Читаем без скачивания Екатерина Дашкова - Ольга Елисеева

Год. Очень долгая пауза для юноши, которому надлежало явиться на службу. Еще совсем недавно Дашкова спешила с образованием сына — университетский курс затри года. Теперь непозволительно затягивала его путешествие — тоже почти три года. Зачем понадобилась отсрочка? В России при массе изменений на политической арене происходило то же, что и всегда. Шла борьба партии Панина и набравшей силу группировки Потемкина. К последней по вопросу союза с Австрией примыкал брат княгини — Александр Воронцов, ставший в 1779 году сенатором.

Дашковой предстояло подумать, с кем она намерена двигаться дальше. Не стоило торопиться домой, пока горизонт не прояснится. В мае 1780 года Екатерина II направилась в путешествие в Могилев для встречи с Иосифом II. В мае же 1780 года Дашкова «с тяжелым сердцем покинула Дублин». Ей предстояло проехать по Европе, побывать в столицах, встретиться с очень высокопоставленными персонами и определить, наконец, свое место в новом политическом раскладе. Тот, кто согласился бы помочь возвышению Павла Михайловича, получил бы княгиню в качестве союзника.

Опасный «антузиан»

Во второй декаде мая 1780 года семейство Дашковых прибыло в Лондон. Это была хлопотная и тревожная поездка, сопряженная с личными неприятностями. Но в мемуарах о ней рассказано коротко и благостно. Первое, что бросается в глаза, — зарисовка королевской семьи. Встреча с государями конституционной страны должна была представлять для нашей героини особый интерес и оставить в ее «Записках» яркий след. Но он чересчур усыпан позолотой. Монархи проявили «свойственную им доброту и любезность», «королева была примерной матерью, и ее прекрасная семья вполне заслуживала и оправдывала ее великую нежность. Я видела ее прелестных детей, действительно похожих на ангелов»{664}.

Екатерина Романовна явно не «режет правду как хлеб», а выказывает себя «мастерицей тонко польстить». Семья Георга III служила притчей во языцех не только у себя на родине, но и при всех дворах Европы. Лишь благонамеренные подданные называли короля «чудаковатым», а оппозиционеры и врачи — сумасшедшим. Огромный выводок принцев и принцесс не отличался ни умом, ни воспитанием. Королеву жалели настолько, насколько это позволяло легкомыслие столичного общества.

Первый приступ безумия постиг Георга III еще в 1765 году: королю представлялось, что Лондон затоплен, он не узнавал жену, непристойно ругался и буянил. Потребовались смирительная рубашка и кляп, чтобы успокоить его величество. Затем до 1788 года продолжалось затишье{665}, во время которого Георга и видела Дашкова.

Создается впечатление, что Екатерина Романовна пощадила британскую королевскую чету, не опускаясь до сплетен: де государь отдавал приказы давно умершим лицам, решил взимать налоги с покойников, пытался изнасиловать служанку, принял подушку за своего сына и отдубасил ее… Такая щепетильность пера особенно заметна на фоне рассказов о Петре III и Павле I. Ее легко объяснить, если учесть, что мемуары предназначались для публикации в Англии.

Однако была и другая причина доброжелательности. Система воспитания детей, принятая в семье Георга III, не могла не импонировать Дашковой. На отпрысков не оказывала влияния развращенная атмосфера двора, наследники подрастали в загородной резиденции в Кью, в строгой и даже мрачной обстановке. Им запрещалось сидеть в присутствии взрослых, читать развлекательные книги, принцев и принцесс приучали к ручному труду, кормили простой пищей, рано укладывали спать. Будущий Георг IV был всего на год старше Павла Дашкова и в тот момент производил впечатление «безукоризненного джентльмена».

Пройдет совсем немного времени, и излишняя строгость обернется против родителей. Едва избавившись от опеки, наследники станут пьяницами и мотами, их баснословные долги будут уплачиваться из казны королем или парламентом. Принц Уэльский больше никогда не прикоснется к скромной пище, тратя состояние на изысканные блюда, скакунов, коллекции картин и фарфора, но главное — на женщин. Первое, что он сделает, почувствовав самостоятельность, — тайно женится на мисс Мэри Энн Фицгерберт, вдове неаристократического происхождения. Парламент будет пытаться установить опеку над расходами молодого Георга. Не правда ли, заметно сходство с судьбами Павла и Анастасии Дашковых?

Еще одна особенность, которая должна была радовать нашу героиню, — это почти полное невмешательство английских монархов в политику. Их тихая семейная жизнь как бы противопоставлена, но чему? В соответствии с нынешней логикой текста — событиям дома, где потрясения вызваны именно абсолютной властью. Но это кажущаяся, искусственная логика. Перед читателем новая лакуна в мемуарах — отсутствие фрагмента, который либо никогда не был написан, либо исчез.

Тем не менее фрагмент должен был существовать, если не в ранних редакциях, то в голове создательницы. К нему тянулись оборванные нити. Гармония, царящая в королевской чете, лежит на одной чаше весов, а уличные беспорядки, охватившие Лондон по вине публичных политиков, — на другой. В момент пребывания Екатерины Романовны в английской столице случился так называемый Гордоновский бунт — одно из самых кровавых выступлений бедноты. Эти события напрямую затронули княгиню, поскольку в них принял участие ее побочный брат — Иван Ронцов (Ранцов), сын Романа Илларионовича от английской любовницы Элизабет Брокет{666}.

На страницах мемуаров Ронцовы отсутствуют. Княгиня была не в восторге от их существования. Мало того что любовница присвоила часть богатств ее матери, так еще и отец наделил побочных сыновей наследством! Иван владел землями в Пензенской, Тамбовской и Костромской губерниях, а Александр — близ Ораниенбаума{667}.

В Лондоне, куда Иван Ронцов был направлен чрезвычайным курьером, наша героиня не могла избежать хотя бы мимолетных контактов с ним. Подполковник был на 11 лет младше нашей героини, ему едва исполнилось 25. Он называл себя «антузиан» (энтузиаст), то есть обладал пылким, горячим темпераментом, чем походил на других детей Романа Илларионовича.

2 июля в Лондоне начались беспорядки, вызванные так называемым «Актом о папистах» двухлетней давности. Он давал католикам Англии некоторые права: приобретать землю, содержать школы, служить в армии, отменялось преследование католических священников. Ассоциация протестантов, главой которой был лорд Джордж Гордон, подала в парламент петицию об отмене «Акта» и вывела на улицы от сорока до шестидесяти тысяч человек. Демонстранты двинулись к Вестминстерскому дворцу, выкрикивая антикатолические лозунги. Тут к ним и присоединился Иван Ронцов, захваченный красочным действом. Уже в России на следствии он показал: «Вначале был зрителем, но, увлеченный таковым развращенным зрелищем… выступил прямо из здравого разума, и как антузиан по молодости своей сняв с себя шляпу, тут же с тою толпою закричал: “Ура!”»{668}.