Читаем без скачивания Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории - Елена Коровина

В 1830-х годах появился в Москве и еще один богатый оригинал, ездивший в молодые годы в Париж и посетивший там салон мадемуазель Ленорман. Был он человеком известным, много жертвовавшим на благотворительность, может, поэтому никто из рассказывающих о нем не упоминает его имени. Так вот сей оригинал тоже получил от Ленорман свое пророчество. Сначала она рассказала ему много чего правдивого о его прошлом, потом еще больше реального о его настоящем. Но его интересовало будущее. Гадалка снова разложила карты и проговорила: «Жизнь ваша будет обеспеченной, хотя и сумбурной». Но ведь русскому человеку важно потаенное. «А как я умру?» Мадемуазель сложила карты: «Могу вас предупредить: вы умрете в своей постели!» Российский оригинал побледнел: «Как? Когда?» – «Когда ляжете в постель!» – последовал ответ.

«И вот с тех пор, – как написал в своей легендарной книге «Замечательные чудаки» Михаил Пыляев в конце XIX века, – мягкая перина, подушки из лебяжьего и гагачьего пуха, шелковые одеяла были брошены и вынесены из квартиры, чтобы такие дорогие сердцу предметы его не соблазнили. Напрасно друзья смеялись ему в глаза, упрекая его в легковерии… Но слова Ленорман звучали в его ушах хуже погребального колокола.

Образ его жизни стал очень оригинален: он вставал почти со светом, проводя ночь в обществе, потому что ему было скучно без общества, тяжело и невыносимо отдыхать в полусогнутом положении более часа».

С раннего утра для московского оригинала уже закладывали карету, в ней он и отдыхал, засыпая на воздухе, или отправлялся с визитами в дома, где все знали, что он прикорнет где-нибудь в уголке – но только на стуле или на табурете. Боже упаси, не на диване или софе!

Словом, он шел на все, чтобы избежать своего мрачного предсказания. И стоит заметить, что пожил он достаточно – полвека. Но однажды после очередного семейного скандала ему стало плохо. Родственники и слуги вознамерились все-таки уложить его в постель. Бедняга сопротивлялся, как мог. Уставшие слуги разбрелись. А барину, сидевшему укутанным в кресле, к утру стало лучше. Да вот незадача: пришел врач и велел силой уложить его в постель. Больного и перенесли насильно. Но как только положили – он и отдал богу душу. Выходит, опять Ленорман сказала правду.

Но есть в историях о не спящих по ночам особый рассказ – легенда о самой известной «неспящей» – петербургской красавице Авдотье Голицыной, которую современники называли Княгиней Ночи.

Правда, история умалчивает, Ленорман или кто другой напророчил блистательной русской аристократке, что смерть застанет ее ночью в постели неприбранной, но Авдотья Голицына по возвращении из Парижа стала вести совершенно ночной образ жизни: принимала гостей, давала обеды, устраивала балы. Днем же спала, справедливо почитая, что обманула судьбу. По такому образу жизни она стала достопримечательностью туманного Петербурга. Лучшие люди России – от блестящих представителей высшего света до талантливых поэтов, живописцев и «прочих гениев» – готовы были сложить к ногам прекрасной Княгини Ночи хоть жизнь, хоть честь. И судьба этой женщины достойна того, чтобы ее вспомнить…

Зимой в Петербурге ночи долгие. Весь февраль 1818 года метет метель. Ветер воет по пустым улицам. Горожане пораньше на боковую укладываются. И только огромный дом на Большой Миллионной улице каждую ночь призывно зажигается отблеском сотен свечей. Весь Санкт-Петербург знает: здесь изволит проживать таинственная красавица – княгиня Авдотья Ивановна Голицына. Лучшие мужчины обеих столиц России, да и не только России, готовы сложить сердце к ее ногам. Но говорят, она ко всем равнодушна – настоящая Снежная королева.

Странная женщина и странное жилище! Весь день в особняке на Большой Миллионной тишина, сумрачные окна тяжелыми портьерами завешены, но к ночи дом оживает: портьеры раздвигаются, во всех комнатах зажигаются люстры, слуги высыпают на улицу с золотыми канделябрами, так что Большая Миллионная мерцает огнями, словно один огромный бриллиант. В полночь к дому съезжаются кареты. Собираются гости. И ровно в два часа ночи начинается парадный обед.

Как только господа изволят рассесться за огромным инкрустированным столом на две сотни персон, их слуги занимают места на людской половине, где их тоже ждет отменное угощение. Но, и закусывая, слуги боязливо оглядываются, крестятся, негромко обсуждая хозяйку дома и странные порядки, заведенные ею.

В один из вечеров в дворницкой бывалым кучерам пришлось успокаивать слугу, впервые привезшего своего господина на Миллионную.

«Ночами добрые люди спят, одни упыри бродят! – истово осенял себя крестом кучер. – Может, ваша княгиня – ведьма? Мужиков привораживает? Не дай господь! Ведь мой-то хозяин совсем мальчишка – восемнадцать годков всего». Бывалые кучера интересовались, посмеиваясь: «А ты кого привез?» Кучер снова крестился: «Пушкина Александра Сергеевича!»

Княгиня вошла в свой будуар, тщательно прикрыв дверь. Хороший все-таки выдался денек, вернее, ночка! Давно она так не веселилась: у юного Александра Пушкина тысячи забавных историй в голове. И сам он забавный – нетерпеливый, горячий. Пишет хорошие стихи и княгине заявил: «Вы, Эудокси, моя муза!»

Пришлось поправить мальчика: «Я русская, Александр. И не к лицу мне «французиться», как болонке! Никакая я не Эудокси, а обычная Евдокия. А если хотите быть со мной в дружбе, зовите Авдотьей».

Княгиня улыбнулась, вспоминая. Еще пятилетней девочкой она объявила домашним: «Я – Авдотья!»

Сначала все пришли в изумление. Целый год пытались перевоспитать и переименовать упрямую девчушку. «Вы, Эудокси, имеете честь происходить из знатного дворянского рода! – всплескивала руками гувернантка-француженка. – А все барышни знатных родов должны зваться по-французски. Вы же не деревенская девчонка, а барышня!» – «Не хочу! – кричала пятилетняя барышня. – Я – Авдотья!»

Может, и отчитали бы девочку за такое упрямство, а может, и наказали бы, да у кого поднимется рука на сироту? Родители крошечной Авдотьи – действительный тайный советник, сенатор Иван Михайлович Измайлов и его жена, урожденная Александра Борисовна Юсупова, – уже умерли к тому времени, оставив своих двух дочек – Дуню и ее младшую сестру круглыми сиротами. После смерти родителей девочки жили в Москве у дяди – Михаила Михайловича Измайлова, московского градоначальника. С ним же потом переехали в Петербург. Но и дядюшка Михаил Михайлович, покричав и посерчав на старшую племянницу, назвавшуюся таким просторечным деревенским именем, в конце концов смирился. Упрямства Авдотье с детства было не занимать – во всем она привыкла держать свой верх. Решила, например, в 10 лет, что станет учиться истории и математике, как мальчики, и уговорила-таки дядю нанять преподавателей. Пока младшая сестра разучивала контрадансы и кадрили, старшая, ничуть не стесняясь, решала математические задачки. Да, много гонору в ней было. Жаль, в главном не смогла судьбу переупрямить…