Читаем без скачивания Меч карающий - Линкольн Чайлд

– Ещё что-нибудь?

– Магнусен зафиксировала аномалию датчика на уровне минус шестьдесят четыре. Скорее всего, ничего такого – дублирующий никаких странностей не зафиксировал.

– Я сам его проверю, – сказал Найдельман и на мгновение задумался. – Господин Стритер, будьте добры встретить меня там.

– Будет сделано.

Найдельман вскарабкался по лестнице к подножию электрического лифта. Несмотря на то, что он уже давно не спал, движения по-прежнему были легки и непринуждённы. Поднявшись на лифте на уровень минус шестьдесят, капитан выбрался на платформу и осторожно спустился по перекладинам к подозрительному сенсору. Убедившись, что всё в порядке, вернулся на платформу как раз к тому времени, когда Стритер спустился по дальней стороне лестницы.

– Какие-нибудь проблемы? – спросил Стритер.

– Да, но не с датчиком, – ответил Найдельман и, протянув к заместителю руку, вырубил ему канал связи с Ортанком. – Без конца думал о Хатче.

Раздался скрежет машин, за которым последовал механический стон снизу – мощная лебёдка взялась за очередную порцию земли и грязи. Мужчины проводили взглядом огромную железную бадью, поднявшуюся из глубин. В ярком свете на её боках блеснули капельки конденсата.

– Всего восемь футов до сокровищ, – пробормотал Найдельман, наблюдая, как бадья уползает наверх. – Девяносто шесть дюймов.

Он повернулся к Стритеру.

– Я хочу, чтобы с острова убрали всех, без кого можно обойтись. Всех до единого. Можешь говорить им что хочешь, ссылаться на протесты или на шторм, если понадобится. Когда мы возьмёмся за сокровища, толпы зевак под ногами нам не нужны. В два, как закончится смена, отправь домой и её – следующая закончит раскопки. Основное сокровище поднимем в бадье, а меч я понесу лично. Роджерсону можно доверять?

– Он выполнит, что я ему скажу, сэр.

Найдельман кивнул.

– Подведи «Цербер» и мой корабль ближе к острову, но поставь как можно дальше от рифов. Мы перевезём сокровища на шлюпках, разделим на два корабля – разумная предосторожность.

Он на мгновение задумался, блуждая взглядом где-то далеко.

– Не думаю, что он отступит, – негромко продолжил капитан, словно не переставал размышлять о докторе. – Я постоянно его недооценивал, и может быть, недооцениваю до сих пор. Как только он окажется дома, сразу начнёт думать. Быстро сообразит, что может получить судебное предписание через несколько дней или даже недель. И это главное. Хатч может до посинения кричать о пункте девятнадцать, но до тех пор всё останется лишь словами.

Найдельман притронулся к лацкану Стритера.

– И кто бы мог подумать, что миллиард долларов – мало для жадного ублюдка? Он что-то замышляет. Мне нужно, чтобы ты выяснил, что именно, и остановил его. От сокровищ Окхэма нас отделяют считанные часы и, чёрт возьми, мне не нужны ещё какие-нибудь сюрпризы.

Неожиданно он сгрёб лацкан в кулак.

– И, Бога ради, что бы ты ни делал, пусть нога его не ступает на этот остров! Он может всё испортить.

Стритер невозмутимо посмотрел на него.

– Вы имеете в виду какой-нибудь особенную меру?

Найдельман отпустил его плащ и отступил на шаг.

– Я столько раз убеждался, что вы находчивый и изобретательный моряк, господин Стритер. Оставляю этот вопрос на ваше усмотрение.

Брови Стритера чуть приподнялись, словно в предвкушении чего-то приятного. Впрочем, это мог быть просто спазм мускулов.

– Слушаюсь, сэр, – ответил он.

Найдельман наклонился вперёд и щелчком включил интерком.

– Остаёмся на связи, господин Стритер.

И, не оборачиваясь, пошёл к лифту, чтобы вернуться вниз. Стритер направился к лестнице. Через несколько мгновений исчез и он.

42

Хатч постоял на широком старом крыльце дома на аллее Океана. Что ещё вчера было лишь предостережением метеорологов, сегодня стремительно становилось явью. На востоке огромные валы катились по морю, вырисовывая разорванную линию бурунов на рифах Бридс-Поинт. На противоположной стороне гавани, за буйками канала, прибой снова и снова грозно обрушивался на гранитные утёсы за маяком Бёрнт-Хэд – рокот волн размеренными ударами доносился через залив. По небу мчалось мрачное брюхо громадного шторма, тучи громоздились друг на друга и завихрялись, стремительно мчась поверх вод. Вдали от берега злобный прибой бурлил у островка Олд-Хамп. Хатч покачал головой; раз уж эта лысая скала даже теперь находилась под ударами волн, шторм должен быть неимоверным.

Он бросил взгляд на гавань. Некоторые лодки протестной флотилии уже возвращались – те, что поменьше, и траулеры более осторожных капитанов, ценой под миллион долларов.

В глаза бросилось движение рядом с домом; Хатч повернулся и увидел знакомый приземистый фургон «Федерал экспресс». Машина вывернула на аллею, неуместная на мощёной старыми булыжниками мостовой. Она остановилась у его дома, и Хатч спустился по ступенькам, чтобы расписаться в получении пакета.

Малин вернулся в дом. Сорвав с посылки обёртку, жадно разорвал полиэтиленовый пакет внутри. Профессор Хорн и Бонтьер, стоявшие рядом со скелетом одного из пиратов, смолкли, когда увидели посылку.

– Прямиком из антропологического отдела лаборатории Смитсониан, – пояснил Хатч.

Выудив из пакета толстую пачку распечаток, опустил на стол и принялся листать страницу за страницей. Все склонились над результатами и тяжело молчали, предчувствуя разочарование. Наконец, Хатч вздохнул и тяжело опустился в кресло. Профессор, шаркая ногами, устроился напротив Малина и, опустив подбородок на трость, задумчиво посмотрел на него.

– Не совсем то, что нужно, правильно? – спросил старик.

– Нет, – покачав головой, сказал Хатч. – Совершенно не то.

Профессор нахмурил брови.

– Малин, ты вечно торопишься признать поражение.

Бонтьер взяла в руки распечатку и стала перелистывать страницы.

– Совершенно ничего не понимаю в вашем медицинском жаргоне, – сказала она. – Что это за болезни с такими жуткими названиями?

Хатч вздохнул.

– Пару дней назад я отправил им несколько костей тех двух скелетов. И приложил останки дюжины других, которых ты откопала.

– Чтобы они определили болезнь, – произнёс профессор Хорн.

– Именно. Когда в «Талассе» начались болезни, я задумался о братской могиле пиратов и решил, что скелеты могут оказаться полезными. Если человек умирает от болезни, обычно в его теле остаётся большое количество антител к этой самой болезни.

– Или в её теле, – поправила Бонтьер. – Не забывай, в могиле оказалось три женщины.