Читаем без скачивания Маска чародея - Дарелл Швайцер

Я прекрасно понимал, насколько неуместно выглядел в подобном обществе: босой — мои туфли еще не просохли после недавней ночной вылазки — я был в мешковатой полотняной одежде своего предшественника, шея замотана шарфом, так как я простудился и кашлял. Но меня это не волновало.

— Секенр, — сказала царица. — Мы не звали тебя.

Я пожал плечами.

— Знаю. Но я хотел поговорить с вами.

Царица едва не задохнулась от подобного бесстыдства. Евнухи смотрели на нее, ожидая сигнала.

— Что ж, очень хорошо, — кивнула царица.

— Я хотел сказать — наедине: ты, я и Тика.

Никто не прореагировал на столь грубое нарушение этикета.

Царица Хапсенекьют снова кивнула:

— Хорошо.

Жестом повелев своим спутникам удалиться, она взяла Тику за руку и немного прошла вперед. Я последовал за ними, евнухи — за мной. Мы пришли на полянку, со всех сторон окруженную живой изгородью. Стражники остались снаружи. Я нерешительно зашел туда и увидел царицу с наследной принцессой сидящими бок о бок на скамейке — на ней осталось совсем немного места, рядом с Тикой.

Там, без свидетелей, царица Хапсенекьют вновь стала госпожой Неку. Она вздохнула.

— Секенр, боюсь, нам никогда не удастся сделать из тебя настоящего придворного. Тебе совершенно не знакомы правила приличия, и манер у тебя никогда не было и не будет.

Тика улыбнулась, прикрыв рот рукой.

— Я хотел… Мне трудно это объяснить.

— Тебе придется это сделать, Секенр — сказала царица. — Наша встреча была твоей идеей, не моей.

— Я действительно не знаю, как.

— Попытайся воспользоваться словами. Иногда у тебя это получается.

На сей раз Тика рассмеялась, но ее смех внезапно оборвался. Она сидела совершенно прямо, словно шест проглотив, неподвижно, и смотрела себе на колени.

Порывшись в карманах, я извлек оттуда маленькую кожаную коробочку. Ее я вручил Тике.

— Это тебе, — сказал я.

Взяв коробочку в руки, она внимательно рассмотрела ее и открыла. Оттуда выпорхнула бабочка с голубыми крыльями из проволоки и бумаги, но живая. Она взлетела и села ей на ладонь, медленно раскрывая и закрывая свои крылышки.

— Ах! Она просто прелестна!

— Я сделал ее для тебя. Дай ей имя, и она всегда будет прилетать к тебе, как только ты позовешь ее.

Царица нетерпеливо заерзала на месте.

— Секенр, если все, что ты хотел, это сделать подарок моей дочери, ты мог в установленном порядке передать его через придворных.

— Нет, я…

— Ах, Секенр, — сказала Тика, — это прекрасный свадебный подарок. Благодарю тебя.

Ее слова поразили меня, как удар молнии.

— Свадебный подарок?

— Ну да, — удивилась Тика. — А ты не знал?

Я беспомощно посмотрел на царицу. Прочистив горло, она заговорила, как герольд, гораздо громче, чем того требовали обстоятельства.

— Принцесса Кантарика выходит замуж за наследного принца Венамона Пятого, да будет благословенно его имя, через три недели во время Праздника Разлива Реки. — Более естественным голосом она добавила: — Мои прорицатели сообщили мне, что это наиболее благоприятное время.

Я не знал, что сказать. Все вдруг стало бессмысленным. Внук мертвого царя?

— Но… но… ему всего пятьлет.

— Это династический брак, Секенр. Подобное несоответствие при династическом браке вполне допустимо. Время его исправит.

— Но мы с Тикой…

Королева негромко, совсем не злорадно рассмеялась, а потом повернулась ко мне, медленно качая головой. Тика, сидевшая между нами, аккуратно положила бабочку обратно в коробку и плотно закрыла крышку. Она сидела неподвижно, с порозовевшими щеками, ее руки крепко сжимали коробочку.

— И что же вы с ней, что, Секенр? Что ты себе вообразил? Возможно, ты и чародей, но ты еще очень молод, моложе, как мне кажется, своих собственных лет. Едва испытав муки того, что сам счел любовью, ты вздумал жениться на принцессе. Ты пришел, чтобы поговорить со мной об этом? Да, так оно и есть. Я прекрасно все понимаю. Эта навязчивая идея уже давно преследует тебя, сидит у тебя в подсознании. Да-да, имей мужество признать это. В те редкие моменты, когда ты не погружен с головой в магию, ты думаешь о моей дочери. Разве не так?

— Да, это так, — кротко признался я.

— Но разве ты сам не видишь, мое дорогое дитя, что, даже если оставить в стороне все политические соображения, ты совершенно неподходящий муж для нее?

Я просто не мог встретиться с царицей взглядом. Я уставился в землю.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— А я уверена, что понимаешь.

Она рассуждала достаточно здраво, и, как мне показалось, в ее голосе звучала неподдельная грусть.

— Секенр, не надо обманывать самого себя. Тебе гораздо лучше, чем мне, известно, какое воздействие оказывает магия на чародея. Ты проживешь века, если не будешь убит. С того самого момента, как ты стал чародеем, для тебя время остановилось. Ты прекратил взрослеть. Ты навсегда останешься таким, каким был, когда убил собственного отца, и стал тем, кем стал. Всем известно, что так уж устроены чародеи. Подумай хорошенько, что это значит. Если ты женишься на моей дочери, что будет потом? Оставшись молодым, когда она повзрослеет и постареет, ты будешь притворяться ее сыном, затем — внуком, а потом присутствовать на ее похоронах, ничуть не изменившись, словно не прошло ни единого дня твоей бесконечной юности? Это будет слишком жестоко для вас обоих. А что может быть хуже ребенка — если у вас родится ребенок, — для твоего собственного сына, чем выглядеть старше собственного отца, поседеть, сгорбиться и умереть в то время, как его отец по-прежнему останется мальчишкой?

Конечно же, она была права.

Пришло время уходить.

Больше нельзя тянуть с поступлением в школу чародеев, окончательным посвящением в тайны тьмы. Обратной дороги нет. Я поступлю в Школу Теней, чтобы учиться там, овладеть всеми знаниями и убить или умереть. Это необходимо. Другого пути нет.

Но где же эта школа?

Пожалуй, она там, где есть тени, где разум тянется к скрытой тьме, повсюду вокруг нас, невидимая для всех, кроме тех, чьи глаза открыты, тех, кто умеет видеть.

Но чародей должен проявить осмотрительность и хорошенько продумать, откуда войти туда.

Так что я начал паковать вещи, отобрав все, что хотел взять из лаборатории Луны: матерчатую сумку, одеяло, немного хлеба, сыра, копченого мяса, фляжку сладкого дельтийского вина, а также мои кисти, чернила и драгоценные рукописи, упакованные в отдельную водонепроницаемую кожаную сумку.

Я не взял ни одной из его книг, ни одного из многочисленных аппаратов, которые мне достались. Его путь не был моим путем. Если мне когда-нибудь удастся стать чем-то большим, чем сейчас, то придется отыскать свой собственный путь в магии.