Читаем без скачивания Настоящая любовь и прочее вранье - Уитни Гаскелл

– О'кей, дай мне отдышаться, и я расскажу тебе все. А потом ты расскажешь о переезде, – кивнул он, снимая пальто и хватая стакан с водой. После нескольких глотков цвет его лица стал менее интенсивным, а дыхание – почти ровным. Очевидно, он немного пришел в себя, потому что уже спокойнее заговорил: – После нашего последнего разговора я только и делал, что пытался уломать Мадди повидаться со мной. Знал, что ты не отступишь от своего слова и, пока она запрещает нам видеться, не посмеешь ослушаться. Ты так упряма, что не поддашься ни на какие уговоры, так что я решил объясниться – в надежде, что она передумает и смягчится.

– Но я думала… то есть когда мы разговаривали, ты сказал… сказал, что больше не собираешься гоняться за мной, – нерешительно пробормотала я, боясь, что если напомнить ему о клятве, он ударит себя ладонью по лбу, воскликнет: «Ну, да, точно!» – и навсегда уйдет из моей жизни.

– Знаю. Но я разозлился и наговорил глупостей. Вообразил, что ты ведешь какую-то игру, хотя Мадди предупреждала – когда речь идет о серьезных отношениях, ты всегда держишься настороже и выставляешь все иголки, – пояснил он, улыбаясь, чтобы смягчить свои слова и дать понять, что шутит. Вроде как.

– Значит, ты говорил с Мадди, – протянула я, гадая, почему, спрашивается, она ничего мне вчера не сказала.

– Угу. Несколько дней назад она, наконец, согласилась поужинать со мной. Я немного нервничал, боялся, как бы она чего не выкинула: знаешь, оказывается, за мной следил нанятый ею частный детектив!

Я помялась, но, сообразив, что в этой истории и без того полно недомолвок, полуправды и прямой лжи, кивнула:

– Мадди поговаривала об этом, но я не думала, что она отважится на такое.

Джек качнул головой.

– Сумасбродка, – пробормотал он, снова прикладываясь к стакану. – Если уж на то пошло, это она изменяла мне, а не наоборот. Но это не важно. И я не об этом хотел с ней потолковать. Мне нужно было убедить ее простить тебя, заставить понять, как мы любим друг друга и как несправедливо нас разлучать.

У меня от удивления сам собой открылся рот.

– Но… она была в таком бешенстве, что удивительно, как вообще стала тебя слушать!

Джек пожал плечами.

– При необходимости я могу быть очень обаятельным и убедительным, – ухмыльнулся он. – И, кроме того, я позволил ей обозвать меня всеми возможными пакостными эпитетами, выпустить немного пара.

– И что было дальше?

– Как только запас оскорблений иссяк, она успокоилась и выслушала все, что я хотел сказать. До нее постепенно стало доходить, что наши отношения были немного не такими, как ей хотелось бы представлять. Лично мне не казалось, что мы были счастливы вместе или хотя бы способны делать друг друга счастливыми. Возможно, поэтому она и стала встречаться с боссом, – пояснил он.

– Вот это да! Так вы помирились?!

– Ну… после всего, что произошло, сомневаюсь, что мы останемся лучшими друзьями, но все же расстались достаточно мирно. Особенно, после того как она сказала, что постарается помириться с тобой… и что не встанет у нас на пути, если мы захотим встречаться. Но, полагаю, это тебе известно, – договорил Джек.

Я кивнула:

– Она вчера звонила и сказала то же самое. Не насчет совместного ужина – об этом Мадди промолчала, а насчет всего остального.

– Я хотел удивить тебя своим приездом, поэтому и просил не упоминать о нашем разговоре, – лукаво улыбнулся Джек. – Но, похоже, план оказался не из лучших, поскольку, если бы твой чемодан не лопнул, мы бы разминулись. Должно быть, это судьба.

– Хммм. Судьба. Может, и так, – вздохнула я.

Тут он притянул меня к себе и стал целовать. Ничто не изменилось: я мгновенно потеряла голову и стала жадно отвечать на поцелуи, позабыв обо всех тревогах и угрызениях совести, терзавших меня все это время.

– Погоди! – вдруг воскликнул Джек, отстраняясь и прерывая поцелуй, – но если ты собралась в Лондон, значит, для разнообразия решила погоняться за мной?

– Кажется. И это уже прогресс, верно?

– Да, и притом поразительный, – пробормотал Джек, снова целуя меня.

Немного спустя, когда мы уютно устроились в моей постели, – одном из немногих мест в квартире, которое не было завалено картонными коробками, – и я лежала перпендикулярно Джеку, положив голову на его голый живот, пока он лениво гладил мои волосы, с моего языка невольно сорвалось:

– Это означает, что мы снова вместе?

– И ты еще спрашиваешь? После того, что я пережил за последний месяц? – сонно выдохнул Джек. – Попробуй только сказать, что мы не вместе!

– Я только хотела увериться, – счастливо объявила я. – Кроме того, этот месяц и мне дался нелегко.

– Вот и хорошо.

– Хорошо?!

– Не желаю быть единственным, кто чахнет от любви, – объявил Джек, ероша мои волосы.

– М-м… чахнуть? Хорошее слово. Эй, знаешь что? – промямлила я, чувствуя, как тяжелеют веки: массаж головы явно убаюкал меня.

– Что?

– Я ни разу не сняла твое колье с тех пор, как ты его подарил.

– Правда?

– Честное слово. Это так, к слову. Я люблю тебя.

Я не успела услышать ответа, потому что секунду спустя уже спала. И, несмотря на то, что я была абсолютно голая и каждый немодельный недостаток оказался на виду, перед глазами Джека, и несмотря на то что я обнажила душу самым интимным из признаний, мне было на удивление легко и спокойно. Все барьеры мгновенно упали. Вот это прогресс.

ГЛАВА 25

– Думаю, тебе придется забыть об одержимости льдом, – заявил Джек, не скрывая усмешки, когда я опустошила подносик со льдом, опустив его по кубику в большой бокал.

– Ни за что. Можно похитить девушку из Штатов, но нельзя лишать ее самого элементарного комфорта! – весело отозвалась я, помешивая кубики льда.

– Привычка к напиткам комнатной температуры – это только начало. Официально став жительницей Лондона, придется менять образ мыслей. И, в частности, не называть брюки «штанишками», потому что здесь так именуется нижнее белье. И спрашивать не ванную, а туалет.

– Брюки и туалет. Заметано, – согласилась я. – Но все же ото льда я не откажусь!

В дверь позвонили.

– Пойду открою, – вызвалась я, спрыгивая с табурета из нержавеющий стали, стоявшего у рабочего стола с гранитной столешницей в кухне Джека… вернее, теперь уже нашей. Нашей. Правда, прошло всего несколько дней с тех пор, как я перебралась из Чикаго в Лондон и стала сосуществовать с Джеком, но все еще чувствовала себя так, будто провожу в гостях очередные праздники: уж очень трудно было привыкнуть к мысли о почти супружеской жизни вдвоем, хотя ситуацию несколько облегчал тот факт, что у Джека были и сказочный особняк, и идиллический, заново обставленный загородный дом. Весь последний год я прожила в той конуре, что принадлежала профессору-антропологу, подруге Кит, питавшей нездоровое пристрастие к фотографиям без рамок, коврикам из сизаля и плетеным стульям. Словом, она разделяла любовь Роберта, моего бывшего редактора в «Сэси синьорз!» к примитивному сельскому образу жизни, безмерно далекому от яппи – порностиля моего любимого «Поттери Барн». Так что дом Джека… я имею в виду, наш дом, соответствовал моим эстетическим взглядам.