Читаем без скачивания Немезида (пер. Ю.Соколов) - Айзек Азимов

– Ты пытался вступить в общение с другими?

– Да.

– Эритрийская лихоманка. – Ответа не было – личная мысль.

Она закрыла глаза, пытаясь дотянуться до этого разума, извне общавшегося с ней. Она не понимала, как делает это, и, быть может, поступала неправильно – может, вообще ничего не могла сделать. Разум будет смеяться над ее неловкостью – если способен смеяться.

Ответа не было.

– Подумай что-нибудь, – попросила Марлена.

Он сразу вернулся.

– О чем мне думать?

Он пришел ниоткуда. Ни с той стороны, ни с этой – он звучал внутри ее головы.

Марлена подумала, досадуя на собственную нескладность:

– А где ты ощутил мой разум?

– В новом контейнере с человеческими существами.

– На Роторе?

– На Роторе.

Тут ее осенило,

– Я нужна тебе, ты звал меня?

– Да.

Конечно же, зачем ей еще понадобилась Эритро? Почему она с такой тоской разглядывала планету в тот день, когда посланный ее матерью Ауринел явился разыскивать ее.

Она стиснула зубы. Надо спрашивать дальше.

– Где ты?

– Повсюду.

– Ты и есть планета?

– Нет.

– Покажись мне.

– Я здесь, – и голос вдруг обрел направление.

Она взглянула на ручей и вдруг поняла, что, пока общалась с голосом внутри себя, видела перед собой только ручей. Все другое словно исчезло. Разум ее словно замкнулся в себе, вбирая то, что в него вливалось.

А теперь словно вуаль поднялась. Вода бежала между камнями, бурлила, образовывала воронки. Пузырьки лопались, появлялись новые – в сущности те же самые и в то же время другие. И тут один за другим пузырьки бесшумно полопались, и поверхность ручья стала гладкой, словно течение исчезло.

В воде отражался свет Немезиды. Да, течение исчезло, и Марлена видела это. Блики на поверхности ручья вдруг стали складываться в изображение поначалу карикатурное: две темные дыры на месте глазниц, щель вместо рта.

Она смотрела и удивлялась, а черты лица становились все отчетливее.

И вдруг лицо сделалось знакомым и взглянуло на нее пустыми глазницами.

Это было лицо Ауринела Пампаса.

– И тогда ты убежала, – медленно и задумчиво проговорил Сивер Генарр, стараясь выглядеть невозмутимым.

Марлена кивнула.

– В первый раз я убежала, когда услышала его голос, а теперь – когда увидела лицо Ауринела.

– Я тебя не осуждаю…

– Не смейтесь надо мной, дядя Сивер.

– А что мне делать? Шлепнуть тебя? Давай лучше посмеемся вместе. Значит, разум, как ты его называешь, сумел воссоздать лицо и голос Ауринела по твоим собственным воспоминаниям. А насколько ты была близка с Ауринелом?

Она подозрительно посмотрела на Генарра.

– Что значит «насколько близка»?

– Я не имею в виду ничего предосудительного. Вы дружили?

– Конечно.

– Итак, ты в него втюрилась?

Марлена помолчала, поджав губы. Потом проговорила:

– Наверное, так и было.

– Ты говоришь в прошедшем времени – это прошло?

– Безнадежно. Ведь я для него – маленькая девочка. Сестричка.

– Вполне естественное чувство в подобной ситуации, но ты еще вспоминаешь о нем, поэтому планета смогла вызвать из памяти его голос, а потом и лицо.

– Что значит «вызвать из памяти»? Это были настоящие голос и лицо.

– Ты уверена?

– Конечно,

– Ты сказала об этом матери?

– Нет, Ни единого слова.

– Почему?

– Ох, дядя Сивер! Вы же знаете ее. Я терпеть не могу ее вечных страданий. Я знаю, вы сейчас скажете, что она меня любит: но мне от этого не легче.

– Марлена, но ты же все рассказала мне, а я тоже люблю тебя.

– Я знаю, дядя Сивер, но вы не такой нервный. Вы смотрите на вещи логически.

– Должен ли я считать это комплиментом?

– Да, я хотела сказать вам приятное.

– В таком случае давай самым логическим образом проанализируем все, что ты обнаружила.

– Хорошо, дядя Сивер.

– Прекрасно. Итак, получается, что на этой планете обитает нечто живое.

– Да.

– Но это не сама планета?

– Нет, определенно нет. Он отрицал это.

– Но он один.

– Да, мне кажется, что он один. Беда в том, дядя Сивер, что мы с ним общаемся с помощью телепатии, какой ее представляют люди. Я не читаю ни мыслей, ни снов. Просто сразу приходят какие-то впечатления – ну словно глядишь на картинку, которая состоит из крошечных кусочков света и тени.

– Значит, тебе кажется, что он живой.

– Да.

– И разумный.

– Очень.

– И не знает техники. Мы не обнаружили на планете ничего рукотворного. Это живое невидимо, таится, мыслит, ничего другого не делает, только рассуждает. Так?

Марлена помолчала.

– Я еще не вполне уверена, но, похоже, вы правы.

– И тут появляемся мы. Как ты считаешь, когда он обнаружил наше появление?

Марлена качнула головой.

– Не знаю.

– Наверное, золотко, он обнаружил тебя еще на Роторе. Значит, вторжение чуждого разума он мог заметить, уже когда мы приближались к системе Немезиды. Как по-твоему?

– Нет, дядя Сивер, Мне кажется, он не догадывался о нас, пока мы не высадились на Эритро. Это привлекло его внимание – вот он и обнаружил Ротор.

– Возможно, ты права. Значит, потом он принялся экспериментировать с чужими умами – на Эритро такого еще не водилось. Впервые он встретил другой разум кроме своего. Сколько же ему лет, Марлена, как по-твоему?

– Не знаю, но мне кажется, что он живет уже очень долго… Быть может, столько, сколько сама планета.

– Возможно, И значит, сколько бы лет ему ни было, он впервые обнаружил рядом с собой столько интеллектов, не похожих на себя самого. Так, Марлена?

– Да.

– Значит, он принялся экспериментировать с чужими умами, а поскольку ничего не знал об их строении – повредил их. Вот и причина эритрийской лихоманки.

– Да, – с внезапной живостью откликнулась Марлена. – Правда, о лихоманке он ничего не сказал, но мне показалось, что причинами ее и были его первоначальные эксперименты.

– А когда он заметил, к чему привела его деятельность, то прекратил ее.

– Да, поэтому сейчас эритрийская лихоманка уже не наблюдается.

– Отсюда следует, что разум этот благожелательно настроен к людям, обладает этическими критериями, похожими на наши, и не желает вредить другим разумам.

– Да! – восторженно воскликнула Марлена. – В этом уж я уверена.

– Но что он представляет из себя? Это дух? Нечто нематериальное? Находящееся за пределами чувств?

– Не могу сказать, дядя Сивер, – вздохнула Марлена.

– Хорошо, – продолжал Генарр, – давай повторим, что он тебе говорил. Останови меня, если я ошибусь. Значит, он сообщил, что интеллект его обладает протяженностью, что разум его прост в каждой точке и сложен лишь в общем и что он не хрупок. Так?