Читаем без скачивания «Варяг» - победитель - Глеб Дойников

На следующий день спешащий по коридору дворца Вадик неожиданно столкнулся с княгиней и не узнал ее. Одетая в угольно черное платье, с черной же шляпкой нед мертвенно бледным лицом и красными глазами, она вполне органично смотрелась бы в современной Вадику готской тусовке, вот только ее мертвенная бледность была натуральной.

— Ольга Александровна, что случилось?

— Это рок… Это моя судьба… Все зря, все бесполезно… Сначала «муж» (явственно выделила кавычки голосом Ольга) в брачную ночь убегает играть в карты со своими «мальчиками»… Потом, стоит наконец-то появиться любимому человеку, как я сама, САМА отправляю его на смерть, всего-то через год после встречи. Он настолько хотел быть со мной во всем, во всех начинаниях, что САМ напросился на перевод в «мой» полк. Он вполне мог бы остаться в Питере, адъютантом моего мужа, но он хотел быть со мной во всех моих начинаниях, а не просто «быть со мной»! Какой смысл теперь жить мне?

В тот день российские банкиры остались без подсказок, а отправка во Владивосток скорого поезда с затворами новой системы для восьмидюймовых орудий была отложена на три дня. Николай так и не дождался своих главных советников для ставшей уже традиционной ежевечерней беседы. Посланные во все укромные уголки дворца на поиски пропавших слуги вернулись с известием, что «великая княгиня заперлась у себя в покоях и не отвечают, а господина Банщикова нигде найти не удалось». В ту ночь доктор Банщиков впервые остался в спальне Ольги. Но именно «остался», ничего более. Если бы кто нибудь из прежних Московских знакомых «доктора Трефа Вадика» узнал, что он провел ночь в комнате молодой и привлекательной женщины, и не сделал никаких попыток «вступить в близкий контакт третьего рода», они бы не поверили. Само его прозвище «Треф» происходило не от карточной масти, а от английского принципа трех F — find them, f**k them, forget them. Но — иные времена, иные нравы, да и если уж на то пошло — иной, экстерном повзрослевший и поумневший Вадик. Он чувствовал к этой женщине сочувствие и огромное уважение, но ничего больше. Остальные чувства пришли позже, постепенно. А в ту ночь он просто слушал. О том что такое жизнь великой княжны, при «голубом» муже картежнике. О том, как большинство знакомых рассматривает ее как способ ускорения карьеры или источник денег. О ее чистой и, как это не смешно звучит для замужней женщины, целомудренной любви к молодому офицеру, который был вчера убит в Манчжурии шрапнельной пулей в голову. О том, что даже траур по нему она открыто носить не может, только как траур по всем погибшем в ее подшефном полку… Наконец, под утро, выговорившись, княжна смогла уснуть.

В следующие пару недель Вадику было не до утешения княжны.

ОТРЫВОК ИЗ ОФИЦИАЛЬНОГО ЗАЯВЛЕНИЯ МИД БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ, ОПУБЛИКОВАННОГО НА ПЕРЕДОВОЙ ПОЛОСЕ «ТАЙМС» ОТ 18.05.1904

«…Русские крейсера своими немотивированными действиями в районе Суэцкого канала и других местах интенсивного судоходства ставят под угрозу деятельность английских предпринимателей. Распространение Россией боевых действий русско-японской войны на весьма удалённые от Японии театры вынуждает Британию принять ответные меры. В связи с этим правительство Империи не намерено дольше терпеть в своих водах боевые корабли обеих держав. Контроль за соблюдением воюющими сторонами правила 24 часов в водах Империи будет до предела ужесточён. Также будет ограничен отпуск из британских портов угля воюющим сторонам. Правительство Империи призывает все остальные страны последовать примеру Британии — не потворствовать входящим в их порты боевым кораблям и не продавать ни боевым, ни коммерческим судам высококачественный уголь.»

На столе перед Вадиком лежали доставленный пароходом выпуск «Таймс» трёхдневной давности и копия свеженькой ноты, выданной британским послом в Петербурге. Содержимое практически не отличалось.

— Суки! Не могли найти более изящной формы заявить, что русским путь в Суэц закрыт. Ведь лоцманскими и таможенными формальностями всегда можно время прохождения канала довести до 3–4 суток. И потребовать интернирования «нарушителя правила 24 часов», — кратко и емко резюмировал Вадик содержание прочитанной статьи, в беседе с Витте, — значит как «Ваканду» с «Оккупадой» продавать — так это не пособничество японцам, а как заставить портовые власти Суэца работать честно — так это помощь русским? Или что-то тут не так? Я ж всё равно с германскими угольщиками броненосцы во Владивосток приведу. И они это тоже знают. В чём тогда подвох? Не в призыве ли ко «всем остальным странам»? Но из остальных на историческом маршруте русских броненосцев только французские владения! Не сторговались ли союзнички у нас за спиной? Не ускорилось ли формирование антанты?

Пришлось, забыв о всех прежних планах на день, переться к самодержцу — объяснять ситуацию и её возможные последствия, чтобы получить из высочайших рук срочную записку министру иностранных дел RRR, чтобы тот активизировал поиск на предмет возможных переговоров бриттов и франков, чтобы…

ОТРЫВОК ИЗ АНОНИМНО ИЗДАННОЙ В ДАКАРЕ КНИГИ «ПУТЬ ФРАНЦИИ К ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ. ЗАПИСКИ ДИПЛОМАТА». 1920 ГОД

«Весь май между Парижем и Лондоном вёлся активный дипломатический обмен. Впрочем, слово „активный“ не передаёт и тени ситуации — интенсивность работы дипломатов была беспрецедентной.

Обе стороны не до конца доверяли друг другу, а тем более — телеграфу. Посольские курьеры буквально валились с ног. Дошло даже до того, что во Франции постоянно под парами находилось четыре скоростных курьерских поезда, а Британия — та и вовсе позволила швартоваться французским миноносцам на ближайшей к посольству пристани.

Видимо, эти самые беспрецедентные для Темзы французские миноносцы вызвали определённую озабоченность русских и немцев. Но это было потом. А 21 мая французское посольство в Лондоне получило шифротелеграмму „Республика готова оказать содействие в обмен на известные Вам уступки“. „Оказать содействие“ означало — присоединиться к строгому соблюдению правила 24 часов во всех портах мира, а не только на Тихом океане. „Известные уступки“ были последней редакцией французских требований по размежеванию спорных границ колониальных владений в Африке. Британия ставилась перед выбором: купить лояльность Франции, смотреть на гибель своего дальневосточного союзника или самой вмешаться в войну. На тот момент лояльность Франции британцы посчитали меньшими издержками, чем „сгорающие“ под Артуром кредиты на ведение войны. Так — с мелочного предательства своего континентального союзника — начался необратимый путь Франции к Великой войне. Договорённость не долго была секретом. Виноват ли кто-то из сотрудников посольств или всё дело в швартовавшихся на Темзе миноносцах — не знаю. Но уже через 5 дней в приватной беседе русский посол в Лондоне намекнул нашему послу о дошедшей до него информации, согласно которой Франция готова предать Россию в обмен на сомнительные территории в Африке. И что мол если соответствующие документы попадут в газеты оппозиции — Париж может дожить до очередной революции.

Дичайшее неудобство ситуации состояло в том, что в этот момент по всей Франции в типографиях уже печатались газеты с сообщением о строгом нейтралитете Франции в войне и строгом соблюдении правила 24 часов. Выйти из ситуации с минимальными потерями репутации можно было только принудив Британию добровольно отказаться от жёсткого соблюдения правила 24 часов хотя бы западней Коломбо.»

Пока дипломаты искали повод укусить друг друга, Россия ответила на британское заявление своим. Согласно которому 80 % поставок в Японию оружия и боеприпасов идёт через Суэцкий канал. И Российское правительство охотно разделяет британскую озабоченность нарушением нейтралитета некоторыми странами и торговцами. В связи с этим, а также в связи с неспособностью таможенных властей Суэца выявлять и задерживать контрабанду Россия планирует привлечь к таможенной службе в Средиземном море 5 броненосцев и 6 крейсеров. Биржи всего мира шатнулись — это был не иначе как прямой вызов Лондона на войну.

Газетная версия русского заявления недвусмысленно сопровождалась фотографиями «пойманных» на подходе к Йокогаме британских орудий и снарядов. Все, кто не перевёл загодя свои активы в золото, теряли ежедневно на спекулятивных продажах русских, французских и британских бумаг. Но эта маленькая победа Вадика-спекулянта померкла на фоне триумфа Вадика-дипломата. Поставленная перед тенью возможностью создания большой континентальной франко-германо-российской коалиции Британия сделала вид что смягчилась — правило 24 часов стало жёстко исполняться только к востоку от Коломбо. И направила в Сингапур 5 новых броненосцев типа «Лондон». Так ведь «смотреть» за строгостью соблюдения правил — не более.