Читаем без скачивания (не) девственница для дракона (СИ) - Люта Мария

Арденс кивнул, соглашаясь с решением помощников. Но вот друг снова скосил глаза вниз. Значит, что-то плохое произошло либо с поимкой предателя, либо с Анной. Главнокомандующий решил первым выдвинуть гипотезу, не дожидаясь, пока Дарк наберется решимости:

— Бальтазар стал императором?

— Да, — помощник отмахнулся, как от чего-то второстепенного, и снова не взглянул в глаза Командира.

У Арденса тревожно заныло под лопаткой. Проклятый Урх!

— Дарк, не юли! У тебя скоро косоглазие разовьется. Что с Анной!?

И Дарк наконец тяжело вздохнул и поднял взор на дракона:

— Командир, мы в Драковой крепости, потому что это ближайшее место с координатами к Драковому ущелью. И мы здесь потому, что новый король Араты, Филипп, приговорил Анну к смерти за убийство Гершандта путем прогулки по "мосту дружбы".

Арденс резко сел. Алые пятна заплясали у него перед глазами, но он не лег обратно.

— Когда!? — прорычал-прошипел через стиснутые от боли губы.

— Сейчас. Мне жаль.

Минуту Арденс сидел молча. А потом дико взревел, будто драконья сущность пробивалась через человеческое тело. Но он не мог обернуться и полететь к ней. Проклятье, не мог! Он мог черпать неограниченную силу, но обернуться пока был не способен. Если раньше ему казалось, что рана затягивается поразительно быстро, то теперь эта скорость была ужасающе медленной.

— Тогда я не понимаю, почему ты все еще здесь, — сказал Арденс хрипло, неуклюже поднимаясь из постели.

— Ждал, пока ты очнешься.

— Я уже очнулся.

— Но…

— Беги к ней! Живо!

Дарку дважды приказывать не пришлось, а сам Главнокомандующий поковылял вслед за другом.

Идти было тяжело, да еще и глубокий снег. Мужчина то и дело падал на колено, загрузая в снегу, но тут же поднимался и двигался дальше. Был ли смысл в его передвижении? Возможно, и не было, он мог бы отлежаться и дождаться заживления раны, а потом обернуться в дракона и проделать этот путь за считанные минуты, но что-то неумолимо влекло его вперед. Не давало остановится.

Он вдруг отчетливо представил — и фантазия оказалась настолько правдоподобной, что Арденс почти уловил дыхание девушки, — что Анна отчитывает его за нарушения постельного режима. Дракон ухмыльнулся и прикрыл глаза, всем естеством ощущая, что Анна точно жива. Она мягким теплым комочком примостилась на горизонте его сознания. Он тянулся к ней, но она неизменно удалялась.

Яркий, ослепляющий свет, холодный снег под ладонями и порывчатый морозный ветер, растрепавший мои волосы по спине, оповестили меня о том, что Филипп уже перенес нас в горы. Но я не спешила открывать слезящиеся глаза, с блаженной улыбкой слушая далекое сердцебиение, которое с каждым ударом становилось все сильнее и увереннее.

— Анна? — осторожно позвал новый король Араты. Видимо, он всерьез опасался, что я тронулась рассудком, и не знал, чего от меня ожидать.

— Ваше Величество? — без толики надлежащего уважения, с издевкой ответила я и открыла глаза, ловя взгляд монарха.

Филипп отпрянул — резко, с опаской, или даже со страхом. Потом помянул Урха, устыдившись своей реакции.

Интересно, что его так напугало в моем взоре? Может, это торжество и неконтролируемая радость, облегчение и блаженство? Вряд ли он ожидал увидеть именно такой коктейль эмоций в обреченной на смерть, поэтому убедился, что я окончательно обезумела.

Я еще раз прислушалась к стабильному сердцебиению Арденса, понимая, что он полностью вернулся в мир живых. Как? Я не знала, да и разве сейчас это так важно?

Я прикрыла глаза и вдохнула колючий горный воздух, как никогда наслаждаюсь его морозной свежестью. Когда же я их вновь открыла, в них осталось лишь спокойствие и уверенность, что теперь все будет хорошо. Да, Урх побери, все будет хорошо… Нет, Арденс жив, а значит — все и так уже хорошо.

— Будете так любезны проводить меня? — я улыбнулась широко, открыто насмехаясь над отцеубийцей. — Видите ли, я здесь впервые.

Я снова насладилась, замечая, как Филипп скукоживается под моим взглядом и старается держаться подальше. Жалкое зрелище. Впрочем, подозреваю, сейчас он опомнится и решит доказать свою мужественность каким-нибудь незатейливым способом: либо унижением, либо рукоприкладством. Не дожидаясь, когда это подобие короля, да и мужчины, определится с выбором, я развернулась к нему спиной и отчаянно шагнула навстречу судьбе, которая скрывалась за спинами более дюжины вооруженных до зубов гвардейцев.

Как только я шагнула к гвардейцам, они расступились и я ахнула: мне открылась потрясающая картина. И дело было вовсе не в горном пейзаже, на который я уже налюбовалась из Драковой крепости во время однодневной войны. Черно-белые снежные горы, глубокое синие небо, а внизу… Внизу будто разлилось красное море. Ниже крепости Висельников и до куда хватало глаз — были люди в алых одеяниях или с алыми повязками. При чем, среди них были и мужчины, и немало. Должно быть, многие не поверили версии Филиппа об отравлении его отца, и все несогласные присоединились к Алым протестанткам.

Целое войско гвардейцев сдерживало людей, но оно выглядело весьма немногочисленно на фоне многотысячной толпы. Думаю, Филипп уже сожалеет, что выбрал такое открытое место казни, а не какую-то огражденную тремя стенами тюрьму.

Но что было не менее удивительным, такое же красное море было и по ту сторону Дракового ущелья. Я сначала не поняла, кто были те люди… Но по методу их построения догадалась, что это курсанты Императорской академии в новой алой форме. Где-то там Кит… Да, точно, без него явно не обошлось. И Ребекка…

Я сглотнула подступающий к горлу ком и часто задышала, унимая поднимающееся волнение. Я должна быть сильной. Пока я не повернусь лицом к этому Урховому ущелью, никто не должен увидеть мой страх. Только нужно поспешить. Надолго моего самообладания не хватит.

И я начала спуск.

Люди внизу молчали. Тишина была оглушающей и неестественной. Такой напряженной, как бывает после потрескивания лука, когда лучник натягивает его до предела, прислоняет к тетиве стрелу и замирает. Стрелок задерживает дыхание, видя перед собой лишь свою цель, а потом отпускает палец. Раздается выстрел и жужжание стрелы. Жертва уже обречена, хотя даже пока не догадывается, что она жертва.

Я ступала спокойно. С видом королевы. Волосы развевались у меня за спиной, а платье от мадам Жюстин шлейфом тянулась по снегу, но я не боялась споткнуться: вшитая в наряд магия позаботится о моем комфорте, как позаботилась о его чистоте и сохранности. Моя охрана держалась немного позади, вроде как не охрана даже, а почетный эскорт… Так что снаружи все было великолепно, а вот внутри паника накатывала на меня все ощутимей, вопя о том, что я проживаю последние минуты. Я все еще удерживала спокойствие, но Всевидящий видит, как это было нелегко.

Холодной сталью по венам резанул отсекающий магию щит. Теперь все равны — и люди, и маги. Мне что — мой потенциал был мизерным, так что я почти не почувствовала разницы. А вот гвардейцы перехватили покрепче свои алебарды, явно чувствуя дискомфорт. Филипп же стал белее мела: ведь его сила была самой большой в стране и он привык полагаться на нее, так что и утрата его была самой ощутимой. В этом была своя ирония, ведь щит должен был ослабить самых сильных преступников-магов, а по факту, сделал уязвимым именно Филиппа. Впрочем, все логично…

Последний отрезок пути — подъем по ступеням на возвышение, с которого начинался "мост дружбы Араты и Загорья". Я зажмурилась и прикусила губу, пока меня никто не видит. И все-таки, как же страшно. И как же хочется жить! Всевидящий, я ошиблась, когда жаждала смерти, я ведь думала, что Арденс погиб. Но он жив, и Проклятый Урх, умирать сейчас так несправедливо!

Наконец я оказалась на небольшой вымощенной камнем площадке у края пропасти. Остановилась. Перевела дыхание и собрала последние силы. Времени мало. Нужно действовать быстро. Филипп приложил много усилий, чтобы я не произнесла ни слова публично, так что вряд ли станет терпеть длинную речь.