Читаем без скачивания Свет проклятых звёзд - Летопись Арды
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никогда не деливший постель со своими служанками, брат короля любил наблюдать, как реагирует плоть на боль, ласки, новые ощущения, и лишь иногда позволял развлечь себя губами, если дева была абсолютно искренней, покорной и в то же время артистичной.
Но когда Эол чувствовал фальшь…
Рычаг надавился резко, штыри вошли глубоко.
— Владычица Мелиан никогда не требует от меня сокровищ, — нажимая часто и сильно, наблюдая за вращением колеса, приводящего в движение предназначенную для удовольствия вещицу, напряжённо проговорил брат Тингола, — только Элу ненасытен, словно разыгравшееся пламя. Хотел бы я взглянуть на его… — от резкого надавливания штыри заходили туда-сюда с безумной частотой, повязка на глазах эльфийки окончательно промокла от слёз, — на его тайный подвал, заваленный нечестно заработанными ценностями. Мне снова придётся отдать кое-что, очень дорогое для меня как для создателя. Но это ничего. Я знаю: однажды братец перейдёт черту, и тогда все те частички феа, вложенные мастерами в их изделия, оказавшиеся в плену ненасытной твари, возрадуются отмщению.
Оценивающе взглянув на замученную служанку, Эол хмыкнул, убрал приспособление со штырями, вынул кляп, и эльфийка отчаянно зарыдала.
— Вот теперь ты действительно честна, — улыбнулся брат дориатского короля, — искренне плачешь от причинённых тебе страданий. Знай же — я ненавижу ложь. И ты мне не родственница, чтобы прощать и щадить тебя.
Путы начали медленно ослабевать, освобождая сначала одну руку — большой палец, указательный, средний, безымянный, мизинец, ладонь, кисть, локоть, плечо, потом другую, за ней — шею, голову, грудь, талию, правое бедро, левое, колени, лодыжки, стопы. Неловко двигаясь, служанка медленно свернулась в дрожащий мокрый воющий комок. Повязка всё ещё оставалась на глазах.
— Убирайся из моей постели! — приказал Эол, махнув в воздухе плетью, чтобы провинившаяся эльфийка по звуку поняла, что ей грозит в случае нерасторопности.
С трудом переставляя ноги, которые не могла даже до конца свести, служанка поплелась к выходу из комнаты, так и не сняв ткань с глаз.
Брат Тингола, похоже уже забыв о виновнице своего недовольства, подошёл к стене и снял прекрасный необычный меч из сердца чёрной звезды, упавшей с неба. Рядом висел длинный кинжал из такого же метеорита, найденного рядом с крупным осколком.
Воздух снова будто дрожал, и эльф сказал бы, что слышит шаги судьбы, если бы не считал подобные слова глупой бессмыслицей.
Что-то придётся отдать Тинголу. Снова. Что угодно, но не сердце звезды и её сына. Подумав ещё немного, Эол, не глядя, сгрёб со стола кованые статуэтки, подсвечники, золотые и серебряные украшения для плаща и пояса и начал собираться в дорогу. Ждать посланников брата не было настроения. Лучше доехать к границе Дориата самому, передать откуп Белегу, Маблунгу или тому же Ороферу, а потом отправиться в Ногрод и приятно провести время в действительно достойной компании.
Вибрировавший, словно перед сильной грозой воздух застыл, и шаги судьбы прозвучали совсем близко.
Чем жертвовать — выбор каждого
Лес густел с каждым шагом лошади. Ясени, клёны, дубы, буки, тисы, юные тонкие и могучие старые, росли всё ближе друг к другу, и путать следы становилось тяжелее.
«Почему ты не поехала к нему, когда было можно? — вопрос Турукано звучал в ушах, словно брат до сих пор находился рядом и снова и снова пытался получить ответ. — Почему, Ириссэ?»
Наверное, это худшее, что он мог спросить, потому что на остальные предполагаемые вопросы нашлись бы ласковые, грубые, насмешливые или легкомысленные отговорки, а здесь… Тупик.
Действительно, почему?
Почему теперь, когда поездка в Химлад подвергает опасности целый город, ведь принцессу Ириссэ слишком многие знают и догадаются, откуда она держит путь, а сам Туркафинвэ Феанарион может попросить птиц рассказать подробности маршрута бывшей возлюбленной, в сердце Белой Девы проснулись давно забытые чувства?
Очень не хотелось думать, что дело исключительно в самом запрете, а не в более светлых и прекрасных мотивах, однако Турукано, похоже, иллюзий не питал.
«Это не игра и не моя прихоть, Ириссэ! Это необходимость!»
Однако за строгим взглядом и безжалостными словами таилось тщательно скрываемое, как и сам Гондолин, чувство вины.
«Да-да, Турьо, ты был одним из тех, кто помогал рушить моё счастье. Какие вопросы теперь?»
На струнах души брата оказалась сыграна правильная тема, и Белая Дева получила свободу. Разумеется, список условий и обещаний, необходимых для исчезновения из Гондолина, был длинным, однако вполне выполнимым, ведь если не попасть в руки Моргота, угрозы рассказать о местонахождении тайного города под пытками нет.
Ириссэ до последнего ждала, что брат скажет никогда не возвращаться, однако Турукано промолчал, а сама сестра одного короля и дочь другого рассчитывала покинуть каменную тюрьму навек и добиться успеха в задуманном деле, чего бы это ни стоило. Если в Валиноре не получилось быть с любимым из-за глупого бессмысленного страха, то теперь Белая Дева не боится ничего.
А значит, препятствий нет.
И только лес встал на пути и не даёт продвигаться вперёд. Но что могут деревья противопоставить пылающему сердцу?
***
Когда сопровождавшие первое время сестру короля верные вернулись в Гондолин, разговор, ожидаемый и закономерный, но до последнего избегаемый, всё же состоялся.
— Дорогой родственник, — начал очень тихо и вежливо Глорфиндел, зайдя к королю в кабинет и взглянув прямо в глаза, — мой король. Для каждого из нас близкие дороже всего. Однако и собственная гордость стоит немало.
Владыка Тургон, мысли которого всё чаще и упорнее замыкались на том, что его дворец не должен уступать в роскоши жилищу Манвэ, поэтому мастерам нужно трудиться усерднее, неохотно оторвался от недавно принесённых Келебрехом чертежей. Молодой эльф пока мало что делал сам, зато неустанно бегал от работников к королю и тщательно записывал и зарисовывал всё необходимое.
— Я слушаю, Лаурэфиндэ, продолжай, — напряжённо отозвался король.
— Боль от ран можно перетерпеть, однако это не просто, — синие глаза воина смотрели всё злее. — Плоть заживает, может даже не остаться шрамов, однако любая стычка с врагом — это новая боль, от которой не заснуть, могут не до конца помогать снадобья. Признаю, путь войны — это личный выбор, но плодами трудов бойцов пользуются очень многие. Эти
