Читаем без скачивания Смута. Том 2 - Ник Перумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Неужто так облажались красные?.. – прошептал Фёдор. В мысли настойчиво лез такой близкий дом, где была их квартира, где счастливо и мирно жила его семья (ну, не совсем мирно, если вспомнить все их приключения); и ещё один, старая дача на Бомбардирской…
– Они не первый раз облажались, – так же шёпотом отозвался Петя Ниткин (не мог удержаться, конечно же). – Они и там ошибались, просто на сей раз мы этим воспользовались.
Петя есть Петя, где бы он ни был, а поговорить на отвлечённые темы, невзирая на близость и боя, и смерти, – это святое.
– Тихо ты! – шикнул Фёдор.
Тишина ему донельзя не нравилась. Так не бывает. И куда делись все обитатели Гатчино? Неужто разбежались? Нет, от чекистских чрезвычаек не разбегались, всё надеялись пересидеть да переждать. Во многих местах уже дождались.
Теперь скопившиеся в тылу врага александровцы могли ударить красным в тыл, несмотря на все сложности ночного боя. С фронта должны были поддержать дроздовцы, остальные идущие на Питер эшелоны надо было разворачивать по соединительной ветке (Фёдор надеялся, что её таки починили).
– Пошли! – прошелестело по рядам.
Тени в гимнастёрках с винтовками наперевес (далеко не у всех оставались верные «фёдоровки», куда больше за время войны стало простых трёхлинеек) потекли мимо тёмных домов (иные, оказывается, выгорели, оставив только закопчённые коробки кирпичных стен) – туда, к окраинам, к траншеям и пулемётным гнёздам красных.
Две Мишени приготовил ракетницу.
Александровцы из бывших кадетов знали тут каждый поворот и каждый перекрёсток. И наверное, только потому уцелели, когда Левка Бобровский вдруг вскинул руку, а Федя Солонов выстрелил, не дожидаясь команды.
И разом со всех сторон загрохотало, вспышки выстрелов, крики, стоны, проклятия…
…Фёдор заметил неосторожно высунувшегося из-за печной трубы пулемётчика, тёмный силуэт осветила луна. Солонов не промахнулся, и, наверное, только это спасло его взвод от полного истребления.
Первый номер в пулемётном расчёте завалился набок, покатился по крыше, нелепо колотя руками по кровельному железу.
Второй номер дёрнулся было заменить товарища, но промедлил, александровцы уже ворвались в мёртвую зону под самыми стенами, ударили прикладами в двери – заперто! Севка Воротников нажал на спуск, очередь вырвала целый кусок створки, дорога открыта – вверх по узкой деревянной лесенке. Фёдор почти физически ощутил, как ударит ему сейчас в грудь раскалённый металл, однако тень наверху опоздала – пуля «фёдоровки» оттолкнула врага к стене.
Ночной бой распадается на множество схваток, управление теряется, и побеждает тот, кто лучше знает «свой манёвр».
Бывшие кадеты знали его очень хорошо.
Две Мишени выпалил из ракетницы. Красная вспышка, и алая звезда закачалась над головами александровцев.
Они таки выманили на себя оборонявших Гатчино. И потому, когда в атаку поднялись дроздовцы, они, бешеным своим натиском, сумели прорваться в Александровскую слободу и к Балтийскому вокзалу, однако дальше не продвинулись – красные держались в окраинных домах, и александровцы не успели их оттуда выбить. И сами пятились, медленно отходя к северу, к проспекту Павла Первого.
– Бомбардирская! – оказавшийся рядом Петя Ниткин дёрнул Фёдора за рукав.
Да, Бомбардирская, 11. Тёмный дом, окна наглухо заколочены. Крыльцо с фигурными балясинами наполовину снесено, словно тараном.
Господи, только бы они успели уйти, только бы укрылись… ну хотя бы в подвале!..
Со стороны императорского дворца слышалась частая стрельба, однако она не приближалась, а прорваться навстречу дроздовцам не выходило – пулемёты на крышах далеко не всегда удавалось сбить так же, как первый.
Красные надвигались с обеих сторон Бомбардирской – и это лишний раз говорило Фёдору, что александровцев тут ждали.
Добровольцы рассыпались по тёмным дворам; прорыв явно не удался, и теперь приходилось самим пробиваться на соединение с дроздовцами; но пока что красные приближались со всех сторон, и Фёдор Солонов вдруг осознал, что их осталось только четверо. Четверо, которых словно хранил Господь, не позволяя разлучиться или потеряться.
Севка спокойно менял ленту в своём «гочкисе». Петя Ниткин следовал его примеру, торопливо набивая магазины «фёдоровки», недовольно фыркнул – подсумок показывал дно.
Левка Бобровский дёрнул Фёдора за рукав – смотри, мол. И точно – от Соборной улицы по Бомбардирской приближались фигуры в долгополых шинелях, явно подражая самим александровцам: короткие перебежки, другие прикрывают, хотя, конечно, прижавшихся к штакетнику александровцев они не видели.
Фёдор и остальные медленно пятились, дожидаясь момента, чтобы накрыть противника – всех и сразу, пока их не видят.
А для этого – затаиться, пропустить врага, ударить с тыла, может, даже пленить.
И наверное, им бы это удалось, если бы с дюжину красных вдруг не замерли как раз подле дома номер 11. Один махнул рукой, словно что-то заметив в тёмном проёме выбитого окна, кое-как прикрытого полуоторванными ставнями, и сразу ринулись к дверям – потому что прямо в них из-за ставень грянул выстрел, громкий выстрел «маузера».
Выстрелы били теперь часто-часто, и их мало что не перекрывал отчаянный девичий визг.
Фёдора словно незримая рука сорвала с места, швырнула вперёд. Вскинута «фёдоровка», выстрел – по смутной фигуре в шинели на разбитом крыльце.
Том самом крыльце.
Крики, выстрелы. Распахнутая дверь, сломанные створки. Фёдор перепрыгнул через тело на пороге, пальнул по разворачивающемуся ему навстречу противнику, в последнюю секунду отвёл штыковой выпад; а в пытавшегося его заколоть всадил короткую очередь Севка.
Совсем рядом снова выстрелили, где-то в глубине дома, и это была не винтовка.
– Бросай оружие! – заорал Воротников, подтверждая слова очередью. Непонятно было, к кому он обращается, – обширная гостиная была пуста.
Фёдор указал на закрытую дверь – за ней, он знал, располагалось что-то вроде малой диванной, ещё дальше – кабинет.
Дверь пинком раскрыл Севка, Бобровский хотел, по доброй традиции, швырнуть туда гранату, Петя Ниткин успел перехватить его руку в последний момент – пока Фёдор стремительно жал на спуск.
Двое красных упали, ещё двое ринулись к окнам. Одного срезал Лев, остальные спаслись, повыбрасывавшись с завидной ловкостью во двор. Ещё одного зацепил Севка, кинувшийся следом.
Выстрелы стихли. С сгустившейся тишине слышалось только тяжёлое дыхание александровцев.
– Господи, хоть бы они живы были!..
У Пети и Фёдора это вырвалось разом.
И тут из глубины тёмной комнаты, где первозданным хаосом громоздилась перевёрнутая и разбитая мебель, раздалось тихое и неуверенное:
– Ф-федя? Петя?.. М-мальчики?..
– Мы! – кто завопил первым, понять было нельзя.
А в следующий миг Лиза Корабельникова уже повисла на шее у Фёдора, А застенчивая, робкая Зина не
