Читаем без скачивания Глубина (сборник) - Сергей Лукьяненко

Чингиз молча подвинул ко мне рюмку.

111

Туман.

Серая мгла.

Снова нет ни направлений, ни расстояний. Бреду сквозь слоящиеся молочные пласты. Чем-то пахнет… то ли свежим бельем, занесенным с мороза, то ли отшумевшей грозой…

Оглядываюсь – ни огонька, ни проблеска.

Ведь он же был… я помню, он был…

Где-то там, за нитяным мостом, там, где сходятся стены огня и льда…

Я не выбираю направления. Почему-то я уверен, что куда ни иди, куда ни беги, рано или поздно впереди вспыхнет свет – и встанут из тумана мерцающие стены: алый огонь, синий лед.

И свет вспыхивает. Едва-едва, призрачный, колдовской огонек, мутный и неясный.

Не бегай за блуждающими огоньками, когда идешь по болоту!

Я бегу.

И все сильнее ощущение, что кто-то идет совсем рядом. Не то крадется за мной, не то конвоирует, не то охраняет… Ступает мягко, неспешно, но не отстает.

Пусть.

Левая стена – синий лед, правая – алый огонь. Они уходят в небо, в серый туман без конца и начала, они поднимаются из бесконечной бездны.

Я стою, занеся ногу над туго натянутой струной. Левую руку пробирает холод, правую жжет огонь. Это как игра, сорвавшись – можно начать снова. Это как игра, как игра…

Только очень больно.

И каждый раз начинаешь сначала.

– Ты не пройдешь, Леня…

Что-то новенькое!

Первый раз в этом царстве мертвых туманов и обжигающих скал я слышу голос.

Знакомый голос.

Я пытаюсь обернуться, но тень за спиной ускользает, смещается в сторону, так быстро, что мне не успеть посмотреть ей в лицо.

– Но ведь я должен? – спрашиваю я.

– Да. Но это не значит, что ты пройдешь…

Все. Голос уходит, растворяется…

Только нить под ногами. Только стены вокруг.

И слабый, дрожащий, умирающий огонек впереди…

Я иду.

Сегодня – легче. Почему-то легче. Может быть, тот, кто идет позади, наконец-то попал в ногу. Может быть, он остался на той стороне моста.

А может быть, я сам научился ступать в такт…

Левая стена – синий лед, распятый силуэт на колючих иглах. Он предпочел упасть в эту сторону, он испугался правой стены, чье пламя сжигает дотла.

Может быть, это мое собственное тело…

Я не успеваю додумать. Не успеваю уклониться. Тот, на стене, вздрагивает, когда я прохожу мимо. Движение мертвого воздуха или тепло моего тела – что-то отдирает его со стены, бросает на нить. На миг мне кажется, что мост перережет его напополам, но все куда прозаичнее, облепленное изморозью тело срывается, падает вниз, в бесконечную пропасть. Струна под ногами вибрирует, раскачивается, амплитуда нарастает, словно падение стронуло какой-то спусковой механизм.

Левая стена – синий лед, правая стена – алый огонь, левая – лед, правая – огонь, левая – правая…

И оттолкнувшись от дрогнувшей нити, я бросаюсь на правую стену…

– Чего кричишь-то?

Я открыл глаза.

– Кошмар приснился, что ли?

В машине было тепло. Не обжигающе жарко… тепло. Может быть, потому я и выбрал во сне правую стену?

Водитель даже не повернул головы. Коротко стриженный квадратный затылок, огоньки на приборной доске, тихий шум кондиционера. Мотор не работает.

Да, Чингиз не повез меня домой сам. Вызвал водителя… или охранника…

Чтоб я так жил…

– Мы что, приехали? – оглядываясь, спросил я.

– Адрес тот, – меланхолично отозвался водитель. – Смотри. Я тебя первый раз вез.

– Что, думаешь, еще придется? – Я глянул на часы. Так… от Чингиза я вышел в два часа ночи. Сейчас – четыре. Не могли же мы ехать два часа!

– Конечно, – равнодушно отзывается водитель. – Ты вроде ему понравился, значит, будешь гостем…

– А если я не захочу быть гостем?

Водитель коротко засмеялся.

– Хотел бы я на того посмотреть, кому у Чингиза не нравится.

В чем-то он прав. Наверняка для другого гостя – тоже понравившегося хозяину – все было бы организовано по-другому. Не пиво с водкой и сосисками на кухне, а великосветский раут с коллекционным шампанским, икрой и осетриной.

– Мы давно у дома стоим?

– Полтора часа. Чингиз велел, чтоб ты поспал в машине, если отрубишься. До пяти.

– Пожалуй, я уже пойду, – пробормотал я.

– Хорошо. – Охранник вынырнул со своего места, и когда я выбрался с заднего сиденья скромного «форда», уже стоял рядом.

– Да вот мой подъезд, – попытался я отказаться. – Эй… я же не девушка, провожать меня…

– Велено, – коротко ответил водитель, и я смирился.

Это его работа.

Дверь я открыл с ловкостью опытного домушника, завзятого алкоголика или молодого компьютерщика. Тихо вошел, оба замка закрыл совершенно беззвучно, свет вообще включать не стал.

Было тихо. Совершенно непривычно для этого времени. Ночью должен шуметь вентиляторами компьютер, шуршать винчестер, клацать клавиатура… может, потому Вика мне и подарила сенсорную?

В ванной я торопливо поплескал в лицо холодной водой, на цыпочках прошел в гостиную. Разделся, как можно аккуратнее сложил одежду на диван. Заглянул в спальню.

Вот чего я не ожидал… так этого.

Вика сидела на краешке кровати, и слабые отсветы с экрана ноутбука падали на ее шлем. Шлем очень изящный, не новый, но до сих пор ценимый знатоками «Creative-Diana», топовая женская модель двухлетней давности, цвет – темно-синий… полтысячи баксов я за него выложил когда-то… Тело Вики слегка подрагивало, намечая движения. Иногда рука касалась клавиатуры и отпрыгивала, прижимаясь к груди.

Вика была в глубине.

Это одновременно и красиво, и пугающе. Завораживающий танец тела, уже и не принадлежащего нашему миру. Вот вскинулась голова – Вика смотрит в небо, или в потолок… не знаю. Под эластичной лентой, крепящей шлем снизу к подбородку, мелькнула полоска белой кожи.

– Нет, – донеслось до меня. – Это меня не интересует.

Она давно не входила в глубину. Порвала с ней полностью. И даже докторскую пишет по совершенно другим материалам, не связанным с виртуальностью.

Что ее заставило вернуться в призрачный мир?

Я мог сейчас подойти, перегнуться через ее плечо. Сесть рядом, в конце концов. Прибавить громкость в динамиках ноутбука.

И стать свидетелем мультфильма, который для Вики – абсолютная, ужасающе достоверная реальность. Подглядеть кусочек ее сна. Она все равно ничего не заметит. А выход из глубины у нее достаточно долгий, около десяти секунд в среднем, успею убежать.

Ах, Недосилов… умненький-разумненький Недосилов. Одного ты не понимал, когда рассуждал о паре дайверов – один в шлеме, другой за экраном…

Никто и никогда не пустит чужого человека в свой сон.

Даже самого близкого человека.

– Доброй глубины, Вика… – прошептал я, закрывая дверь.

Можно лечь на диване.

А можно уже и не ложиться.

Я тихонечко подошел к машине. Прошептал, наклоняясь над микрофоном:

– Вика, проснись…

Зашуршал винт. Тихо запели вентиляторы – в корпусе столько дополнительных плат, что к двум стандартным пришлось добавить еще пару. Иначе машина перегревается через четверть часа работы.

– Звук убрать. Вика, статус.

«Статус нормальный. Ресурсы достаточны».

Я кивнул появившейся надписи и стал натягивать комбинезон.

– Вход в сеть. Режим обычный. Личность номер три – Протей.

«Выполнено».

Конечно, стоило бы поставить таймер.

Но я не знаю, сколько времени мне придется провести в глубине.

Я иду не работать и не развлекаться.

Я иду мстить.

Шлем – касание мягкой подкладки. Экранчики перед глазами. Тихо-тихо шумит вентилятор, подавая воздух, пока еще не охлажденный и не нагретый, самый обычный. Тишина в наушниках.

deep

Ввод.

И крутящаяся радуга перед глазами, воронка, водоворот…

Зев глубины.

Часть вторая

Храм Дайвера-в-Глубине

00

Я выхожу из гостиницы в теле Протея. Чуть измененном, теперь мне лет сорок. В карманах – револьверы Стрелка. Еще со старыми программами, с новыми придется разбираться, и достаточно долго.

Куда пойти, куда податься…

Я знаю, где мне нужно побывать. Останавливая машину «Дип-проводника», называя адрес, глядя на проносящиеся за окном здания, повторяю себе, как заклинание: «Надо. Надо. Надо».

Вот только это очень страшно.

Словно прийти на пепелище. Словно увидеть любимую в чужих объятиях. Словно встретить старого друга, который обиделся на что-то и не подает руки. Словно прийти туда, откуда был с позором изгнан.

Не опаздывай. Никогда не опаздывай. После драки не машут кулаками. Разбитое доверие не склеишь слезами и соплями. Утонувшему бесполезно кидать спасательный круг.

А я – опоздал.

– Точка назначения, – говорит женщина-водитель, молодая негритянка с огромными серьгами в ушах, с затейливой татуировкой на шее. Первый раз вижу такую татуировку – белые узоры. Наверное, специально для чернокожих.

Очень красиво, кстати.

– «New boundaries», – уточняет водитель.