Читаем без скачивания Реликт (том 1) - Василий Головачев

Идеальный черный круг диаметром в полсотни километров, окаймленный ослепительной огненной стеной — там, где края развивающейся споры вгрызались в породу плоскогорья. А в центре этого круга странный бесформенный нарост, ежесекундно меняющий форму и цвет, создающий тот самый красочный фейерверк, из-за которого эволюционирующий Конструктор был виден за десятки километров от этого места. Мрачной угрозой веяло от нароста, уже превысившего высоту Джомолунгмы — восемь тысяч восемьсот метров.

Грехов медленно поднял триер над световым куполом и остановил его точно над вершиной рожденной оборотнем горы. Без оптических усилителей с высоты в пятнадцать километров можно было заметить лишь пляску огненных протуберанцев над ней, но в кабине все зримо представляли себе, как кипит раскаленная добела масса, как непрерывно течет снизу вверх, образуя многосотметровые пузыри, вздутия и острые пики… и нигде не выплескивается за край незримо отчерченного ею пространства. «Вулкан, — подумал Грехов, — живой действующий вулкан в ретроспективе…»

«Ад! — подумал Пинегин. — Так, наверное, рождалась Земля… и Марс, и все планеты. Если Конструкторы могли переделывать Вселенную, то рост нашего остановить невозможно. Прав был „серый призрак“. Но если уже сейчас это явление вызывает трепет, то с чем сравнить его тогда, когда Конструктор вырастет величиной с планету?! И остановится ли потом его рост?»

— Ад! — проговорил Пинегин вслух с горьким восхищением.

Грехов пристально разглядывал огненную гору под ногами. Потом оглянулся, бросил сквозь зубы: — Зарастите скафандры, я опущусь немного ниже, — и повел триер на снижение.

На высоте полутора километров над мечущим колоссальные языки огня наростом грохот достиг апогея, не спасали даже шлемы и звукозащита машины. Но не это заставило Грехова прекратить спуск. Ощущение постороннего присутствия усилилось настолько, что казалось, триер будет сейчас разорван чьей-то грозной и неумолимой силой, что уже занесен гигантский кулак, удар — и аппарат с людьми будет сброшен вниз и втоптан в гору!

Под триером с неистовым треском расцвел многосотметровый алый фонтан, машину подбросило вверх и потащило боком.

— Возвращайся, — прокричал Пинегин. — Нашел время заниматься гусарством.

Грехов не ответил, с упорством одержимого решив добиться своего — чтобы и Пинегин, и пилот прочувствовали то же, что и он в первой вылазке. Они миновали металлическую «черепаху», утыканную рогами антенн, — один из автоматических зондов-наблюдателей, теперь уже к голосу Пинегина присоединился и голос Сергиенко, заметившего их триер через видеотрансляторы зонда. Стиснув зубы, Грехов продолжал опускать дергающийся, рыскающий из стороны в сторону, вверх и вниз аппарат. Страха он не чувствовал, верил, что все обойдется, и наконец поймал то, что искал.

Люди в кабине ощутили болезненный удар по сознанию, чувство одиночества охватило их с такой непередаваемой силой, что хотелось кричать и бежать куда глаза глядят, бежать изо всех сил, лишь бы выбросить из головы этот ужас, ужас одиночества!..

Опомнились они уже далеко от исполинского костра, зажженного волей неведомого существа. Грехов угрюмо вел триер в ночь, окаменев над панелью управления. «Теперь и вы знаете, — думал он, — как бывает велико отчаяние, как оно чудовищно, не по-человечески огромно, когда заслоняет весь мир. Еще не родившись, Конструктор знает, что одинок, и боюсь, эта его реакция на одиночество, пожалуй, единственное, что мы способны воспринять!»

— Я понял, — сказал Пинегин, заворочавшись на сидении. — Ты хотел доказать, что сверх оборотень — живое существо, способное ощущать боль? Я знал это и без твоих экспериментов.

— Одно дело знать теоретически… — пробормотал Нагорин. — Простите…

Пинегин посмотрел на него с удивлением.

— Он летал со мной, — пояснил Грехов. — Он и Диего. Не обижайся, Петр, иначе как бы я смог убедить тебя, что выстрел из ТФ-эмиттера не альтернатива для нас.

Внизу под триером загорелась редкая россыпь огней Марсопорта. Чуть поодаль светился квадрат финишного поля спасательных модулей, эвакуирующих население города. Жизнь на Марсе замирала: УАСС не стало рисковать, и, как только принятые меры оказались недостаточными для остановки роста сверхоборотня, последовал приказ об эвакуации колонистов. К началу второй декады из двенадцати миллионов жителей возрожденной для обитания планеты на Марсе осталось не более сорока тысяч человек, в основном персонал энергостанций, центров связи и автоматических горнорудных комплексов.

Сажая триер на освещенную полосу. Грехов оглянулся. Но отсюда факел сверхоборотня не был виден, лишь в появившихся облаках мелькали иногда всполохи — отражения бушующего за сотни километров от города живого вулкана.

— Все тот же черный круг, — сказал Диего, отрываясь от окуляра перископа.

Спасательный модуль висел в стратосфере Марса на высоте шестидесяти километров. Под ним по вертикали почти все видимое пространство занимал двухтысячекилометровый диск Конструктора, продолжавший расти с прежней скоростью. Центральная гора на плоскости черного круга выросла до тридцати девяти километров, превысив величайший из вулканов Марса — вулкан Олимп! Даже с расстояния в миллионы километров из космоса на поверхности планеты было заметно нетускнеющее зарево ядерного огня: диск Конструктора, разрастаясь, продолжал уничтожать породы горных массивов, а его «корень» достиг глубины двухсот километров. Марс трясла лихорадка планетотрясений и гигантских пылевых бурь. Пробудились древние вулканы Тарсиса и Большого Сырта, заливая старые ландшафты новой лавой. Оранжево-фиолетовая пелена пыли, дыма и пепла затянула лик Марса, разрушались многочисленные города и поселки, созданные людьми за полтора века выхода в космос.

— Высота шапки уже сорок, — продолжал Диего. — Он и не думает останавливаться. Помнишь, оборотень показывал нам облик Конструктора? Уже тогда его взгляд было трудно переносить, даже его изображение создавало психологическое давление. Представляю, как велико сейчас его влияние на психику вблизи шапки, если и на этой высоте я постоянно ощущаю на себе его взгляд…

— Вероятно, мы потеряем-таки Марс, — сказал Грехов. — Не пора ли снова идти на поклон к «серому призраку?»

— Сегодня очередная «пятиминутка» руководителей отделов, — сказал Нагорин, колдуя у своих приборов, загромоздивших рубку модуля. Непонятным образом он ухитрялся следить за показаниями приборов, записывать результаты и не терять нить разговора. — Вот и выскажетесь.