Читаем без скачивания Без Вечного Синего Неба. Очерки нашей истории - Мурад Аджи

А когда мышление было не комплексным? Даже первобытный человек, собираясь на охоту, учитывал и свое снаряжение, и состояние погоды, и повадки зверя.

Получается вроде бы как в пьесе Мольера, когда персонаж, всю жизнь говоривший прозой, с изумлением узнает об этом. В чем же тогда дело?

Не будет открытием мысль, что любой феодальный производственный комплекс отличается от любого современного прежде всего масштабом и сложностью. Что пещера от города также отличается масштабом и сложностью. И степени сложности того и другого просто несопоставимы… Из этого проистекают важнейшие следствия. Всякий грамотный человек легко и небрежно перемножит в уме простые числа. Для двузначных нам скорей всего потребуются карандаш, бумага и время. Ну, а если надо произвести миллион операций с крупными числами? Даже такая, в общем простая задача вряд ли решается домашними средствами.

Но нарастание взаимосвязей и приводит к неимоверному усложнению решаемых задач, ибо слишком много разных и подвижных элементов действительности надо охватить, увязать, согласовать. Тут есть свои пределы, за которыми ранее успешные методы уже не действуют.

К этому, однако, мы еще вернемся, а пока посмотрим, какие бывают комплексы и что может дать их сравнение друг с другом.

Условимся все многообразие комплексов, сложившихся в этом мире, подразделить на естественные (природные), искусственные (созданные человеческим разумом с помощью орудий труда) и синтетические (включающие как естественные, так и искусственные: сельскохозяйственные угодья, например). Это деление, конечно, условно. Справедливей было бы сказать, что в состав природного комплекса входят и искусственные вместе с синтетическими. Но такое допущение необходимо принять, чтобы оттенить суть различий.

Нами же созданными искусственными да и синтетическими комплексами мы справедливо гордимся, но ими же мы сплошь и рядом… недовольны.

Когда я смотрю на всевозможные, безусловно благоустроенные Черемушки, мне почему-то вспоминаются укромные дворики старой Москвы, где прошло мое детство. Неповторимое своеобразие, какая-то запоминающаяся особенность каждого из таких тихих двориков навсегда запала в память. Проходит время, мы вырастаем, а эти островки детства, некогда большие и просторные, становятся маленькими, хрупкими и, наверное, легко ранимыми.

Что это, обычная ностальгия? Нет, мы единодушны в своей критике «типовой застройки»: экономичной, быстрой, дающей нам жилье, налаженную службу быта… Черная неблагодарность? Все гораздо глубже.

От одного – сравнительно простого – городского комплекса мы стремительно перешли к новому, более сложному. Предусмотрели, казалось бы, все… кроме разнообразия, красоты и чего-то еще, что и словами выразить трудно.

Да, разнообразие, как и красота, категории внеэкономические, их легко проглядеть в расчетах (хотя можно было и не проглядеть). Но и разнообразие, и красота природы были спутниками человека на протяжении его долгой истории, были элементом того комплекса, в котором он жил. Современный город резко отделил его от природы и не дал замены утерянным элементам комплекса.

По-моему, подумать тут есть над чем. Сложные комплексы, сложные системы – стремительно вошедшая в нашу жизнь новинка. И как всякая новинка, она подчас преподносит неожиданности.

Но если это так, то, может быть, что-нибудь даст и чему-нибудь научит сравнение сложных искусственных комплексов с уже существующими – природными?

Вот объект, проверенный временем! Не перестаешь удивляться сложности в предельной четкости природного комплекса, на его формирование ушли сотни миллионов лет. Беда только в том, что четко отлаженный механизм внутренних связей этого комплекса сейчас реально поставлен под угрозу нашим же хозяйствованием.

Сложность природных комплексов такова, что как только дело доходит до серьезного вмешательства в них, мы оказываемся в положении человека, приступившего к ремонту телевизора с топором и молотком. Даже ГЭС на крупной равнинной реке ведет к таким комплексным диспропорциям, что наш ум и с помощью компьютера не в состоянии точно определить все важные последствия ожидаемых изменений.

Выдвигаются дорогостоящие, но технически осуществимые проекты поворота сибирских рек на юг. Можем ли мы, однако, с уверенностью сказать, каковы будут результаты? Что станет с балансирующей на грани «замерзания – таяния» Арктикой, в которую уменьшится поступление теплой речной воды? А как все это отразится на климате в Европе, Средней Азии, Казахстане? Произойдут обширные и серьезные изменения, но какие? Однозначного ответа на возникающие вопросы мы не имеем. Вода Средней Азии и Казахстану нужна – это факт. Но, кстати говоря, в недрах только Туркмении «подземное море» втрое превышает размеры Аральского…

В природе сложились строго определенные сообщества, которые включают в себя не только растительный и животный мир, но также и почву, и воздух, и горные породы, и воду. Они называются геобиоценозами. И именно нарушение геобиоценоза ведет к цепным реакциям, последствия которых пока мы не можем прогнозировать.

Вот факт, показывающий, насколько тонко отрегулированы природные комплексы. Многие растения строго «следят» за структурой своего сообщества, контролируя его видовой состав. Ученые заметили, что, например, рябина, эвкалипт, грецкий орех, шалфей и другие растения выделяют летучие вещества, которые угнетают многие виды трав. Причем «гроздья гнева» достаются чужакам – видам, отсутствующим в биоценозе, «свои» же растения не реагируют на эти вредные вещества. Не зная особенностей природного комплекса, люди долгое время удивлялись: почему около рощи грецких орехов не растут картофель или помидоры?

Может быть, фраза покажется крамольной, но ведь и человек – хотим мы этого или нет, – есть не что иное, как одна из составляющих сложившегося геобиоценоза. Своим хозяйством, своим трудом люди влияют на природный комплекс, стремясь добиться желаемых изменений. В природном комплексе сложились фактические пропорции, слепое нарушение которых чревато большими опасностями, в первую очередь для нас самих. Мы вправе глобально изменять что-либо в природе в тех случаях, когда можем достаточно полно предвидеть, к чему изменение приведет!

Это, так сказать, негативный урок, который мы извлекаем, изучая организацию и действие сложнейших комплексов природы. Он ценен уже сам по себе, ибо остерегает нас от непродуманных шагов. Но анализ дает и положительный урок. Мы все больше страдаем от загрязнений, которые рассеивают нами же созданные индустриальные, городские и сельскохозяйственные комплексы. Чему тут могут научить (и могут ли) еще более сложные природные комплексы?

В чем главное совершенство природных комплексов? Пожалуй, в том, что здесь нет ничего лишнего, здесь используются отходы, отбросы. Самоочищение происходит благодаря биохимическим реакциям, и часто оно оказывается формой жизнедеятельности разного рода существ, – гибель одних становится условием процветания других. Конечно, «проблема загрязнения» возникает и в природе – палые листья осенью могут обеднить водоем кислородом, извержение вулкана способно замутить воздух и так далее. Но, во-первых, это местные, частные случаи, а во-вторых, что важнее, подобные нарушения очень быстро устраняются самой природой, так что никакого серьезного поражения важнейших связей не возникает. Все давно отрегулировано, прилажено и многие миллионы лет может работать стабильно.

Индустрия во многих отношениях являет собой нечто прямо противоположное. По некоторым вполне компетентным расчетам выходит так, что мы используем всего несколько процентов вовлекаемого в оборот вещества, а остальные девяносто с лишним идут в отходы. А вовлекаются в оборот миллиарды, десятки миллиардов тонн вещества! Все это сопоставимо с размахом геологической деятельности. И большая часть потревоженного, перевернутого, преобразованного материала рассеивается нами – совершенно хаотично! – в воде, воздухе, по земле. Подсчитано, что только в северной части Тихого океана – не самое оживленное место! – плавает около пяти миллионов старых сандалий, приблизительно 35 миллионов порожних пластмассовых бутылок, около 70 миллионов стеклянных «поплавков» из-под виски, лимонада и других напитков. На небольшой площади океана бразильский океанолог Менка Баррето выловил около тонны (!) полиэтиленовой пленки. Только в одной Москве ежедневно продается два с половиной миллиона бумажных пакетов молочных продуктов и столько же ежедневно сжигается. А ведь все эти примеры относятся только к выброшенным изделиям, чье вещество и составляет те самые несколько процентов всего объема вовлеченного в производство материала природы…

К 2000 году население Земли удвоится, и, чтобы удовлетворить его всевозрастающие потребности, промышленное производство надо увеличить в 15 раз, выработку электроэнергии в 18 раз, продуктов питания – втрое. Таковы оценки авторитетных экспертов ООН. И если пропорционально будет расти объем загрязнений, то сегодняшнее положение дел, боюсь, покажется идеальным.