Читаем без скачивания Возвращение Остапа Крымова - Василий Катунин

Пеленгасов закашлялся утробным хрипловатым смехом и весело взглянул на Вику. Та ответила ему снисходительной улыбкой и выпустила в сторону Остапа длинный клуб дыма.

Остап все еще сохранял спокойствие.

Да, Вика, ты была настолько красива и умна, что у меня просто не было другого выбора, — сказал он с непонятной интонацией, заставившей Вику внимательно посмотреть на Остапа.

Крымов, я восхищаюсь твоим самообладанием, — сказала она изменившимся чужим голосом. — Мне тоже было приятно общаться с тобой. Борюсик, конечно, ревновал. Но ведь для него бизнес превыше всего. Я буду вечно помнить твои объятия, милый. Мы помолвлены с Борей, и я обещала своему жениху небольшое приданое. Твои деньги теперь наши, и лучшего приданого не придумаешь. Как говорится, кто с мечом придет… Ты меня поймешь со временем и простишь, дорогой.

Пеленгасов закудахтал своим прокуренным смехом.

Да, я ревновал поначалу. Но затем Вика успокоила меня метким наблюдением, что когда ей приходилось ложиться в постель с тобой, то это значило, что мы вместе трахаем тебя. Это служило мне отличным моральным утешением.

Крымов хлопнул себя по коленям, встал и сказал:

Да, умны вы, черти. Ничего не скажешь. Викуля, еще раз выражаю тебе мое восхищение, но на свидания в СИЗО не приглашаю. Думаю, тебя не отпустит твой будущий муж. Кстати, Вика, пока я ждал твоего жениха, я сочинил «крымик». Дарю его тебе, запоминай, пригодится.

Все же время подтверждаетПритчу наших дней:То, что нас не убивает,Делает сильней.

Остап посмотрел на Пеленгасова.

А теперь я хочу подумать. У меня к тебе, Боря, только одна просьба, если можно. Пусть сюда приведут Нильского, может, мы напишем заявление. Твой Стусь так настаивал, ему ведь надо соблюсти протокол.

Почему бы и нет, — согласился Пеленгасов. — Проигрывать надо красиво. Ничего, Остап, лет через пять-семь у тебя будет еще одна попытка.

Выходя, Вика глянула на Крымова еще раз и, отпустив ему воздушный поцелуй, сказала:

Прощайте, маэстро. У вас наконец-то нет проблем с деньгами. Потому что у вас вообще их нет. Жалею вам удачи в следующий раз.

За двенадцать лет и десять месяцев до этого…

Когда такси подъехало к порту, в запасе оставалось еще сорок минут. По-королевски расплатившись с водителем, он подхватил два огромных чемодана и энергичной походкой поспешил к пароходу. Она семенила за ним, как хвостик, с легкой сумкой через плечо, продолжая щебетать какую-то веселую чепуху, за которую зацепилась еще в машине. Его грудь распирало чувство гордости и радостного ожидания чего-то нового, обещающего, по-морски романтичного и неизведанного. Круиз! Как много в этом слове для тех, кто еще ни разу не был в круизе. Круиз! Какое заманчивое и красивое слово, в котором заключается и царство океана, и соленый свежий ветер, и безбрежное звездное небо с падающими кометами, несущими из космоса к Земле чьи-то загаданные желания, и одиночество от всего мира, одиночество любви — единственная форма одиночества, приносящая радость. Он шел и не чувствовал тяжести поклажи с вещами, которых было слишком много для недельного путешествия и слишком мало, чтобы охватить все многообразие ожидаемого.

Красавец-пароход стоял у причала, окруженный бездонной новороссийской ночью, и сверкал тысячами приветливых огней, добрых и ласковых, как огни рождественской елки. Сотни людей радостно суетились вдоль набережной, у трапов и на палубах огромного корабля. Он поставил чемоданы и обернулся.

Котенок, доставай билеты. Она как будто ударилась о стену.

Билеты? Я? А разве они не у тебя? Легкий холодок прошелся по его телу.

Ты что, не взяла билеты?

А ты?

Что ты все время «тыкаешь»? Документы у тебя?

Да.

А билеты?

Не знаю. Кажется, их брал ты.

Она стояла белая, как стена больничного забора. Ее нижняя губа начала слегка подрагивать.

Да не волнуйся ты так, — притянув к себе, он обнял ее, затем отстранил опять. — Давай успокоимся и поищем билеты. Наверняка ты взяла их вместе с документами, ты просто забыла.

Да, да. Конечно. Я просто забыла. Сейчас мы их найдем, — засуетилась она и, бросая время от времени жалобные взгляды на огни лайнера, начала дрожащими пальцами рыться в карманах. После троекратного исследования сумок и всех полостей одежды, где хоть что-то могло заваляться, они поняли, что билеты остались лежать в околокроватной тумбочке номера гостиницы. Он посмотрел на часы. Времени на поездку туда и обратно уже не было. Он глянул на огни парохода, ставшие в миг холодными и далекими, как чужое счастье, затем перевел взгляд на нее.

Боже, что я наделала, — на нее было жалко смотреть.

Не надо. Я сам виноват. Расслабился. Всегда так — когда рядом женщина, обязательно расслабляюсь.

Он задумался. Если о билетах надо было забыть, то оставалось одно — прорываться на пароход без билетов. Сколько раз в своей жизни он прорывался куда-то без очереди, без приглашений, без билетов и даже без денег. Если припомнить, то, кажется, еще не было ни одного фиаско, Он улыбнулся своей мягкой улыбкой.

Не беда, котенок, сейчас я все устрою. Не из таких переделок выбирались. Тем более, что справедливость на нашей стороне. Пошли.

В это время из мощных динамиков корабля раздался казенный голос:

До отхода парохода «Адмирал Нахимов» осталось тридцать минут. Просим пассажиров соблюдать осторожность при посадке на борт.

Исполненный решимости и веры в победу, он подошел к матросам, стоящим у подножия подъемного трапа.

Браток, понимаешь, какое дело, мы билеты забыли в гостинице. Ну, прямо несчастье. Нельзя ли как-то исправить эту роковую ошибку? Первый раз в жизни собрался в круиз. Обидно. Такое событие… Если это можно как-то уладить, я тебе буду признателен до гробовой доски.

Матрос недоверчиво окинул его взглядом.

До гробовой не надо. Какая у вас была каюта?

Я точно не помню, но у нас была палуба «Д». Матрос нерешительно почесал затылок.

Я думаю, вопрос решить можно. Подождите, сейчас позову помощника.

Через минуту он вернулся в сопровождении худого высокого офицера с надменной вытянутой физиономией. Контакта не получилось сразу.

Откуда я могу знать, что у вас были билеты? Боюсь, ничего не смогу для вас сделать. Надо обратиться в кассы и приобрести билеты.

«Спесивая крыса. Какая касса? Какие билеты?» — подумал он и начал вежливо просить помощника капитана проявить человеколюбие и сострадание, столь свойственное (судя по поверию) нашему народу. Офицер, бесстрастный, как породистая смесь пограничника с таможенником, упорно стоял на своей формальной позиции. Кажется, они напрасно теряли время. Она стояла рядом и слушала эту бесполезную перепалку, и ее присутствие лишало его так необходимого в данный момент терпения. Он сорвался. Резко повернувшись, он наклонился над чемоданами и сквозь сцепленные зубы почти неслышно процедил:

Козел!

Что вы сказали? — услышал он за спиной напряженный голос.

Ничего.

Нет, вы что-то сказали? — продолжал упорствовать офицер. Его голос звенел, как натянутая тетива.

Вам так хочется знать? Хорошо, я могу повторить. Я предположил, что вы относитесь к семейству парнокопытных представителей мелкого рогатого скота.

Кажется, вы назвали меня козлом, — проявил сообразительность мичман.

Это самое мягкое, что пришло мне в голову.

Офицер сделал шаг в его сторону. На его скулах перекатывались желваки.

Если бы я не был в форме, я бы набил тебе морду. Пошел отсюда!

Естественно, что дальнейший разговор вышел за конструктивные рамки. Надо было искать следующий вариант. Благо, упорства ему было не занимать.

Вновь хрюкнули динамики, и знакомый голос сотряс набережную радостным сообщением:

Внимание! До отхода парохода «Адмирал Нахимов» осталось двадцать минут. Просьба провожающим покинуть борт корабля.

Он схватил чемоданы и побежал ко второму трапу, где не было ненавистного козла-офицера. На ходу он крикнул ей:

Делай, как я. Теперь мы — провожающие. Я сейчас договорюсь.

С третьей попытки ему удалось уломать средних лет даму, проявившую благосклонность к напористому симпатичному и несчастному парню. Проходя мимо матроса-контролера, дама кивнула за свою спину:

Это мои вещи. Эти двое — мои провожающие.

Они начали подниматься по белому гулкому трапу. Он обернулся к ней и, наклонившись к самому уху, радостно зашептал:

Ну вот, зайчонок, я же говорил тебе, что все будет о'кей. Сейчас поднимемся наверх, разыщем свои места, и затем я договорюсь с капитаном.

С верха трапа навстречу им, быстро перебирая ногами, катился коренастый матрос. Тот, что стоял снизу, крикнул ему:

Один пассажир и два провожающих.

Матрос скатился к поднимающимся и, выхватив из его рук вещи, крикнул своему товарищу, стоящему внизу:

Вторпом приказал пропускать только пассажиров, — и, обернувшись в сторону провожающих, добавил: — Извините, осталось мало времени до подъема трапа. Просьба спуститься вниз. Я сам помогу этой женщине с вещами.