Читаем без скачивания Анубис - Вольфганг Хольбайн

И снова Могенс ужаснулся той горечи, что звучала в голосе Тома. Возможно, он и прав. Возможно, есть почва для всех древних и мрачных историй, плетущихся вокруг кладбища, не только этого, а любого на земле. Может быть, люди всегда носили в глубине души знание об исчадиях ночи, и вовсе не случайность, что они обитают только в легендах. Люди не хотят допускать их в свою действительность, набрасывая покров лжи на пугающую правду. Ему вдруг стало отчетливо ясно, какой непосильный труд взвалили на себя Грейвс и этот мальчик. А вместе с ними и он. Если человечество веками изгоняло страшную тайну в легенды и мифы, как можно заставить его взглянуть в глаза правде, которой тысячи поколений родителей пугали детей как страшной сказкой?

Через какое-то время Могенс все-таки возразил:

— Может, шериф просто хотел помочь тебе.

Том посмотрел на него едва ли не с презрением:

— Возможно.

Он резко повернулся и хотел идти назад, но Могенс снова остановил его, на этот раз только жестом:

— Покажи мне.

— Что?

— Тот склеп, в котором твоя сестра…

Он не договорил, но Том и так понял его. Он коротко кивнул, но не сдвинулся с места.

— А вы уверены, профессор, что хотите туда пойти? — помедлив, спросил он.

— Вопрос в том, хочешь ли ты, Том, — мягко ответил Могенс.

Его тактика возымела действие. Он целил в уязвимую гордость ребенка, которым Том, по сути, все еще был, и, похоже, попал в нее. Том вскинул на него разгневанный взгляд, тут же резко развернулся и с таким остервенением начал продираться сквозь заросли, что Могенсу пришлось закрывать лицо руками, чтобы ветки не исхлестали его, когда он пошел следом.

В глубине души Могенс не был так уверен, как старался показать Тому. Наоборот, Том был куда проницательнее, когда спрашивал, действительно ли он хочет пойти на кладбище. Нет, он был уверен в обратном. Он испытывал панический страх перед этим местом. Рассказ Тома пробудил призраки его прошлого, и по мере приближения к кладбищенской стене с каждым шагом на сердце у него становилось все тяжелее. Но именно поэтому он должен был довести дело до конца, и, если он сейчас повернет вспять, у него никогда больше не хватит мужества на такой поступок. Глупое, а возможно, и опасное представление, что человек становится хозяином своего страха, если глянет ему прямо в глаза, в этом случае попадало прямо в цель. Тем не менее он здорово отстал от Тома. И юноше пришлось остановиться и подождать, пока Могенс вслед за ним не переберется через стену. И дело было не только в том, что Том ловчее и проворнее лазал.

Даже при свете дня кладбище являло собой жуткое зрелище, по-своему даже еще более жуткое, чем ночью. Ночь не только пробуждала к жизни тени, но и укрывала очертания предметов, а солнечный свет высвечивал каждую деталь этого места, которое постепенно погружалось в трясину. Большинство надгробных плит покосилось, они торчали во все стороны, как мачты каменных галер медленно разлагающегося флота на мегалитическом кладбище кораблей. Некоторые упали совсем и едва виднелись из земли. Земля неприятно ходила под ногами, не то чтобы она была настолько топкой, чтобы в ней можно было завязнуть, а скорее пружинила на такой лад, что возникало ощущение, будто идешь по натянутой парусине, готовой при любом неосторожном движении прорваться.

— Это там, — Том показал рукой в центр кладбища.

Могенс кивнул, и Том быстрым шагом пошел вперед, он передвигался так проворно, что Могенсу пришлось поторопиться, чтобы не слишком отстать.

К середине кладбища надгробия становились все больше, как дома средневекового города, которые к центру становятся все роскошнее и, наконец, лепятся к подножию боевой крепости. Здесь был один-единственный мавзолей, который и близко не стоял по пышности к тому, который преследовал Могенса в кошмарах. И все-таки он застыл на полушаге, когда завиднелось невысокое граненое сооружение из выветрившегося песчаника, к которому направлялся Том. Пусть сходство и оставалось поверхностным, у него возникло ощущение, что он физически вернулся в те прошлые времена, чтобы прикоснуться к самым страшным мгновениям своей жизни.

Скрепя сердце он двинулся дальше — преодолевая почти физическое сопротивление, словно какая-то сила пыталась удержать его — медленным волочащимся шагом, что дало ему возможность как следует разглядеть склеп.

Его первая оценка оказалась не совсем точной. Мавзолей и вправду был меньше, чем тот, на кладбище Гарварда, его стены и портал были не так обильно украшены резьбой, но производил то же впечатление упадка, который оставили за собой время и ветер, десятилетиями трудившиеся над серовато-бурым песчаником. Однако сооружение было значительно больше, чем показалось Могенсу на первый взгляд. Как и все надгробные плиты вокруг, он начал погружаться с землю и стоял косо. Три ступени, которые прежде вели к двери в хороших шесть футов, сейчас не только были покрыты сетью трещин, но и не меньше чем на два фута лежали под землей, так что Могенсу стоило усилий пройти в здание, не переломав ноги и не разбив голову о дверную перемычку.

И вообще, он не рвался внутрь. Даже в лучах солнца вход представлял собой мрачное зрелище. Лежащая за ним темнота казалась абсолютной, так что Могенса пробила невольная дрожь. Порог был несуществующей в действительности разделительной линией между светом и тьмой, на которой жил ужас. В его ли воображении или на самом деле тьма отрастила призрачные руки, которые, словно хлесткие щупальца, приготовились вцепиться в реальность.

Могенс закрыл глаза и решительно шагнул через порог. Ничего не произошло. Естественно, ничего не произошло.

Том уже находился внутри, он зажег штормовой фонарь, желтый свет которого спорил со слабым лучом света, проникавшего снаружи. Могенс с содроганием огляделся. Он сам не знал, чего, собственно, ожидал — ничего конкретного, но тем не менее чего-то — однако помещение было совершенно пустым. И все-таки холодок ужаса прошелся по его спине. Все здесь напоминало его прошлое, хотя сходство и было смутным. Последовав сюда за Томом, он с самого начала шел за своей историей страданий, возможно, чтобы замкнуть круг.

Могенс отогнал эту мысль и заставил себя подвергнуть крошечное помещение повторной, более тщательной ревизии. Оно, как было, так и осталось пустым — невысокий куб площадью три на пять шагов. На полу выделялся небольшой, более светлый прямоугольник, где прежде, должно быть, стоял саркофаг или находился подиум для деревянного гроба. Стены были в неопрятных потеках, очевидно, остатки давно поблекнувшей росписи, а может, просто грязь. И все-таки здесь что-то было. Могенс это чувствовал. Оно ощущалось настолько плотным, что, казалось, его можно ухватить руками. Призраки его прошлого, которые пытались воплотиться.