Читаем без скачивания Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Безусловно, люди, искренне воспринимавшие требования новой морали, стремившиеся ей соответствовать, в Советской России были. Их энтузиазм был мощным фактором, обеспечившим победу в Гражданской войне. Вот лишь некоторые примеры из писем 1919 года: «Желаем вам побольше подушить дармоедов и прочих нажившихся на чужой крови капиталов» (из Можайска); «Не завидуй сволочи дезертирам, это губители свободы, гордись именем красноармейца, вы есть исторические двигатели, борцы за право трудового народа, вот где хранится в вас любовь, истина и правое дело» (из д. Горки Владимирской губ.); «Я юная коммунистка. Передо мной открываются широкие перспективы будущего. Я так хочу жить, работать, но и умереть не боюсь, умереть с честью и с сознанием исполненного долга честного человека» (из Москвы) [963].
Этот энтузиазм сохранялся многими и в 1920‑х годах. В перлюстрированной переписке немало писем, авторы которых сообщали о своем желании отдать все силы воплощению прекрасных идеалов человеческого братства. В октябре 1924 года А. Лобанов, матрос-артиллерист Балтийского флота, писал родственникам в Тверскую губернию о том, что он стал членом РКСМ: «Я знаю, что Вы будете ругать, но вы думаете, что все комсомольцы мазурики. <…> Наоборот я буду честным, буду бороться с деревенской темнотой, буду разъяснять крестьянам, что такое Советская власть. Вы также не думайте, что я буду каким-нибудь пьяницей. Мы теперь боремся с пьянством и курением» [964].
Стать активными строителями новой жизни убеждал своих родственников военнослужащий Костя из Ленинграда в декабре 1924 года:
Маме — мое пожелание стать активной работающей делегаткой женотдела и побольше вести работу среди крестьянок. Нине быть всегда готовой хорошей юно-ленинкой, стать сознательной комсомолкой <…>. Коле побольше учиться, мое желание, чтобы ты Коля стал Октябренком, примером для других хлопцев <…> и всем вам как можно больше поработать для укрепления советской власти, для уничтожения всех «болячек», которые есть у нас везде, начиная от сельсовета. <…> Вы не должны забывать, что Вы являетесь маленькой частью рабочего класса, должны быть примером среди менее развитых темных селян, ваша жизнь, жизнь коммунистической семьи должна быть примером для тех, которые находятся в соприкосновении с Вами [965].
В таких семьях гордились службой в Красной армии, особенно ее принципиальным отличием от армий других стран и старой России. Отец красноармейца Новикова писал из Костромской губернии в октябре 1924 года: «Горжусь, что видимо из тебя вышел неплохой красноармеец. Вообще меня радует, что настроение, с которым ты пошел в армию, тебя не покидает. Вполне с тобой согласен, что по духу вряд ли найдется другая армия. Это чувствуется на каждом шагу» [966].
Но наряду с подобными свидетельствами материалы политконтроля убедительно отражают и нарастающее чувство двойственности, необходимость лицемерия, стремление носить «маску» и «вести игру» по установленным властью правилам. Все это не было, конечно, чем-то абсолютно новым для российской повседневности. В условиях чиновничьего самодержавно-полицейского государства умение скрывать свои подлинные мысли под маской законопослушности в той или иной степени было присуще многим, в том числе и представителям правящей элиты. Достаточно вспомнить дневники министра внутренних дел П. А. Валуева, цензора и литературного критика А. В. Никитенко, государственного секретаря А. А. Половцова, журналиста и издателя А. С. Суворина и др.
Но при этом существовали понятие «чести» и право подать в отставку в случае несогласия с какими-то действиями власти. По мере развития элементов гражданского общества с середины XIX века шел процесс освобождения личности от государственного диктата, формировалось чувство человеческого достоинства, опиравшееся на реальную экономическую независимость от произвола чиновников (служба в земствах и частных учреждениях, работа в оппозиционной печати и т. п.).
Возникающее общественное мнение силой морального авторитета способно было открыто поддержать независимое поведение или осудить «ползание на брюхе» перед властями. С победой большевиков, с созданием однопартийной системы при всех идеальных лозунгах, при постоянных призывах к «чистоте коммунистических рядов», стремлении укрепить коммунистическую мораль путем проведения регулярных партийных чисток мораль общества в целом формировалась под воздействием реальных условий жизни, прежде всего диктатуры коммунистической партии.
С 1918 года членство в правящей партии становится выгодным и привлекательным. Об этом немало говорилось в партийных документах, в речах вождей РКП(б) — ВКП(б), но материалы политконтроля рельефно демонстрируют процесс принятия решения отдельного человека на фоне российской повседневности. Кто-то делал это без особых моральных угрызений, исключительно из желания получше устроиться в жизни, ухватить свой «кусок пирога». «Опять записался в коммунистическую ячейку, — писал один из таких членов партии в августе 1919 года. — Вы сами знаете, что ни один коммунист плохо не живет» [967].
Или вот письмо из Петрограда, август 1919 года: «За мной ухаживает комиссар. Он занимает буржуазную квартиру, обещает одеть меня как картинку, катает меня на автомобиле. На квартире у него чего только нет: несколько пар сапог с лакированными голенищами, разные туфли, каракулевое пальто, рис, масло, хлеб. Он говорит, чтобы я торговала на рынке материями, которых у него черт знает сколько. Комиссар сделал себе и мне на заказ обручальные кольца, толстые, массивные» [968].
В годы Гражданской войны многих останавливала от вступления в партию опасность мобилизации. Письма из разных мест — Владимирской, Курской, Смоленской, Тамбовской и других губерний — свидетельствуют: «Некоторые товарищи залезли в партию как волки в овечьи шкуры, но как узнали про мобилизацию коммунистов, то, как пчелки, стали вылетать из ячейки»; «Когда объявили коммунистам идти на фронт, то они стали правее кадетов и записались в зеленую армию»; «Коммунисты все дезертиры. Когда им дали свободу обирать крестьян, они все были коммунисты, когда же на фронт — все бегут»; «У нас партия разбрелась, которые на фронт отправлены, а то какие уже трусят. На партийные собрания никто не ходит, и я уже не хожу, а билеты на руках у нас» [969].
Руководство партии видело эту опасность и, безусловно, пыталось с ней бороться. На VIII съезде РКП(б) в марте 1919 года В. И. Ленин заявил: «К нам присосались кое-где карьеристы, авантюристы, которые… полезли к нам потому, что коммунисты теперь у власти, потому,
