Читаем без скачивания Королевский тюльпан. Дилогия (СИ) - Лебедева Ива

Но при этом, хотя губы четко выговаривают приказ, глаза, как и глаза всей площади, смотрят только в одну точку — на корзину с цветами. И зрители, и стража, и ее командиры.

Я спиной почувствовала движение и угадала — Нико. Он король и у него есть магия. Он вобрал в себя огонь. И ему угрожают. Нет, не надо!

И я мгновенно поняла, что сделаю сейчас. Не опуская руки, передала корзину Терсану. Тот и без приказа поднял ее, еще выше, чем я.

А сама я шагнула к господину Лошу, поймала его взгляд и улыбнулась. Чему? Ну…

— Хочешь перестать бояться? Хочешь? — спросила почти одними губами.

Странно, вокруг шумела толпа, за спиной лязгало железо, между лопаток давил тяжестью взгляд маленького принца, голоса сливались в грозный гул, а мой вопрос прозвучал необыкновенно четко, хотя и негромко.

По-моему, в этот момент я немного сошла с ума. Честное слово, ни до, ни после я такого не чувствовала. Нет, никакого «моим телом руководил кто-то другой». Ничего подобного. Это была я, и я понимала, что делаю. И что собираюсь сделать. Потому что никто другой, кроме меня, сейчас это сделать бы не смог.

А господин Лош, он, кажется, тоже не осознавал, что происходит. Но у него расширились зрачки. Он не сделал ни единой попытки отступить, отдать приказ стражникам вокруг, просто стоял и теперь смотрел не на цветы, а на меня остановившимся взглядом.

— Хочешь? — еще раз спросила я, подойдя вплотную.

И он кивнул. В этот момент на площади словно не осталось больше никого, только он и я. Только несчастный мальчишка, который так боится жить, что убивает. И я. Я. Я знала, что делать. Для начала — просто обнять и спрятать от этого бесконечного страха.

Сзади на шее, в основании черепа, есть одна точка. Такая как бы ямочка, мягкая и беззащитная, обычно всегда прикрытая волосами. Если обнять человека обеими руками и погладить по голове, а потом… потом воткнуть туда короткий и острый клинок, человек даже не успеет ничего понять.

Такой клинок, какой по-прежнему был зажат в моей правой руке.

Когда-то у меня был роман с мальчиком-медиком, он еще всерьез увлекался восточными единоборствами. Тот парень показал это местечко и рассказал, что обычный человек не может убить другого просто так, это очень трудно. Но когда втыкаешь острый предмет сюда, причем даже неглубоко, все получается легко и безболезненно. И даже крови нет. А клинок входит так мягко, как в масло, почти без усилия…

Мамочки!

Я выпустила из своих рук обмякшее тело и шарахнулась назад, налетела на ступеньки, согнулась в приступе дурноты и упала. Что я наделала?! Что я только что… как?!

Ближайший стражник опомнился от шока быстрее всех, вытаращился на мертвое тело возле паланкина и заорал. А потом рванул на меня, занося оружие. И остальные опомнились, нацелив на нас огнестрелы…

— Я ветер этой земли!

Почудилось или нет? Не почудилось. Я ощутила, как и без того неслабый ветер собирается в единое целое, сгущается, набирает силу. Будто я упала под заряженной пушкой.

Шеренга врагов уже была в пяти шагах: алебардщики, за ними стрелки.

И тут сверху, наискосок, ударил мощный воздушный кулак. Я ощутила его страшную силу, хотя он пронесся надо мной. А тех, кто наступал на нас, просто смело. Люди, алебарды, ружья, паланкин — все полетело назад, мешаясь в единую свалку.

Раздался гвалт, полный восторга и ужаса.

И его прорезал ровный голос Этьена:

— Король принес цветы!

— Король принес цветы! — раздался такой же громкий, хотя и болезненный крик с эшафота.

Лирэн!

Господи, тоже мне, романтическая героиня монархической революции. Вымазанная бог знает в чем, зареванная, руки трясутся, на голове мочало, глаза безумные… но я не могла допустить, чтобы Нико убил Лоша. А все к тому и шло. Я его силу и намерение почувствовала всей кожей. И он смог бы. Эта странная и мощная магия вполне справилась бы.

Нико — ребенок. Да, он еще и король, имеющий право подписать смертный приговор. Но чем позже он это сделает… тем правильнее.

Конечно, мой поступок — не образец здравомыслия, гуманизма и женственности. Но я просто не придумала ничего другого. И теперь мне с этим жить. Мне, а не мальчишке, который называет меня «мама».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тьфу! Нашла время для рефлексии!

Я же не зря романтическую героиню вспомнила. Что там дальше на площади творится — это пусть остальные разбираются. А я, спотыкаясь о ступеньки эшафота и хватаясь за воздух руками, кинулась к Лирэну.

Палач инстинктивно преградил мне дорогу. Взглянул, увидел, что я держу в руке, и так же инстинктивно шарахнулся в сторону, а потом и вовсе прыгнул с помоста. Убежал он, уковылял, уполз — меня это не касалось.

Я подскочила к Лирэну, чувствуя, что он держится из последних сил. А он, не взглянув на меня, крикнул:

— Стрелки наверху-у-у!

Так тревожно, что я обернулась. Увидела, как Нико поднимает ладонь. Казалось, разглядела вылетающий воздушный кулак, который обрушился на крышу самого высокого здания. Оттуда посыпались какие-то старинные пулеметы или мушкеты и их орущие хозяева. Они попадали на брезентовый навес у входа и скатились оттуда. Надеюсь, все же пациенты, а не покойники.

О каких глупостях я думаю!

И опять донесся громкий, болезненный и такой желанный для меня голос:

— Король вернулся!

Казалось, на этот крик ушли последние силы и Лирэн повис на веревках. Дурень чертов, неужели больше покричать некому?

Несколько секунд, путы разрезаны тем самым ножом, которым я испугала палача, и окровавленное обнаженное тело опустилось на помост.

Сердце бьется, дыхание тяжелое, но ровное. А в глазах — боль и радость.

— Поцелуешь? — Он даже улыбнулся, точнее попытался.

— Обойдешься. — Вопреки своим словам я чуть ли не легла рядом на помост и беспомощно прижалась к его плечу лбом. — Я только что убила человека и меня… короче говоря, поцелую только после того, как почищу зубы. И вообще! — спохватилась. — Куда тебе сейчас целоваться! Придурок! Идиот! Как ты мог! Я чуть с ума не сошла! Перевернись на живот, не смей лежать на спине, там живого места нет!

— Для короля каторжников лучшей королевы не найти. — Лирэн тихо засмеялся, но потом закашлялся, когда я помогала ему тяжело перекатиться по доскам. Хорошо, эти сволочи ради праздничной казни выделили не абы какие горбыли, заноз не нахватает в избитую задницу, дура я, дура, надо было хоть плащ какой подстелить!

Все же краешком глаза замечала происходящее на площади. Там еще прозвучали несколько выстрелов, а потом все звуки заглушил нарастающий хор:

— Король! Король! Король вернулся!

Мой маленький принц все еще стоял неподалеку от эшафота. Я заметила, как рядом остановился всадник в шлеме с пышными перьями. Не успела испугаться, как тот соскочил и встал на одно колено.

— Блюститель Мира, — прохрипел Лирэн, тоже глядевший на площадь. — Больше дурак, чем сволочь. Сгодится в первые вассалы.

Я продолжала гладить Лирэна, а сама поглядывала на происходящее. Чуть не обозвала себя предательницей, но и он смотрел туда же. В конце концов, власть свергают не каждый день. Ну, заодно и Магали бы высмотреть. Где ее носит, когда она так нужна?!

К Нико подходили различные персоны в мундирах, становились на колено, он что-то им говорил. А потом к нему подбежала, наконец, Магали, указала на нас. И Нико за одну секунду превратился из монарха в мальчишку, взбежал по ступенькам.

— Лирэн, — позвал он. — Вы… ты живой?

— Простите, ваше величество, — с трудом ответил маршал Ночного Братства, — у меня нет сил преклонить колено. А в остальном вроде ничего. Не дождетесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Лирэн, я отменяю приговор и прощаю тебе все твои преступления и проступки, — сказал маленький король и положил руку ему на плечо.

Что за чушь он несет? Тут сейчас нужна реанимация. Ну, или просто интенсивная терапия, а не амнистия…

Та-ак. А это что еще за?.. Рана от удара кнута, разрезавшая плечо, на глазах начала затягиваться. Затянулись и другие раны, превращаясь в старые шрамы.