Читаем без скачивания Силы Хаоса: Омнибус - Кристиан Данн

Перед деревенскими выступал один из инквизиторов, седой и хрупкий с виду, но в его голосе и осанке сквозила принадлежность к наивысшей власти. Ириэль не сомневалась, что именно его взгляд на мгновение проник в щёлку между ставен.

Она старалась не попадаться на глаза инквизитору, рассматривавшему прихожан.

В своей речи тот горячо ниспровергал вероломные уловки Губительных Сил, призывал праведных следить за соседями и выискивать незначительные признаки впадения в соблазн. Пагуба, говорил он, поселилась в этом месте, и нельзя позволить ей распространиться.

Иктис, провозгласил инквизитор, ещё можно спасти.

Девушка порадовалась, что выбросила зеркальце. В конце концов, она ведь владела им лишь сутки — даже меньше, вечер и ночь, — и никто не видел её с этой вещицей. Никто, кроме хозяина лавки, но тот уже ничего не расскажет. Какой вообще вред Ириэль причинила хоть кому-нибудь?

В её голове прозвучало эхо слов принцессы: «Почему ты чувствуешь себя виноватой?»

«Они не вправе судить тебя!»

Ириэль вздернула подбородок, прежде опущенный к груди. Когда инквизитор в очередной раз посмотрел в её сторону, девушка вызывающе встретилась с ним взглядами.

Домой она уходила с высоко поднятой головой, не имея никаких причин испытывать стыд и уж тем более страх. Конечно же, в ней не увидят признаков порчи: ведь никто никогда особо и не смотрел на Ириэль Малихан.

У порога она нашла белье, которое следовало выстирать за день. Толкнув дверь лачуги, девушка по одной затащила внутрь переполненные корзины, зажгла огонь в очаге и вылила в котел остатки воды. О зеркале она уже и не думала.

Затем, подхватив два пустых ведра, прачка отправилась к колодцу; пока она ходила за водой, котел как раз нагрелся.

Чтобы наполнить старую жестяную ванну, требовалось четыре котла или шесть вёдер. Натаскав воду, Ириэль могла, наконец, выстирать одежду и постельные принадлежности — сначала соседские, потом свои, — и, если останется время, помыться сама.

Нужно было поторапливаться: если она не успеет вернуть белье владельцам и получить скудную плату до закрытия рынка, то останется голодной. Из-за затянувшейся службы в храме девушка и так уже опаздывала.

Вдруг она остановилась у двери, почувствовав что-то под балахоном — холодный, твёрдый диск, прижатый к груди. Сердцем Ириэль мгновенно поняла, что там, хотя разум отказывался это признать.

«Но этого не может быть… Я ведь его выбросила… Правда же?»

Прачка извлекла зеркало на свет, видя, как её отражение — образ принцессы — будто насмехается над ней. Когда девушка держала вещицу над ждущим океаном, её пальцы словно приклеились к рамке, но Ириэль твердо намеревалась стряхнуть проклятую штуковину и избавиться от неё навсегда.

Но она не помнила, как выпустила зеркальце из рук.

И это значило…

Что оно оставалось с девушкой всё это время, даже в храме, в присутствии неумолимого инквизитора со свитой. При мысли о том, как легко она могла попасться, Ириэль охватил удушливый страх — но вместе с ним пришла и радость. Ведь её же не поймали, верно?

Но всё равно стоило отыскать более надежный тайник. Опустившись на колени, прачка ковыряла половицы, пока не нашла отошедшую доску, которую сумела поддеть. Дневной свет заструился в сырую, холодную дыру, заставив разбежаться мелких ползучих насекомых.

Чтобы зеркало не потеряло блеск, Ириэль завернула его в кусок ткани.

Девушка уже собиралась спрятать вещицу, когда обертка вдруг соскользнула, и под ней мелькнуло нечто жуткое. Испуганно вскрикнув, прачка выпустила зеркало из пальцев, и оно упало в отверстие, приземлившись в грязь лицевой стороной вверх. Ириэль не сразу решилась посмотреть в него снова, но, когда всё-таки сделала это, на неё, как и прежде, взглянула принцесса. Но девушка знала…

Знала, что в стекле, всего лишь на кратчайшее мгновение, возникло иное лицо.

Лицо старухи, морщинистое и покрытое пятнами, с бесформенной язвой на месте носа. Но её глаза… Их пылающий взор, точь-в-точь как взгляд инквизитора, врезался Ириэль в самую душу. Суровые, зеленовато-чёрные, злобные глаза.

Протянув руку, девушка снова прикрыла вещицу оберточной бумагой. Вернув половицу на место, она перетащила ванну так, чтобы та оказалась над тайником. Теперь Ириэль была уверена, что никто не отыщет зеркальце — оно было в безопасности, и, вместе с тем, под рукой.

Её маленький секрет.

Прачка решила, что у неё разыгралось воображение. В стекле отражается только моё лицо, сказала себе Ириэль, а всё остальное — игра света и тени, ничего более.

Девушка уверила себя, что глядя в зеркало, на принцессу, не видела тень старухи позади неё.

Ириэль достала свою собственность из тайника в день, когда слуги Инквизиции покинули Иктис. Их пребывание в деревне оказалось недолгим, но не прошло бесследно.

Шестнадцать человек, шестнадцать прихожан, попали под обвинение в ереси, были подвергнуты испытаниям и казнены. Их дома и места, где они трудились, были преданы огню, чтобы выжечь порчу Хаоса, способную угнездиться там. Члены семей, друзья и соседи грешников прошли через безжалостные дознания.

Но, в конце концов, череда смутных слухов, за которой следовали охотники на ведьм, увела их к более многолюдному городу в глубине континента.

Судьба Иктис была решена — Император решил, что она не до конца погрязла в грехах.

Жизнь в деревне с почти неприличной быстротой вернулась в прежнее русло. Для всех, но не для Ириэль Малехан, бытие которой изменилось навсегда.

Перемены шли исподволь, и сначала лишь немногие замечали их.

Ежедневная, монотонная каторга прачки продолжалась. Она всё так же, до боли в суставах, стояла на коленях у ванны, отстирывая чужое белье. Ещё у неё ныла спина от постоянных походов к колодцу, и плечи — от борьбы со старым, упрямым катком для белья.

Но девушка выносила всё это с надеждой в сердце, потому что знала…

Знала, что она особенная. Каждый час Ириэль вынимала зеркальце, и оно напоминало ей об этом.

И, раз уж девушка оказалась особенной, избранной, то с ней обязательно должны были случаться хорошие вещи. Так и вышло.

Всё началось с мелочей. У обсчитавшего Ириэль рыночного торговца рухнул прилавок, повредив большую часть товара. Грубая старуха, толкнувшая её в переулке, упала и разбила лицо в кровь. С клиентом, который обругал её работу и задержал оплату, произошел несчастный случай.

И никто не смог объяснить, с чего вдруг колесо его повозки взяло и отлетело.

Девушка наслаждалась каждой из этих маленьких побед. В конце концов, как говорило ей зеркало, принцесса заслуживала именно этого — и Ириэль никогда не задумывалась, почему единственное счастье, дарованное ей, происходит из несчастий других.

Иногда, глядя в отражение, прачка скашивала глаза мимо образа принцессы, отыскивая в её тени другое лицо. Порой Ириэль казалось, что она заметила искомое; не желая убеждаться в этом, девушка отводила взгляд.

Мысли об истощенной старухе внушали страх, но на каком-то глубоко погребенном уровне Ириэль уже смирилась с её тайным присутствием.

Прачка поняла, что не может быть принцессы без старой карги.

В это же время произошло ещё одно событие, изменившее её жизнь — Ириэль встретила парня.

По сути, она столкнулась с Ярешем, возвращаясь с колодца. По своей вине, но юноша всё равно извинился, снова наполнил её ведра и настоял на том, чтобы донести их до дома прачки.

Они проговорили всю дорогу к лачуге. Оказалось, что Яреш родился в Иктис, но дедушка и бабушка увезли его отсюда ещё ребенком. Вернулся он недавно, чтобы помочь ухаживать за сильно хворающей двоюродной бабкой. Ириэль знала об этой семье и видела намалеванный на их двери красный знак, предупреждающий о заразе.

На ту пору девушке исполнилось девятнадцать, и она почти оставила надежду выйти замуж. Большинство подходящих парней в деревне попали под призыв и уже успели погибнуть, а немногими оставшимися завладели цепкие потаскушки. Впрочем, никто из мужчин никогда и головы не поворачивал в сторону прачки.

Яреш оказался непохожим на них: говорил не только о себе, спрашивал Ириэль о её жизни и с интересом выслушивал ответы.

Когда юноша уходил, шагая по переулку, девушка смотрела ему вслед с гулко колотящимся сердцем. Как только Яреш скрылся из виду, Ириэль немедленно бросилась в лачугу, спеша найти поддержку у зеркальца, и отражение принцессы подало ей большие надежды.

«Возможно ли, — спрашивала себя прачка, — что другой человек видит меня такой же, как это особенное стекло, такой, какая я есть на самом деле? Может ли Яреш разглядеть принцессу?»

Ириэль очень часто видела его в последующие недели и месяцы, окончательно убеждаясь, что да, может.

Девушка наблюдала за Ярешем, представляя, чем он занимается днем и меняя собственный распорядок в соответствии с этим. Она стала ходить к колодцу другим путем, ближе к лачуге больной старушки, и всегда мешкала с ведрами, надеясь увидеть его там. Часто Ириэль «случайно» сталкивалась с юношей в торговых рядах, покупая то же, что и он, и каждый раз Яреш радостно улыбался и говорил что-то хорошее.