Читаем без скачивания Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море - Дмитрий Борисович Павлов

по неосведомленности, тиражировала слухи[920]. Вместе с тем, постоянная слежка японцев сильно мешала работе, а их широкие связи в местных деловых кругах грозили «хозяйственным» начинаниям «шанхайской агентуры» – покупке и фрахту судов, приобретению продовольствия, медикаментов, угля, перевозке этих грузов и т.д. Противоядие было найдено в том, чтобы всеми возможными способами избегать контактов с иностранными банками и страховыми компаниями и свои закупки производить на основании устных договоренностей, через третьих лиц и за наличный расчет, а грузы и суда не страховать. В этом заключался большой риск, но действовать иначе означало потерять все.

По приезде в Шанхай не теряя времени камергер первым делом собрал здешних российских официальных представителей – консула, военного и морского атташе и агентов Министерства финансов, которым разъяснил суть «высочайше» возложенного на него поручения. Формировать новую секретную службу ему пришлось параллельно с выполнением заданий наместника, которые, как мы знаем, не заставили себя ждать. Ее костяк составили бывшие сослуживцы Павлова по Сеулу (из них в пекинской миссии был временно оставлен только Керберг), к которым сразу присоединились Давыдов и Распопов. Эти чиновники Министерства финансов располагали собственными тайными информаторами в Китае и Японии и с готовностью «поставили себя в полное распоряжение А.И. Павлова»[921]. Кроме того, на содержании местного отделения Русско-Китайского банка, которое они представляли, состоял один из секретарей даотая Шена (Шенга), китайского банкира, издателя и директора железных дорог (одновременно – японского подданного), которого этот банк прежде неоднократно «субсидировал» напрямую (из окружения этого влиятельного сановника поступали сведения о настроениях в китайских верхах). От Давыдова же Павлов получил в помощники титулярного советника Л.В. фон Гойера, человека молодого, но уже успевшего несколько лет поработать вместе с самим Давыдовым в Японии. Местный консул Клейменов предоставил в распоряжение руководителя новой секретной службы наблюдательных агентов-китайцев, своего бывшего секретаря, а теперь вице-консула в Чифу коллежского асессора Х.П. Кристи, равно как и нынешнего своего помощника титулярного советника фон Эттингена. Тогда же Павлов списался с консулами в Чифу (коллежским асессором П.Г. Тидеманом), Гонконге (надворным советником К.Ф. Бологовским), Сингапуре (надворным советником П.К. Рудановским), Бангкоке (ДСС А.Э. Оларовским), Бомбее (СС В.О. фон Клеммом) и Коломбо (А.Н. Бурнашовым). Все они, имевшие собственных секретных агентов и уже предупрежденные Петербургом, также выразили полную готовность выполнять его поручения.

Зато отношения с военным атташе Дессино и морским агентом лейтенантом Анастасьевым с самого начала не заладились. То, что Дессино с большой неохотой знакомил его со своими агентурными разработками, в конечном счете сослужило организации Павлова неплохую службу – ей, таким образом, удалось уберечься от проникновения в свою среду осведомителей Одагири. С Анастасьевым же камергер предпочел прекратить отношения сам – у него сложилось впечатление, что лейтенант не столько озабочен делом, сколько «ищет материальный интерес при исполнении поручений»[922].

На решение организационных вопросов ушли считанные дни, и уже с 5 (18) мая 1904 г. из Шанхая пошли секретные донесения. Первые из них, естественно, основывались на собственных наблюдениях Павлова, а также на данных агентуры Давыдова и Дессино. Давыдов, ссылаясь на сведения французских миссионеров, сообщил о намерении китайцев вскоре вступить в войну на стороне Японии и о появлении на юге Китая «большого количества фальшивых русских кредитных билетов японского происхождения, назначенных также для расплаты в Маньчжурии»[923]; Дессино продемонстрировал копию телеграммы, которую он еще в апреле направил в штаб наместника. Речь в ней шла о двух партиях японских морских офицеров, которые выехали из Шанхая в Европу, «дабы препятствовать проходу на Дальний Восток балтийской эскадры». Эти сведения сразу подтвердил Давыдов, о том же Павлову вскоре стали докладывать его собственные наблюдательные агенты, а затем и консул Бологовский: на пути в Европу японцы проезжали через его резиденцию – Гонконг. Обеспокоенный Павлов запросил инструкций в Петербурге и Мукдене. В ответ Гартвиг предписал ему «следить за дальнейшею деятельностью указанных лиц» и их «происками», а Алексеев, отметив «высочайшую ценность» полученных таким образом сведений, приказал тщательно их проверить[924].

Проверка опасения подтвердила («факт посылки японцами морских офицеров в порты Красного моря и в Европу едва ли может подлежать сомнению», – доложил Павлов наместнику 28 мая), и с тех пор одним из важнейших направлений деятельности «шанхайской агентуры» стала слежка за японцами в Китае, Индокитае, Индии и Индонезии. Японских офицеров, которые ехали через Шанхай, Павлов сопровождал своими наблюдательными агентами, в промежуточных портах – Гонконге, Сингапуре, Коломбо и др. – их «перехватывали» русские консулы, а в тех пунктах Азии, где консулов не было (в Сайгоне, Сабанге и др.), – Кристи. Отслеживать дальнейшие передвижения наблюдаемых в Африке, Европе или Америке в задачу Павлова уже не входило – этим занимались агенты соответствующих русских дипломатических представительств.

Особенно много хлопот «шанхайской агентуре» доставляли частые перемещения капитана 1-го ранга Ё. Мори, неофициального представителя японского ВМФ в Шанхае. В октябре 1904 г. этот японец тайно перебрался в Чифу, а оттуда в начале ноября во главе группы из 28 морских офицеров, переодетых китайцами, выехал в Гонконг. Из Гонконга капитан под видом помощника судового повара направился в Сингапур, а затем в Индонезию – по данным консула Тидемана, конечной целью его путешествия был Малаккский пролив, через который предположительно должны были пройти корабли Рожественского. На всем этом пути японцев сопровождали наблюдательные агенты Павлова. В Индонезии японские офицеры рассредоточились по многочисленным островам на огромном пространстве от Бали до Тимора; капитан 1-го ранга исчез, и только 4 декабря Павлов получил телеграмму своего агента (голландца Маркса): “Found Mori” («нашел Мори»)[925]. Вскоре Маркс из Индонезии был отозван, а слежку за японскими офицерами продолжили Кристи, Полис, француз Жан Шаффанжон (J. Chaffanjon), а также агенты секретной полиции голландских колониальных властей.

Находясь под постоянным «прицелом» ведомства Одагири, Павлов старался держаться в тени и действовать в рамках своего официально «частного» статуса. К лету 1904 г. среди его сотрудников сложилась своеобразная специализация. Кристи отправился следить за японцами в порты Юго-Восточной Азии и Индонезии и вплоть до конца апреля 1905 г. находился в непрерывных разъездах. Поляновскому, а затем и фон Гойеру было поручено заниматься «воздействием» на шанхайскую прессу. Давыдов был активен и в агентурной работе, и в делах местной печати, но в основном специализировался на выполнении «технических» поручений Павлова и организации диверсий на японских военных складах в Маньчжурии[926]. Распопову была доверена организация «внутреннего» наблюдения за японскими тайными обществами в Шанхае. На самого камергера оказалось возложено общее руководство «разведочной службой», разнообразная переписка, но главным образом – агентурная работа. Уже в мае – июне 1904 г. под его руководством действовала группа секретных наблюдательных агентов. Среди них были китайцы, несколько французов и служащий Русско-Китайского банка Генцер, австрийский подданный; к осени 1904 г. к ним добавилось еще несколько европейцев – уже известные нам