Читаем без скачивания Расслышать умерших - Франсуа Брюн

Но я уверен, что тот опыт, который дарован нам через мистиков, доступен каждому из нас. Каждую смерть и каждое страдание мы переживаем вместе со Христом, при том, что Христос страдал в Палестине две тысячи лет назад.

Такой опыт неожиданно был дарован и Пьеру Лиижибелу, вдруг вышедшему за пределы собственного тела. Он пережил операцию на брюшной полости: разрез оказался недостаточным, но пациент чихнул, и это повлекло за собой эвисцерацию через тридцатисантиметровый разрез. Чуть позже, когда он очнулся, оказалось, что он со всех сторон обвешан трубками, не может ни пошевелиться, ни издать ни звука. Его жена, угадав, что, в придачу ко всем своим страданиям и боли, он хочет пить, поднесла к его губам влажный компресс. И тотчас у него возникло ощущение, как будто в предельной глубине страдания что-то щелкнуло, открылась какая-то дверь.

«Они сошли с ума. Но они все не посмеют сделать со мной то же, что они сделали с Ним. Я этого не заслуживаю. Он там, на Кресте. Я вижу Его. Центурион подносит к Его губам губку с уксусом. Я ощущаю ту же горечь на своих губах…

Пробудился я в каком-то освещенном закрытом помещении. Мягкий свет. Побеленные стены. Я лежу на полу. Рядом со мной кто-то бросил белые пелены. Понимаю, что я умер. Осознание собственной смерти. Упокоение в мире. Следующая мысль: я в гробнице…»

И чуть ниже Ж.-П. Лиижибел предлагает собственный вывод из пережитого опыта: «Возможно, что в момент смерти каждый из нас видит Его Агонию»[607].

Та же самая истина, более или менее осознанная, прочитывается, например, и в «снах» мадам Эдды Сартори, увидевшей своего сына на месте Христа в Страстях Господних. Каждый волен, конечно, видеть в этом всего лишь проекции собственного подсознательного, подпитку которому дало христианство. Но, если я правильно понимаю, куда ведет нас тайна Христа, то и такой психологический механизм проекции может здесь соответствовать реальности.

Ее сын Энрико попытался помочь нескольким своим одноклассникам вырваться из зависимости от наркотиков, освободиться. К сожалению и сам он постепенно, мало по малу, попал в эту смертельную мясорубку. Ему пыталась помочь мать, и эта изнурительная борьба не на жизнь, а на смерть, длилась годами. Но в тот момент, когда после стольких поражений, он вроде бы окончательно сумел от своей зависимости освободиться, его собратья по рабству решили сменить тактику и принялись выкачивать из него деньги, все чаще и все больше. Когда он пытался отказать, следовали угрозы и даже агрессия. Его тело нашли рано утром 15 октября 1985, возле изгороди городского парка. Смерть от передозировки. Но мы уже никогда не узнаем, добровольно ли принял он ту дозу.

Через год после его «смерти» Эдда Сартори начала получать сообщения от сына с помощью автоматического письма. Происходили и другие феномены; несколько раз он показался мельком и сам, но самым интересным были яркие, насыщенные сны, которые она начала записывать:

«26 октября 1987, сон: я вижу святую Плащаницу: но вместо лика Христа на ней лицо уснувшего Энрико».

«16 октября 1988, сон: вижу, как Энрико умирает на Кресте. Я плачу и прошу Бога, чтобы Он взял лучше меня вместо него. Слезы отчаяния. Так я и просыпаюсь».

В другой раз, близко к дате годовщины смерти, он приснился ей полураздетым, в окровавленной одежде. И лишь проснувшись, она поняла, что скоро Пасха[608].

Еще стоит тут прибавить, что, хотя некоторые на Западе считают, что открыть для себя Индию можно только отрекшись от божественности Христа, то некоторые в Индии, наоборот, считают, что смогут сохранить верность собственной традиции, только признав Христа Богом. Сами себя они называют «индо-христианами». Я приведу здесь лишь те примеры, в которых содержится опыт непосредственного общения с миром иным, часто в форме видений, явлений, иногда даже, как мы увидим, выхода за пределы собственного тела.

Вот для начала рассказ Сундара Сингха, садху, мать которого принадлежала к индуизму, а отец был сикх, сам он родился в 1889; речь идет о видении, бывшем ему 18 декабря 1904.

(Он только что бросил в огонь экземпляр Евангелия):

«По моим тогдашним убеждениям, бросив в огонь Евангелие, я сделал благое дело; но почему-то росло сердечное беспокойство, и два последующих дня я чувствовал себя прескверно. На третий день, когда я понял, что больше не могу это выносить, я встал в три часа утра, принял ванну и помолился Богу. Я сказал Ему в этой молитве, что если Он не откроется мне, не укажет мне путь спасения, не положит конец мучениям моей души, то я твердо решил, если эта молитва останется без ответа, до восхода солнца пойти на железнодорожную станцию и в момент приближения поезда положить голову на рельсы.

Так я молился где-то до половины пятого, я был в ожидании, я ждал, что вот-вот придет Кришна или Будда, или их аватары. Они не явились, но в комнате вдруг воссиял свет. Я открыл дверь, чтобы понять, откуда этот свет, но за дверью был сплошной мрак. Я вернулся, свет все разгорался, наконец, он принял форму шара, висящего над землей, и наконец, в этом свете появился неожиданно живой Христос, а я ведь считал Его мертвым. Никогда в жизни не забуду я Его осиянного славой и исполненного любви лика, и тех слов, которые Он произнес: “Зачем ты гонишь Меня? Смотри, Я ведь умер на Кресте за тебя и за весь мир”. Словно молния начертала эти слова в моем сердце, и я пал ниц перед Ним. Сердце мое наполнилось невыразимой радостью и миром, и жизнь моя в корне переменилась. Так умер ветхий Сундар Сингх и новый Сундар Сингх родился, чтобы послужить живому Христу»[609].

А вот еще одно свидетельство, данное Дхнджибхаем Факирбхаем (умершим в 1967) в его Христоупанишаде:

«Когда я учился в колледже, то очень интересовался религией и Богом. Однажды я прогуливался, рассматривая все, что мне попадалось по дороге, как вдруг за какими-то домами вспыхнуло в моем поле зрения солнце, и тут же, вместе с этим вспыхнувшим светом, в сердце у меня раздался внутренний голос: “Ты ищешь Бога? Иисус – Бог.” Слова эти вошли в меня, как сильное убеждение и как сильный свет. С того момента Иисус стал моим Богом, так что я уже не отворачивался никогда от этого откровения и никакой другой Бог мне с тех пор уже не был нужен.

Иисус ведь не какой-то абстрактный Бог, но воплощенный, т. е. явленный в человеческой форме…

Он не только в нас (в том смысле, в каком в нас есть душа, например), но Иисус еще и с нами, соратник, друг, брат и учитель, видимый и невидимый, личный Бог. Он имманентен природе и космосу, и в то же время трансцендентен. Он с нами, личность, живой и реальный человек. Он не Нечто, но Он, Ты, не символ Власти или Миропорядка, не Непознаваемое, но личность и наш личный Бог. Никто никогда не видел Бога; Иисус Его явил, проявил и вывел Бога на встречу с нами. Он говорит: ”Кто видел Меня, тот видел и Отца”. …Иисус не только внешнее проявление, он также Тот, Кто живет внутри нас… Как только у кого-то появляется опыт живущего в нем Иисуса, тот сразу убеждается, что Иисус и есть Сам Бог, Бог, а не что-то другое, и что Бог и есть Иисус…»[610]

А вот еще одно свидетельство Кандисвами Четти (1867–1943). Став христианином, он отказался от крещения и не захотел примкнуть ни к какой церкви. Но был членом Международного братства «Сообщества за лучшее взаимопонимание между религиями», говорит нам отец Мопийе. Текст этот весьма примечателен, так как показывает, как индус может воспринимать уникальный характер Воплощения:

«Все так, я на самом деле верю во Христа как в Спасителя человечества. Говоря это, я вовсе не имею в виду, что Он для меня один из того множества спасителей, каких Бог много раз отправлял в мир. Я слишком хорошо знаю, что в этой стране принято противостоять христианству не спором с ним (так как это означало бы, как говорят, идти поперек самого возвышенного, что есть в человеке), а всего лишь умолчанием о его четкой и определенной позиции, в которой вся его сила. Христа предпочитают представлять как одну из множества аватар или проявлений или посланцев Бога, против которых как таковых ни один индус никогда не будет иметь ничего против. Но на все притязания на Его уникальное и особое место в эйкономии универсума, они обязаны будут горячо возразить, поскольку это будет воспринято как отречение от своей страны и ее культуры.

На мой взгляд, сама идея множественности умаляет красоту и действенность воплотившегося Бога. Разве Бог не являет Себя в каждый момент нашей жизни в природе, в Своем благом провидении, в великих людях, которых он ставит вождями, в событиях, определяющих будущее как отдельных людей, так и целых групп, и весь ход истории? И зачем бы тогда сотворил Он эту завесу, за которой Он действует постоянно и мощно, если не для того, чтобы явить Себя не только человеческому уму, но и его взыскующему сердцу? И сам процесс повторения не вводит ли Его в сферу обычных проявлений, взывающих к уму, но в итоге обращающих человеческое сердце?»[611].