Читаем без скачивания Памятники Византийской литературы IX-XV веков - Сборник

Вот что поведал Феодор и сочтен был неумышленным убийцей, а лишь похожим на такового, ибо первым его движением было только проучить Мавра, но не совершать бесполезного убийства, и он почти невольно, словно поддавшись гневу, неосторожно опустил палку и нанес удар. Пусть Феодор в течение трех воскресных дней [449]…

Сегодня пришли ко мне Константин Папаиоанопулос и Анна [450]… Оба молодые: Константин, роста небольшого, выглядит приблизительно лет на шестнадцать; весь он какой–то худой, то ли от природы, то ли от вынужденного недоедания. По сравнению с Константином Анна — вполне зрелая женщина, старше его годами и, как написано в насмешливой комедии, «надменна, капризна, падка до роскоши, словно Кесира» [451]. Вот они пришли и стали просить расторгнуть их брак. Рассказывают, что их благословили, помолвили и обручили несовершеннолетних, когда они были совсем еще дети. С тех пор Константин почти нисколько не повзрослел, Анна же казалась его матерью, не потому, что постарела, а потому, что, достигнув цветущего возраста, располнела. И ей стал люб другой, она нарушила супружескую верность, ибо тот «младенец» не мог ни содержать ее трудом рук своих, ни выполнять своего мужского дела, а это особенно возбуждает у женщин ненависть к мужчинам, потому они и не могут жить вместе. Ведь развратная женщина, по словам Аристофана  [452], веселится и; заботится о том, чтобы выйти замуж, — должно привести в свидетели этих слов и величайшего из поэтов Гомера [453]; ясно, что человек, не взявший такую женщину в жены, и думать–то о ней не станет.

Итак, мы порешили дать Константину и Анне развод по той причине, что оба супруга вступили в брак несовершеннолетними, а это — серьезное основание для расторжения брака, о чем гласит и государственный закон, и церковное определение, вынесенное при священной памяти святейшего патриарха господина Иоанна Каматира, когда наше нижайшее ничтожество собственноручно и тотчас записывало церковные постановления. Вот и брак Константина и Анны да будет расторгнут: Анна пусть выйдет замуж, но, разумеется, не за того развратника, а за другого человека, чтобы никому не повадно было так или иначе полюбив замужнюю женщину, развратничать с ней и при этом надеяться взять ее в жены. Обручивший же их священник, как того требует истинное человеколюбие, да не будет допущен к священнодействиям, дабы, будучи наставником людей, он не совершал неустановленного церковью и не скреплял священными словами противозаконного. Анна пусть возвратит Константину все его имущество, оказавшееся у нее. Таково вынесенное по рассмотрении этого дела решение.

Константин М [454]… служивший у преславного господина Константина Цирифна, пришел ко мне сегодня и рассказал следующее: «Господин мой назначил меня управляющим пронией [455] в местечке  [456]… этой пронии принадлежали зависимые крестьяне, поля и дубовые рощи. По своему усердию и предусмотрительности я наблюдал и за вспашкой полей в этой пронии, и за сбором желудей, так как настала пора заниматься и тем и другим. Крестьяне же, рассказывает он, не входившие в состав этой пронии, пытались под руководством Герменея обработать один участок земли, которым дорожил мой хозяин. Однако при помощи резких слов, споров и даже рукопашных схваток я тогда прогнал их с этого места. Второй же их набег на желуди не могли приостановить ни слова, ни брань, ни что–либо иное, оскорбительное для слуха. И тогда я вынужден был вырвать палку у одного из собиравших желуди — это был Вратана — и стал прежде всего отгонять его от желудей; но невольно ударил Вратану палкой по пальцам; нанося удары в грудь, живот и в другие еще более болезненные места, я выжидал, чтобы он, таким образом, перестал нагибаться к желудям. Он, же мгновенно и вопреки моему ожиданию испустил дух и отошел в царство мертвых, не отвечая на толчки ни в течение получаса, ни в течение часа. Дело в том, что как только палка ударила в грудь, душа человека тотчас же отлетела».

Это рассказал плачущий Константин и сочтен был умышленным убийцей; принял он положенную эпитимью, которая заключается в следующем [457]…

Никифор Влеммид

(около 1197 — около 1282 г.)

Никифор Влеммид — один из самых видных и характерных представителей никейского периода византийской культуры. Он родился в Константинополе и посвятил себя духовной карьере, причем приобрел незаурядную образованность; затем он перебрался в Никею, где добился высокого положения при дворе и славы в ученых кругах. В 1255 г. Никифору даже предложили сан вселенского патриарха; впрочем, он предпочел отказаться и окончил жизнь настоятелем основанного им самим монастыря близ Эфеса. От Никифора дошли трактаты по логике, естествознанию и теологии, комментарии к псалмам, риторические декламации, придворные стихи и, наконец, едва ли не самое интересное — две автобиографии в прозе, изобличающие повышенное внимание к собственной личности (чувство, почти незнакомое византийской литературе предыдущих веков!). Гордыня Влеммида велика; как видно из его автобиографий, ему хотелось быть не только великим мудрецом и витией, но и святым, божьим избранником. При этом Никифор не был бы византийцем, если бы его высокомерие ученого и монашеское презрение к миру хоть сколько–нибудь препятствовали бы ему проявлять откровенный сервилизм в его придворных сочинениях. Когда у его покровителя, знаменитого Феодора Ласкариса, родился сын, Влеммид приветствовал рождение наследника стихами, перевод которых мы предлагаем читателю; в них он без малейшего смущения оперирует высшими богословскими понятиями (впрочем, приравнивание земного царя к небесному, самодержца к Вседержителю — у византийских поэтов не редкость).

СТИХИ НА РОЖДЕНИЕ ИОАННА, СЫНА ФЕОДОРА ЛАСКАРИСА [458]

Тебе, младенец–государь, тебе, о цвет престола,У бога просит всяких благ седой монах Никифор.О чадо солнца светлого, луны прекрасной чадо,Двойного света ты нам луч, двойного блеска отблеск.Ведь ты имеешь от отца ума напечатленье,А чистоты высокий дар — от матери родимой.Христос есть девы чистой сын, ты — сын жены чистейшей.Христов отец — верховный ум, всемирный властодержец,И твой отец среди людей умом по праву первый.Христов отец над миром всем есть властный самодержец;Христос есть царь и сын царя; и твой удел таков же.Как некогда Христа волхвы, и мы тебя искали,О, как искали услыхать весть о твоем рожденьи,О, как усердно к небесам молитвы воссылали,О, как искали верный путь, дабы тебя увидеть!И вот узрели мы тебя, смиренно преклонилисьИ злато в дар преподнесли, как должно властелину;Дары иные даст тебе господне провиденье!Тебе твое и от твоих (твое отца наследье):Из всех богатств беднейший дар, из всех великих — малый,Твоим богатствам меры нет, — что в нашем приношенье?Но жизнедавец и творец времен и сроков жизниТебе пусть выше всяких мер дарует долголетье;Господь, владыка всех богатств, да одарит богатством;Царь царствующих, крепкий бог, господь и сил и воинствТебе да ниспошлет вовек и крепость и удачу,И да положит он к ногам тебе весь круг вселенной.

ИЗБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ АВТОБИОГРАФИИ МОНАХА И ПРЕСВИТЕРА НИКИФОРА, КТИТОРА [459] [460]

I. Прожив шесть лет сверх шестидесяти от рождения, я решил предаться воспоминаниям о некоторых событиях моей жизни (вспоминать обо всем нет необходимости, да и невозможно) и тем самым воздвигнуть столп исповедания как помощь и спасение, как защиту и основу, благую, могучую, мудрую; хорошо сначала участвовать в этих событиях, а потом спастись из их водоворота, бури и хаоса, когда видишь и предчувствуешь крушение и знаешь о несметном множестве опасностей.

Да будет это сочинение предметом внимания и для моих близких — ведь о них я говорю немало; пусть станет оно руководством, как заслужить милость божию, как обратить помыслы к господу, как посвятить только ему и дух и тело, пусть станет оно неким предостережением и побуждением к полезным трудам.

Если для тех, кто силой Слова был приведен в мир, самое достойное — искусство речи, я напомню о первой благодати, в словах содержащейся, а именно, что после творения слов она заключается в их порядке. Затем, распростившись с тем временем юности, когда к душе подкрадывается опасность из–за нерадения, потому что нет ни трезвости, ни осторожности, я снова буду излагать события по порядку, стремясь во всем сокращать свою повесть и соблюдать очередность событий, чтобы ничто из позже случившегося не опередило происшедшее ранее.