой неудобно.Лямпе или другой кто-нибудь доведет нас до места.Ну, а намеренье снять отлученье с себя я считаюДелом хорошим, похвальным. Изволь, я даю тебе отпуск,—Завтра чуть свет отправляйся: мешать не хочу богомолью.Вы, как я вижу, решили вступить на стезю исправленья.Благослови вас господь совершить путешествие ваше!»

ПЕСНЬ ШЕСТАЯ