Читаем без скачивания Сильвия и Бруно - Льюис Кэрролл

— Брат мой! Сестра моя! — заговорил Правитель своим твердым голосом, раздававшимся эхом во всех концах зала. — Я пришел не затем, чтобы нарушить ваш покой. Оставайся Императором и правь с истинной мудростью. А я провозглашен Королем Эльфландии. Завтра я возвращаюсь туда и не возьму с собой отсюда ничего и никого, кроме… кроме… — Тут его голос задрожал, и он, не говоря ни слова, нежно погладил по головке двух припавших к нему малышей.

Через миг он справился с волнением и жестом велел Императору вернуться на прежнее место за столом. Вся компания расселась опять, и Король Эльфов сел между своими возлюбленными чадами. Лорд-Канцлер опять поднялся, чтобы предложить следующий тост.

— Наш следующий тост — за героя дня! Ба, да его здесь нет! — заметил он в крайнем смущении.

Подумать только! О герое дня — принце Уггуге — никто и не вспомнил!

— Надеюсь, ему хоть сообщили о Банкете? — грозно спросил Император.

— О, несомненно! — отвечал Лорд-Канцлер. — Это входит в обязанности Хранителя Золотого Жезла.

— Хранитель Золотого Жезла! Подойдите! — приказал Император.

Хранитель Золотого Жезла покорно подошел.

— Я сообщил обо всем Его Императорской Тучности, — с дрожью в голосе поведал трепещущий придворный. — Я сказал ему, что намечается лекция и банкет…

— И что же он? — поинтересовался Император; но бедный чиновник почти утратил дар речи.

— Его Императорская Тучность всемилостивейше изволили нахмуриться. Его Императорская Тучность всемилостивейше изволили смазать меня по уху. Его Императорская Тучность всемилостивейше изволили сказать: «Мне до этого нет дела!»

— О, Нет-Дела плохо кончил, — шепнула братику Сильвия. — Я не вполне уверена, но, насколько я помню, его повесили.

Профессор краем уха услышал ее.

— Это было следствием ошибки, — внушительно заметил он, — их просто перепутали.

Дети с недоумением поглядели на него.

— Если позволите, я все объясню. Нет-Дела и Есть-Дело были братья-близнецы. Так вот, Есть-Дело убил бедную Кошечку. А хозяева по ошибке схватили Нет-Дела и повесили его вместо брата. Вот Есть-Дело и уцелел и жив до сих пор. Он вечно озабочен и очень грустит без брата. Вот почему говорится: «Не работа старит, а забота».

— Огромное вам спасибо! — искренне вздохнула Сильвия. — Это удивительно интересно. Вы разъяснили нам все-все-вce!

— Ну, не совсем все, — скромно отозвался Профессор. — Тут есть еще две-три научные проблемы…

— А каково ваше впечатление от Его Императорской Тучности? — обратился Император к Хранителю Золотого Жезла.

— Мне показалось, что Его Императорская Тучность стали более…

— Более что?

Присутствующие жадно ловили каждое слово.

— Более КОЛЮЧИМ!

— Да пошлите же за ним, в конце концов! — воскликнул Император. Хранитель Золотого Жезла пулей вылетел из зала. А Король Эльфландии только покачал головой.

— Бесполезно, бесполезно! — пробормотал он про себя. — Нет любви — ничего не будет!

Через несколько мгновений Хранитель Золотого Жезла, бледный, дрожа всем телом, медленно вернулся и приблизился к Императору.

— Ну что? — поинтересовался тот. — Почему Принц не явился сам, а?

— Трудно сказать, — заметил Профессор. — Его Императорская Тучность, вне всякого сомнения, чем-нибудь занят.

Бруно недоумевающе поглядел на своего почтенного друга:

— Занят? А что означает это слово?

Но Профессор не обратил на этот вопрос ни малейшего внимания. Он с нетерпением ждал, что же ответит бедный Хранитель.

— Прошу прощения, Ваше Высочество! Его Императорская Тучность… — Больше он не произнес ни единого слова.

Императрица от волнения едва не упала в обморок.

— Пойдем к нему! — воскликнула она.

И все присутствующие ринулись к двери. Бруно тоже соскочил было со своего кресла.

— Может, и нам тоже пойти? — с нетерпением спросил он. Но Король не расслышал вопроса, потому что в этот момент с ним как раз разговаривал Профессор.

— Дико занят, Ваше Величество! — повторил он. — Вот что с ним, и ничего больше!

— А можно мы тоже сбегаем посмотреть? — повторил Бруно. Король милостиво кивнул, и дети стремглав выбежали из зала.

Спустя несколько минут они вернулись; вид у них был задумчивый.

— Ну как? — спросил Король. — Что там такое с Принцем?

— Он… ну, как его… — обратился Бруно к Профессору. — Ну, то трудное слово, помните?. — И он взглянул на Сильвию, словно прося о помощи.

— Дикобразик, — подсказала девочка.

— Нет-нет-нет! — поправил ее Профессор. — Ты хочешь сказать — «дико занят»!

— Нет, именно дикобразик, — настаивала Сильвия. — Для этого другого слова и не подберешь. Пойдемте с нами, сами все увидите. В доме полная неразбериха. («И на всякий случай захватите подзорную трубку!» — посоветовал Бруно.)

Мы поспешно выбежали из зала и следом за детьми поднялись наверх. Собственно говоря, меня попросту не заметили, но я ничуть не удивился этому, ибо давно понял, что я бываю совершенно невидимым для всех окружающих, кроме Сильвии и Бруно.

По галерее, которая вела в апартаменты Принца, сновала взад-вперед взволнованная толпа придворных; слышался неумолчный гомон, напоминающий вавилонское смешение языков. К двери плечами припали трое сильных царедворцев, напрасно пытаясь затворить ее — потому что изнутри ее уже приоткрыло какое-то крупное животное с ужасно страшной головой, дикими глазами, оскаленными кривыми зубами. Голос его напоминал странную смесь — тут и рычание льва, и мычание буйвола, и резкие крики громадного попугая.

— По голосу трудно судить, что это! — взволнованно воскликнул Профессор. — Ну, что там? — крикнул он, обращаясь к придворным, державшим дверь.

И общий хор голосов тотчас ответил ему: «Дикобраз! Принц Уггуг внезапно превратился в Дикобраза!»

— О, да это новый экземпляр! — с удовлетворенным видом заметил Профессор. — Прошу вас, пропустите меня. Его необходимо осмотреть и дать ему название!

Но силачи у двери оттолкнули его.

— Осмотреть его, как же! Вы что, хотите, чтобы он сожрал вас? — завопили они.

— Перестаньте вы с вашим экземпляром, Профессор! — крикнул Император, пробираясь через толпу. — Лучше скажите, где нам теперь держать его, а?

— В огромной клетке, разумеется! — важно отвечал тот. — Принесите самую большую клетку, — обратился он к придворным, — с прочными стальными прутьями и подъемной решеткой наподобие дверцы мышеловки! Надеюсь, у вас найдется для него подходящая клетка?

По правде сказать, никто толком не знал, что такое подходящая клетка, но ее тотчас принесли; по курьезному совпадению она как раз стояла в галерее.

— Подвиньте ее к двери и поднимите решетку! Это приказание было мигом исполнено.

— А теперь давайте покрывала! — закричал Профессор. — О, это самый интересный опыт!

Поблизости случайно оказалась стопка покрывал, и не успел Профессор и слова молвить, как придворные тотчас расправили их и натянули на манер штор. Профессор поспешно велел скрепить их двумя рядами, оставив между ними узкий проход, ведущий в клетку. Все было готово.

— А теперь открывайте дверь! — Впрочем, открывать ее не пришлось: трое силачей едва успели посторониться, как ужасное чудище настежь распахнуло дверь и с диким воем, напоминающим рев паровой машины, ринулось в клетку.

— Скорей! Опускайте решетку! — Но торопить было незачем; все и так было сделано в мгновение ока, и окружающие с облегчением перевели дух, увидев, что Дикобраз заметался по клетке.

Профессор, потирая руки, радовался как ребенок.

— Опыт прошел успешно! — объявил он. — Теперь остается только кормить его три раза в день тертой морковью и…

— Ну, о корме для него поговорим потом! — прервал его Император. — А пока давайте продолжим Банкет. Брат, не угодно ли вам возглавить процессию?

И Король, держа за руки детей, направился в Банкетный Зал.

— Видишь, какая участь ждет тех, кто никого не любит! — обратился он к Бруно, когда они вернулись в зал. На что малыш тотчас ответил:

— Я всегда любил Сильвию и никогда не был таким колючим, как он!

— Да, он колючий, верно, — отозвался Профессор, услышавший последние слова, — но мы не должны забывать, что, несмотря на все свое дикобразие, он остается особой монаршей крови. Когда пир кончится, я обязательно отнесу Принцу Уггугу небольшой подарок — просто чтобы хоть немного утешить его. Сами понимаете, жить в клетке не сахар.

— И что же вы подарите ему на день рождения? — поинтересовался Бруно.

— Тарелку тертой моркови, — отвечал Профессор. — Когда дело касается подарков ко дню рождения, то тут мой девиз — дешевизна! Я прикинул, что экономлю примерно сорок фунтов в год, преподнося… о боже, опять эта проклятая боль!