Читаем без скачивания Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье

Ухудшение ее положения было настолько уравновешено добротой и королевскими добродетелями, которыми она обладала, что презрение просто не коснулось ее.

Истинная наследница дома Валуа, она никогда не одаривала кого-либо, не выразив сожаление, что не может дать больше, подарок никогда не был настолько большим, чтобы у нее не оставалось желания дать больше, если только это было в ее власти; если же порой казалось, что она распределяет свои щедроты не слишком разборчиво, то это потому, что она предпочитала бы одарить недостойного человека, чем забыть одарить того, кто это заслужил.

Она была покровительницей литераторов, любила слушать их, приглашала к себе, в общении с ними она узнала немало, а потому ее речь была гораздо грамотней, чем у других женщин ее времени, слог же ее был более изящен.

Так как благотворительность – королева добродетелей, эта великая Королева увенчала свои добродетели готовностью к подаянию, которое она раздавала так щедро всем нуждающимся, что в Париже не было ни одной церкви или приюта, которые не ощутили бы этого, не было ни одного бедняка, который не получил бы от нее то, что просил.

Так Бог вознаградил ее с лихвой, дав ей чувство милосердия и благодать такого христианского конца, что, если у нее и могла при жизни появиться зависть к другим, такое же чувство испытали многие по отношению к ней в момент ее кончины.

Когда Принц и люди из его партии потребовали созыва Генеральных Штатов, это было сделано, чтобы подстроить ловушку для Королевы, надеясь спровоцировать таким образом множество трудностей и распрей, которые посеяли бы смуту в королевстве.

Но когда они убедились, что, напротив, все происходило как нельзя лучше, что, даже если и возникали порой разногласия среди депутатов, намерение у них было единое и все они действовали во благо государства, а противоречия их касались лишь выбора средств для достижения этой цели, то обратились к парламенту и попытались произвести там впечатление, которое не смогли произвести в Генеральных Штатах.

Им удалось посеять в его рядах ревность по отношению к правительству, убедив его членов, что, после того как их использовали для достижения регентства, к ним относятся с презрением, не предоставив того, что им полагалось в великих делах, о которых тогда столько говорилось. Им обещали помочь поддержать свой авторитет и возможные обращения к Их Величествам.

Эти аргументы, преподнесенные людям, убежденным в том, что они заслуживают немалое уважение, обладали достаточным весом, чтобы добиться того, чтобы 24 марта, четыре дня спустя после того, как депутаты Генеральных Штатов были отосланы, суд собрал все свои палаты; Король ответил на наказы Генеральных Штатов, не выслушав суд и то, что тот должен был ему сообщить, несмотря на недавно данное им обещание; суд постановил, что, дабы доставить удовольствие Королю, принцы, герцоги, пэры и чиновники королевства будут приглашены в суд, чтобы вместе с канцлером и собранными вместе палатами подумать о предложениях, которые можно было бы сделать Королю по поводу облегчения положения его подданных и блага его государства.

Это постановление было тут же отменено постановлением Совета, Король послал за прокурорами палаты и кассационного суда, выказал им свое неудовольствие: в то время как он находился в Париже, парламент осмелился без его приказа собраться, чтобы обсудить государственные дела; при том, что он стал совершеннолетним и полностью взял в руки власть, они осмелились созвать принцев, чтобы давать ему советы; канцлера было возможно вызвать туда лишь по прямому приказу Его Величества.

В свое оправдание они заявили, что сделали это, лишь чтобы доставить удовольствие Королю, вовсе не желая посягнуть на его власть; но он не принял таких оправданий.

Им было заявлено, что хорошо известно об их истинных недобрых намерениях; что слова о Короле оказались в документе не по решению парламента, а будучи поставлены секретарем, составлявшим бумагу, и все равно их недостаточно, чтобы снять с них вину; Его Величество приказал доставить ему постановление трибунала и запретил исполнять его.

После того как это было выполнено, 9 апреля Король призвал к себе президентов и некоторых старейшин трибунала и сделал им выговор: мол, они еще вспомнят, как поступали в подобных случаях его предшественники-короли; им надлежит как его первому парламенту употребить полученную от Короля власть, чтобы укреплять ее, а не принижать ее, тем более в его присутствии, он запрещает им продолжать дебаты по этому поводу.

Но они не отказались от своих планов, решив между собой составить ремонстрации. Его Величество снова вызывает их, снова говорит о том же, снова повторяет свои запреты, но, не считаясь с ними, они составляют свои ремонстрации и передают их Королю 22 мая.

Они начали с попыток оправдать свое постановление от 28 марта, затем привели несколько несерьезных аргументов и примеров, чтобы доказать, что во все времена парламент участвовал в делах государства, что короли даже привыкли посылать им на отзыв проекты мирных договоров.

После этого они принялись опровергать то, что кардинал дю Перрон говорил в свое время относительно третьего сословия, умолять Его Величество сохранить старые союзы, оставить в Совете лишь опытных людей, не позволять продажу должностей при дворе, не допускать к ним иностранцев, запретить любое общение с иностранными государями; не допускать каких-либо покушений на свободы галликанской Церкви, сократить число предоставляемых им пенсионов до того, каким оно было во времена покойного Короля, принять меры против беспорядка и разбазаривания его финансов, допускать к ним лишь тех, кто дешево скупает старые значительные долги, которые они полностью покрыли; не предоставлять больших скидок и незаконных компенсаций убытков, не создавать должности, доходы от которых полностью поступают в руки частных лиц, а финансы Короля навсегда остаются обремененными обязательствами, связанными с этими должностями; создать судебную палату; сохранять и не разрешать осквернения золотой и серебряной посуды, вплоть до малейших предметов кухонной утвари; не отменять и не откладывать постановлений парламента, не приказывать выполнение каких-либо эдиктов, деклараций и поручений, не прошедших проверки в верховных судах, и, главное, разрешить исполнение их постановления от 28 марта, благодаря которому Его Величество смог бы узнать о своем государстве то, что от него скрывают.

Если же Его Величество не предоставит им этого, они грозятся назвать впоследствии имена тех, кто провоцировал беспорядки в государстве.

Эти ремонстрации встретили холодный прием; Король ответил им, что все это ему очень не по душе; Королева, хотя и более мягко, добавила: ей понятно, что они нападают на ее регентство, и она желала бы, чтобы каждый знал, что до сих пор не было более счастливого регентства, чем ее.