Читаем без скачивания Нежный плен - Роберта Джеллис

— Либо он не так уж и невинен здесь, — сказала Элинор, сверкнув глазами, — либо он просто недооценивает то, что последует за этим позором! Он, возможно, считает, что, поскольку не отречется от Джоанны, ничего дурного не случится. Но мне кажется странным, что Джеффри, столько переживший из-за придворных сплетен, недооценивает подобное обстоятельство.

— Вероятнее всего, Джоанна еще девственница, — твердо сказал Иэн.

Глаза Элинор вдруг расширились. А не могла ли Джоанна, оставив мысль о замужестве, влюбиться в кого-нибудь другого? Если так, почему бы ей не сказать об этом? Ответ очевиден. Джоанна не хуже других знает политическую ситуацию. Она слишком послушна, чтобы вызвать государственный кризис только ради своей прихоти. К тому же Джоанна, возможно, знает, что Джеффри любит ее. Должна знать, ведь Джеффри не пытался скрывать это. Из чувства жалости, чтобы не обидеть Джеффри, Джоанна могла согласиться на замужество, даже если бы полюбила другого. Нет ничего глупее, считала Элинор. Жалость подвергает чуткие сердца страданиям и нестерпимым мукам любви. И так всю жизнь…

— Что такое, Элинор? — спросил Иэн, заметив, как изменилось выражение лица жены.

— Я должна поговорить с Джоанной! — твердо заявила Элинор и объяснила почему. Возможно, Джеффри считает, что если он женится на Джоанне немедленно, устроив публичную свадьбу, то сможет отвоевать ее у кого-то другого. Изабелла, в силу своей глупости, вероятно, думает, что дочь Элинор прыгнет в постель любого, кто совратит ее, и с радостью оплатит свадьбу, чтобы опозорить Джеффри. Мотивы Джона и графа Солсбери очевидны.

— Да поможет всем нам Бог, если ты права. Это было бы бедой для всех нас, — вздохнул Иэн и пожал плечами. — Впрочем, Джоанну не так легко продать в рабство по политическим соображениям. — На самом деле Иэн совсем не верил в то, что говорил. Будь на месте Джоанны любая Другая женщина, он одобрил бы и насильное замужество. — Я что-нибудь придумаю. Может быть…

— Пока ничего не нужно делать, — сказала Элинор. — Мы строим замок на песке. Завтра я отправлюсь к Джоанне. Саймона оставлю здесь, с тобой. Даже у Джона не возникнет никаких подозрений по поводу моих действий, пока ты и ребенок будете оставаться как бы заложниками. Не сомневаюсь, Изабелла придумает самое скверное объяснение Моему отъезду. Не удивляйся, если до тебя дойдут сплетни о том, как отъявленные шлюхи превращаются в непорочных девственниц с помощью цыплячьей крови.

Неделей позже уставшая, перепачканная дорожной грязью Элинор предстала перед своей дочерью в ее опочивальне.

— Открой свой рот и говори только правду! — потребовала Элинор. — Это слишком важный вопрос. Здесь не место жалости, чувству долга или политическим соображением. Ты любишь кого-то другого, не Джеффри Фиц-Вильяма?

К ужасу Элинор, лицо Джоанны вспыхнуло, а глаза запылали злостью.

— Постыдились бы задавать мне такие вопросы! — воскликнула девушка. — Вы родили меня! Воспитали! Неужели вы настолько плохо меня знаете, что прислушиваетесь к придворным сплетням?!

От этих резких слов, обидных для обеих женщин, Элинор стиснула зубы.

— Глупости, Джоанна! — сказала она, когда обрела способность говорить. — Я ни в чем не обвиняю тебя, а думаю лишь о твоем счастье. Я и раньше говорила, что ты должна выйти замуж только по любви.

— А я ответила вам, что меня вполне удовлетворяет и Джеффри…

— Одного удовлетворения недостаточно. Кто он, этот другой мужчина?

— Говорю же вам: это лишь сплетни, отвратительные сплетни, которые распространяют, дабы очернить меня!

— Мне не известны никакие сплетни…

«А вот это уже подозрительно, — подумала Элинор. — Если Изабелла что-то знает, значит, знают и ее дамы. Весьма странно, что их злые язычки не вызвали толки… если только им не запретила королева».

— Поскольку я ничего не слышала, — продолжала Элинор, — тебе лучше самой рассказать мне обо всем. Кто этот мужчина?

Мгновение Джоанна, казалось, была вне себя от гнева. Затем ее лицо просветлело. Благоразумие всегда брало в ней верх, а матушка должна знать, что случилось.

— Это Генри де Брейбрук…

Лицо Элинор исказила гримаса отвращения и ужаса.

— Брейбрук? — прошептала она.

И это ее дочь?! Знающая на примерах Саймона и Иэна, каким должен быть настоящий мужчина?! И она могла предпочесть Джеффри этому хлыщу, Брейбруку?!

— Здесь нет моей вины! — в отчаянии закричала Джоанна.

Однако она не могла не признать, что некоторая доля вины лежит и на ней самой. Девушка, запинаясь, рассказала о приглашении королевы, своем неприятии этого приглашения, о нелепом инциденте в саду Уайтчерча. Она не дошла и до середины истории, как Элинор уже заливалась смехом.

— Я неоднократно говорила тебе: подобные твои шутки погубят нас всех!

Но выговор матушки прозвучал так, что Джоанна тоже рассмеялась.

— Дальше было совсем не смешно, — сказала она, снова став серьезной.

Брейбрук отсутствовал при дворе, когда и ее там не было. Появились разные слухи. А Брейбрук пытался изнасиловать ее в Лондоне…

К удивлению Джоанны, Элинор долго размышляла над всем этим.

— Попытка изнасилования в счет не идет, поскольку Брейбруку она не удалась. Интересно лишь, почему он проявил такое рвение… Сплетни — это поважнее… Может быть, Брейбрук сказал Изабелле, что якобы обесчестил тебя? Но я отклоняюсь от самой важной проблемы. Ясно: Брейбруку нет места в твоем сердце. Ответь мне честно, Джоанна, есть ли в нем место для Джеффри?

— Да, — ответила девушка после паузы, поборов в себе желание, порожденное упрямством, отрицать очевидное.

— Слава Богу! — воскликнула Элинор и, чтобы развеять раз и навсегда все сомнения, спросила: — Можешь ли ты поклясться мне, что любишь Джеффри и никого другого?

— Да, клянусь. Хотя хотела бы, чтобы это было не так. Лучше бы мне не любить никакого мужчину. Любить — значит тысячу раз на день быть на грани отчаяния…

Элинор с не свойственной ей нежностью прижала дочь к груди.

— Конечно, — согласилась она. — Но это к тому же и единственный способ в полной мере насладиться жизнью. Дитя мое, тебе не избежать этого рода погибели до самой смерти. Ты всегда будешь бояться если не за мужа, так за брата, отца, сыновей… или дочерей, когда они выйдут замуж и забеременеют… Поскольку женщина обязана на протяжении всей своей жизни умирать от страха, она имеет право и на радость наслаждения любовью.

— Это не одно и то же, — грустно сказала Джоанна. — За Иэна и Адама я боюсь по-иному. Когда дело касается Джеффри, я испытываю муки, которые разрывают меня на части. Я не могу выносить этого.