Читаем без скачивания Замуж за принца - Элизабет Блэквелл

—  В эти трудные времена королевству нужен сильный вожак, — продолжала Миллисент. — Я буду вашим спасителем!

Осознавала ли она, как сильно ее победный клич напоминает квохтанье безумца? Или ей просто не было до этого дела? В этой восседающей на так долго ускользавшем от нее троне самодовольной фигуре до сих пор ощущалось что-то величественное. Я стояла у края помоста, запрокинув голову и глядя на нее снизу вверх. Эта заискивающая поза вызвала на ее лице кривую улыбку.

—  Ты сделала для Розы все, что могла, но уже слишком поздно. Давай отметим начало новой эры. Смею тебя уверить, Элиза, это будет отличаться от всего, что ты когда-либо видела.

Она с трудом встала, сжимая одной рукой подлокотник трона и вытянув вперед другую. Тускло сверкнуло золото, и я увидела на ее пальце перстень короля Ранолфа. Перстень, который из поколения в поколение передавался от отца к сыну как символ права на престол. При мысли о том, как Миллисент снимала его с безжизненной руки короля Ранолфа, меня охватила непреодолимая ярость. Ее жажда власти уничтожила королевскую семью и превратила величественный замок в кладбище. А сама она восстала из пепла, злорадствуя над поверженными противниками и наслаждаясь одержанной победой.

Миллисент ткнула перстень мне в лицо, требуя полного подчинения. Ее пальцы с узловатыми костяшками оказались в дюйме от моего лица, и я вдруг ощутила, как врезается мне в бок рукоять кинжала за поясом. Одним стремительным движением я схватила ее за руку и изо всех сил рванула на себя. Утратив равновесие, она рухнула с помоста, с глухим стуком упав на пол. Несмотря на весь свой зловещий вид, Миллисент была просто старухой, и ее хрупкое тело было не в состоянии сопротивляться моему свирепому натиску. Накидка слетела с ее плеч, а юбки задрались, обнажив тощие руки и ноги. В других обстоятельствах это жалкое зрелище могло пробудить у меня сострадание. Но в моей душе не осталось ни капли сочувствия к Миллисент. Я не могла позволить, чтобы королевством, несмотря на всю его нынешнюю слабость, управляло подобное существо.

Я выхватила кинжал из-за пояса и замахнулась на нее. Мое тело усвоило уроки Дориана. Я до сих пор ощущала его руки, сжимающие мои кисти и направляющие мои удары. Моя рука действовала как будто по собственной воле, исполняя то, чему научил ее мой супруг. Поверни лезвие в сторону, чтобы оно скользнуло между ребер, — звучало у меня в ушах, — а потом резко и сильно вонзи его снизу вверх. Никаких колебаний. Никакой жалости. Я по самую рукоять вонзила кинжал в тело Миллисент, целясь в сердце, и наши с ней крики слились в один протяжный вопль. Кровь хлынула из раны, заливая мои пальцы и рукава. Я выдернула лезвие и в ужасе уставилась на алую жидкость, хлещущую из тела Миллисент.

Рот Миллисент раскрылся в беззвучной агонии. Она мучительно пыталась сделать вдох. Я попятилась, отстраняясь от собирающейся у моих ног лужи крови. Ее скрюченные узловатые пальцы хватали пустой воздух, а тело корчилось и извивалось по мере того, как его медленно покидала жизнь. Наконец-то она выглядела как самая обычная старуха, беспомощная и безвредная, и на мгновение я ужаснулась делу своих рук. Но тут я увидела ее глаза. В них горела ненависть, не оставившая сомнений в правильности того, что произошло. Пока была жива Миллисент, надо мной и Розой нависала смертельная опасность.

Однажды Миллисент уже удалось меня одурачить. Я думала, что ее забрала чума. Я не имела права повторять эту ошибку. Ее судорожные движения становились все медленнее, глаза закрылись, и наконец она затихла. Я осторожно шагнула вперед, присматриваясь к ней в поисках признаков жизни. Руки и ноги Миллисент были неподвижны, и ее грудная клетка не вздымалась. Ее рот распахнулся в вечном тщетном крике.

Почему же ее истошные вопли продолжали терзать мой слух?

Я обернулась назад. В дверном проеме стояла моя племянница Приэлла. Ее глаза были широко раскрыты от ужаса, и она кричала так громко, что, казалось, способна была разбудить даже мертвых.

Если бы только это было возможно.

Я бросилась к ней, но ни мое окровавленное платье, ни стиснутое в моей руке орудие убийства ничуть ее не успокоили. Дрожа всем телом, она отшатнулась, уклоняясь от моей попытки ее обнять. Я, как могла, вытерла кинжал о подол юбки. Я знала, что уже никогда не надену это платье.

—  Приэлла, слава Богу, ты жива, — воскликнула я. — Прошу тебя, не бойся, я все тебе объясню.

—  Я думала... — срывающимся голосом начала Приэлла, — я думала, здесь я буду в безопасности. Когда в тот день ты пришла к моему дому...

— Ты была в доме? Это твое лицо мелькнуло в окне?

Приэлла кивнула.

— Когда я получила твое письмо, я сделала все в точности так, как ты говорила. Я закрылась внутри и стала ждать родителей. Они уехали, как только окончилась война, чтобы восстановить торговлю с нашими партнерами на севере.

Родители Приэллы ехали по тем же дорогам, по которым возвращались солдаты. Это означало, что они оказались в облаке чумы. Я уже предвидела, чем закончится рассказ Приэллы.

—  Они сказали, что их не будет всего несколько дней. Я ждала и ждала, но они так и не вернулись. Как только разнесся слух о чуме, слуги сбежали. Они сказали, что попытаются спастись за городом. Но я помнила твое предостережение, и я осталась. Одна!

Я положила руку ей на плечо, чтобы успокоить ее, потому что по ее щекам струились слезы.

—  Я поняла, что мои родители умерли. Иначе они ни за что не оставили бы меня так надолго, ничего о себе не сообщив. Но я не знала, что делать! А потом я услышала стук в дверь. Мне было так страшно, что я не вышла на этот стук. Я выглянула из окна и увидела твое лицо. Ты и представить себе не можешь, как я была счастлива. Я думала, что наконец-то спасена. Я поспешила вниз, но к тому времени, когда я выскочила из дома, тебя уже не было.

— Мне так жаль, — прошептала я. — Мне так жаль.

—  Я не знала, что делать. Но сегодня я решила, что лучше рискну заразиться чумой, чем еще хоть на день останусь в этом доме одна.

Тени сгущались. Свеча, которую я принесла с собой, и светильник Миллисент потухли во время нашей борьбы. Мы с Приэллой рисковали очутиться в полной темноте, и кто знал, какие еще опасности мог таить в себе заброшенный замок.

— Я так рада, что ты пришла. Но нам нельзя здесь оставаться.

Я оглянулась на Миллисент, эту кучу костлявых конечностей, нисколько не напоминающих величественную фигуру, некогда имевшую надо мной такую власть. Она была мертва. Почему же в таком случае у меня внутри было так пусто?

Внезапно я вспомнила о Розе, которая все это время лежала одна. Без моих беспрестанных уговоров она могла отказаться от борьбы за жизнь.

—  Пойдем, — позвала я Приэллу, — мы должны вернуться в комнату принцессы.

Когда мы вошли в спальню Розы, у меня оборвалось сердце, потому что девушка лежала так неподвижно, что напоминала высеченное на надгробной плите изваяние. Затем она нерешительно повернула голову на звук моих шагов. Ее щеки были розовыми, но не пылали жаром, так пугавшим меня все предыдущие дни. Ее глаза воспалились, а кожа блестела от пота, но моя ненаглядная Красавица пришла в себя. Жар спал. Роза выжила.

Я думала, что, если Роза выживет, я упаду на колени в благодарственной молитве. И я действительно упала на пол, но не для того, чтобы возносить хвалу Господу. Я рухнула, потому что у меня совершенно не осталось сил и ноги меня больше не держали. Меня охватило невероятное облегчение. Одновременно к горлу подступил комок невыплаканного горя, и я разрыдалась. Я стонала и всхлипывала, оплакивая короля и королеву, а также всех тех позабытых и неоплаканных людей, которые лежали в королевской часовне. Я оплакивала родных Приэллы и мою собственную семью, моих несчастных умерших братьев, которые за свою недолгую жизнь не видели ничего, кроме голода и лишений. И я оплакивала ту юную и невинную девушку, которой я была и которая умерла вместе со всеми остальными.

Раздался шорох простыней. Я подняла подол платья, чтобы отереть слезы и высморкаться, и отвела с лица растрепавшиеся волосы, рваными прядями падающие мне на лоб и щеки. Прислонившись к кровати, я положила голову на подушку, рядом с лицом Розы. Она растерянно смотрела на меня, и я поняла, что ее рассудок еще не прояснился.

— Элиза.

Ее голос был очень слаб и скорее напоминал эхо, доносящееся из далекого коридора.

— Я здесь, моя дорогая.

Роза смотрела через мое плечо, пытаясь понять, кто эта незнакомая девушка, которая вошла в ее комнату.

—  У нас появилась новая компаньонка, — сообщила я ей. — Моя племянница Приэлла. Я не сомневаюсь, что вы станете неразлучными подругами.

Приэлла топталась у меня за спиной, не понимая, как себя вести. Я пригласила ее подойти поближе, и она встала рядом со мной у кровати. Напряженное выражение покинуло ее лицо, когда она посмотрела на принцессу, которой так долго завидовала. Затем она присела в быстром реверансе, тронувшем меня до глубины души. Роза, не шевелясь, смотрела на нее, неподвижностью напоминая фигуры на мосту Статуй в Сент-Элсипе.