Читаем без скачивания Гейдар Алиев - Виктор Андриянов

Двигало им в этот момент не торжество, не чувство реванша, а точнейший расчет пилота, перехватившего управление подбитого, горящего самолета.

Четверо главных «фронтовиков», недавние председатель Верховного Совета Иса Гамбаров, премьер-министр Панах Гусейнов, чины МВД и службы безопасности были арестованы…

Стремительно менялась власть — с каждым часом, с каждым выпуском новостей. Общество, утомленное, деморализованное, утратившее надежду, вяло идущее на поводу у случая, само стремительно менялось».

Алиев принял Проханова поздно ночью, в огромном кабинете председателя Верховного Совета.

«За его спиной стоял штандарт государственного флага республики. На столике — золотые арабески с сурами Корана.

Тут же — батарея цвета слоновой кости правительственных телефонов с гербом СССР.

Я знал, что уже неделю он спит не более четырех часов в сутки. Мне навстречу поднялся сухой, гибкий в талии человек, без следов утомления. Его сухая ладонь в рукопожатии была теплой и крепкой. Продолговатое лицо покрыто загаром и не кажется лицом старика. На нем дорогой, прекрасно сшитый костюм. Галстук, не чопорный, не чиновный, а очень светский, нарядный, затянут сочным узлом. Глаза блестящие, быстрые, с цепкими, моментально загорающимися зрачками. И во всем его облике чувствуется артистизм, — способность моментально угадывать собеседника, улавливать его настроение и замыслы.

И еще — в кабинете не было запаха табака, а тонкий, едва уловимый аромат дорогого одеколона».

Приведем несколько фрагментов из их большой беседы.

«Александр Проханов: Гейдар Алиевич, теперь уже ясно, что еще один период в новейшей истории Азербайджана закончен. Полуторагодовое «царствование» Народного фронта завершилось как бы в одночасье. Оно растаяло, словно дым. Как вы это объясняете? Чем был этот период для Азербайджана?

Гейдар Алиев: Это было разрушение республики. Они разрушили все: хозяйство, мораль, психологию. Самое страшное — люди перестали трудиться. Исчезла сама возможность труда. Вы знаете, в Ленкорани на пустырях, в пустыне мы создавали великолепные овощные плантации. Это место называлось «всесоюзным огородом». Там созревали замечательные ранние помидоры, огурцы, бахчевые культуры, и все это посылалось в Норильск, на Урал, в Москву. Республика получала колоссальный доход, а индустриальные центры России — замечательные овощи. Помню, Президент Финляндии Урхо Кекконен приезжал в эти места на отдых и восторгался плантациями. Где они? Все заброшено — опять пустырь и пустыня. Люди без работы…

Или виноград. Алексей Николаевич Косыгин очень помогал виноградарям. Мы довели производство винограда до 2 миллионов тонн в год. Апшеронский виноград — самый сладкий из всех сортов, что я знаю. На Апшероне сухие, огненные песчаные почвы, виноград ложится на эти горячие земли и выпивает их жар, их сладость. Все погибло! В этом году мы соберем едва 400 тысяч тонн…

Люди перестали трудиться, а чтобы прожить, занялись мелкой торговлей. Иран близко, Турция близко. Закупают мелкими партиями какой-нибудь никчемный товар и торгуют. Но не производят!.. Наполовину встал Сумгаитский химический!

Резко упала добыча нефти!.. Пришедшие к власти — не хозяйственники, не управленцы, не политики! Младшие научные сотрудники, писатели, они не понимают государства!.. К тому же они начали со слов о свободе и справедливости, а кончили повальным воровством! Народ разочаровался в них! Только разъезжают на дорогих «мерседесах» и говорят, говорят, говорят! Много безнравственных, много прямых воров!..

И, конечно, Карабах! Они не выиграли этой войны, они не погасили конфликт политически! Мы потеряли много селений, много земель! Вчера у меня был один председатель колхоза. «Конечно, — говорит, — ужасно, что мы потеряли там тысячи голов скота, тысячи гектаров земли, но самое страшное — мы потеряли могилы наших отцов! На этих могилах враг празднует свою победу!»

Александр Проханов: Как же действовать дальше? Страна разорена, общество расколото, деморализовано. Какая идея сплотит народ? Какая философия, какая идеология объединят измученное общество? Вы в недавнем прошлом носитель коммунистической идеи, но ее уже нет. Только что рухнула идея либеральная, которой оперировал Народный фронт. Какая идея будет принята людьми?

Гейдар Алиев: Только идея национального согласия и никакая другая! Не важно, к какой ты партии принадлежишь, сколько тебе лет, каково твое состояние. Только общенациональное согласие отодвинет нас от страшной черты. Это понимает народ, понимают военные, коммерсанты, директора предприятий. Мы не станем никого преследовать. Если ты либерал, если ты член Народного фронта, тебя не будут преследовать. Служи народу, жертвуй собой для народа. Вот идея, вот философия! И эта идеология, я думаю, будет сформулирована людьми литературы и искусства, религиозными проповедниками!

Александр Проханов: Как прореагировала официальная Россия на события в Баку, на ваше возвращение в политику?

Гейдар Алиев: Пока никак. Только Руслан Хасбулатов поздравил меня с избранием на пост председателя Верховного Совета. Официальная Москва молчит. Народный фронт вел антирусскую политику, делал все, чтобы не происходило сближения России и Азербайджана. Похоже, это устраивало и Москву. Вы знаете мое отношение к России. Азербайджан связан с Россией экономически, культурно, геополитически. Мы не просто соседи, у нас одна история. Я повторяю: сегодняшние отношения с Россией меня не удовлетворяют, но я убежден в их неизбежном развитии».

Теперь пора подробнее представить человека, чья звезда так ярко вспыхнула на горизонте азербайджанской политики в начале 90–х годов, а затем так же быстро закатилась.

Сурет Гусейнов в прежние, советские времена был инженером, директором фабрики по переработке шерсти. Когда началась война с Арменией, как сам говорил, «чем мог помогал фронту. Постепенно забросил все дела, кроме военных». Читатели, знакомые с историей Гражданской войны в России, вспомнят не одну похожую судьбу. Например, Нестора Махно с его войском, которое сражалось то за белых, то за красных, то само за себя. Сурет, по оценкам тех, кто видел его в бою, воевал храбро. Ему присвоили звание полковника, он стал Национальным героем Азербайджана, Эльчибей назначил его своим личным представителем в Карабахе, командиром корпуса. У командира в подчинении были и части регулярной армии, и «личные резервные части».

Чего рассчитывал добиться с их помощью амбициозный полковник? На прямые вопросы о своих личных притязаниях он отвечал уклончиво. Как в беседе с журналисткой Эльмирой Ахундовой в конце июня 1993 года, уже после событий в Гяндже.