Читаем без скачивания Каллисто - Георгий Мартынов

Гисельи приближались. Вот-вот раздадутся выстрелы и протянутся навстречу хищникам огненные нити кью-дьелей. Но птицы внезапно круто повернули в сторону и направились к белому шару звездолета. Может быть, они испугались такого количества людей?

— Нет, — ответил Мьеньонь на вопрос Синяева, — гисельи ничего не боятся. Кто их знает, почему они передумали.

На вершине корабля виднелась крохотная фигурка кого-то из экипажа.

— Видит ли он их? — тревожно сказал Диегонь.

— Наверное, видит.

Гисельи все ближе подлетали к шару, где все так же стоял одинокий человек.

— Почему он не спускается вниз? — топнув ногой, сказал Диегонь. — Их слишком много. Ему не справиться со всеми.

Синяев достал из чехла сильный бинокль и поднес его к глазам.

— Это, кажется, Ньяньиньг, — сказал он. — Он что-то рассматривает на той стороне и стоит спиной к птицам.

Но если Ньяньиньг не видел опасности, то должен был услышать шум крыльев. Никаких признаков, что он знает о птицах и готов отразить нападение, не было заметно.

— Идите вниз! — крикнула Дьеньи, точно инженер мог услышать ее на таком расстоянии.

— Ваше бесшумное оружие здесь бесполезно, — сказал Широков. — Попробуем наше.

Он поднял пистолет и три раза выстрелил в воздух.

— Обернулся, — сказал Синяев.

Было видно, как Ньяньиньг метнулся к люку подъемной машины. Едва он скрылся, гисельи пролетели над самой вершиной шара. Синяев видел в бинокль, как одна из птиц ударилась о кессиндовую поверхность.

— Еще секунда промедления, — сказал он, опуская бинокль, — и она схватила бы его.

— Спасибо, Петя, — сказал Диегонь.

— Каллистяне во всем избегают шума, — засмеялся Широков. — Но иногда шум может оказаться полезным.

— Кетьр! — воскликнула Дьеньи.

— Так вот он на что засмотрелся! — сказал Линьг.

Зверь только что показался из-за корабля. По-видимому, он обходил его кругом, рассматривая незнакомый предмет. Благодаря тому, что кетьр находился возле корабля, размеры которого были хорошо известны людям, они смогли составить ясное представление о размерах животного.

— Чудовище! — сказал Синяев.

Ничего другого и нельзя было сказать. Зверь, не менее шести метров в высоту и двенадцати в длину, вполне заслуживал названия чудовища. Даже рядом со звездолетом он казался огромным. Темно-серая туша на неимоверно толстых коротких ногах, казалось, не шла, а ползла по равнине. Раздвоенный хвост волочился по земле. Непропорционально тонкая шея оканчивалась маленькой головой, которую нельзя было рассмотреть на таком расстоянии даже в бинокль. Обнаженное, без шерсти, тело кетьра тускло блестело.

— Я во что бы то ни стало хочу увидеть его вблизи и сфотографировать, — сказал Широков. — Когда еще выпадет случай встретить живого бронтозавра?[20]

В возбуждении он даже не заметил, что говорит по-русски. Бьяининь перевел его слова.

— Откуда вы хотите его снять? — спросил Линьг.

— С корабля, — ответил Широков.

Он поспешно стал надевать крылья. Фотоаппарат висел у него на плече, и за время короткого пребывания на Сетито было сделано уже много снимков.

— Я не пущу тебя одного, — сказал Синяев.

— Только не вздумайте опускаться на землю, — предостерег их Диегонь. — Кетьр очень опасен и, несмотря на внешнюю неуклюжесть, может бегать очень быстро.

— Мы будем об этом помнить, — ответил Синяев.

— Может быть, лучше не надо? — сказала Дьеньи, и Широков вдруг вспомнил, что точно такие же слова сказал ему Куприянов в тот памятный день, когда он впервые собирался лететь на крыльях вместе с каллистянами, после их выхода из шара на поле под Курском.

Где сейчас Михаил Михайлович? Жив ли он? Вспоминает ли о нем?.

— Осторожнее, — тихо прибавила Дьеньи, и в узких прорезях ее темных глаз Широкову почудился мелькнувший огонек.

— Кетьр же не летает, — ответил он. — Какая же может быть опасность? А гиселий давно уже не видно.

Они сразу включили полную скорость, опасаясь, что зверь отойдет от звездолета и тогда окажется на снимке слишком мелким. Расстояние в один километр, отделявшее корабль от холма, преодолели за одну минуту.

С близкого расстояния кетьр казался еще более неуклюжим, чем издали. Они хорошо рассмотрели его морщинистую, как у земного слона, голую кожу и странно маленькую плоскую голову.

— Настоящий бронтозавр! — крикнул Широков.

Синяев кивнул головой.

Кетьр, очевидно, услышал. Он поднял голову, и они увидели его злые глаза, так же, как у гиселий, горевшие зеленым огнем.

Опустившись на вершину шара, Широков поспешно снял крылья и взялся за аппарат. Кетьр был виден отсюда как на ладони.

Снимок за снимком Широков использовал всю пленку. Жалеть не приходилось, — такой случай мог никогда не повториться.

— Ну вот и все! — облегченно вздохнул он, щелкнув последний раз затвором и сняв, через телеобъектив, морду зверя. — Жаль, что нет киноаппарата.

Но, оглянувшись, он никого не увидел позади себя. Синяев исчез. Его крылья лежали у люка подъемной машины.

«Пошел за камерой», — обрадовался Широков.

Кетьру, очевидно, надоел корабль. Он медленно повернулся и пошел к лесу, не оборачиваясь.

— Он не считает нас опасными для себя, — сказал Синяев, снова появляясь наверху в сопровождении Ньяньиньга. — Отойди немного!

У него в руках была кинокамера.

Пять минут, пока кетьр не отошел слишком далеко, Синяев непрерывно снимал его.

— Теперь на Земле увидят, как он ходит, — удовлетворенно сказал он. — Жалко, что гисельи не попали на пленку.

— Спасибо! — сказал Ньяньиньг, обнимая Широкова. — Это вы спасли меня.

— Как это вы чуть не прозевали?

— Меня поразило появление кетьра, — пояснил инженер. — Я его никогда раньше не видел.

Они втроем вернулись на холм.

Широков и Синяев еще не были внутри станции. Они с интересом рассматривали внутреннее убранство первого каллистянского дома, увиденного ими не на рисунке. Но обстановка была очень простой и ничего нового для себя, кроме, разумеется, аппаратов бьеньеты, они не увидели.

В доме было три комнаты. Одна из них была жилой, и в ней находились сейчас Вьеньонь и Синьянь. Во второй помещались агрегаты, дающие бьеньетоэнергию, а в третьей — приемные и передающие устройства.

Диегонь попросил Линьга вызвать Каллисто.

Пока устанавливалась связь, а это отнимало около двадцати пяти минут, Ньяньиньг слетал на корабль, и вскоре весь экипаж собрался на станции. Все хотели присутствовать при разговоре.