Читаем без скачивания Академия волшебства - Андрей Смирнов

Горошинкой, переломившей хребет верблюда, стал глаз одного из новичков, по крутой дуге улетевший далеко в сторону и шумно плюхнувшийся на пол где-то за пределами видимости. Ёлло с равнодушной улыбкой пожал плечами, якобы смущенный: извините, не рассчитал силу, когда бил гардой в висок… После недолгих поисков глаз нашли и даже вставили на место. Срастили сломанную височную кость, избавили новичка от последствий сильнейшего сотрясения мозга. Даже привели в чувство. Но все эти действия заняли немало времени; по сути, тренировка была сорвана.

Тут кое-кто решил, что с него хватит, и этим кое-кем оказалась Меланта. Как раз на днях они с Дэвидом поставили все точки над «ё» и все галочки на «й», и вот теперь уроженку Темных Земель терзала депрессия. До конца занятий ещё оставалось пять или десять минут; Меланта попросила Ёлло уделить ей это время. В его мире от подобных предложений отказываться было просто не принято; он кивнул, поднял меч и встал в стойку; Меланта последовала его примеру.

Тут стоит немного отвлечься и рассказать о самой Меланте. Вернее, пересказать вкратце то, что она сама рассказывала о себе в то время, когда они с Дэвидом ещё пытались построить любовь. В далеком, но далеко не безоблачном детстве, родители Меланты пытались сделать из своей дорогой малютки аватару богини войны; однако что-то пошло не так, и процесс сближения богини и маленькой девочки пришлось прервать ещё в самом начале. Потом ее папа (папа Меланты, конечно, а не богини) увлекся бизнесом и как-то вдруг охладел к религии, но на дочке былое увлечение родителя свой след оставило. Меланта не стала аватарой, однако приобрела способность входить в особое состояние сознания, при котором ее реакция, сила и скорость возрастали в разы. Спокойно стоять при этом она не могла, только двигаться и убивать. В детстве и ранней юности «вылеты» происходили чаще неосознанно, помимо ее воли, и, не будь ее родители сравнительно неплохими магами, умеющими быстро унять (или хотя бы обездвижить) свое распоясавшееся дитя, на совести Меланта были бы уже, как минимум, два трупа — а может быть, и больше. Повзрослев, она сделала своим кумиром то, что спасало ее от безумия — абсолютный порядок, мироздание, в котором по полочкам разложено все и вся.

Она превосходно владела оружием и без выхода в режим, когда же она во время схватки в последние десять минут испорченной тренировки вошла в него, то превратилась… нет, не в богиню войны, не будем преувеличивать. Но в кого-то она превратилась, это точно.

Вообще надо ещё ухитриться, чтобы на тренировке — при том количестве целителей, которое ошивается поблизости — отправить кого-то на тот свет. Сломанный кадык восстановят прежде, чем пострадавший умрет от удушья, оторванную руку или ногу прицепят на место задолго до того, как бедняга погибнет от потери крови. Болевой шок будет немедленно снят, остановившееся сердце — запущено вновь. Даже Ёлло до сих пор так и не сумел никого угробить на тренировках — а никто не может сказать, что он не пытался.

Меланта ударила Елло ногой в лицо, снизу вверх и вперед, вбивая то, что осталось после ее удара от носа, в то, что осталось от лица. Острые носовые хрящи вошли в мозг, смерть наступила мгновенно. Попытки реанимировать беднягу результата не принесли.

— Я случайно, — без всякого выражения произнесла Меланта. — Так получилось.

…Теперь, припомнив эту историю, Дэвид покачал головой и сказал:

— Нет, не из-за Елло. Этот дурак сам нарвался.

— Да?… — Идэль улыбнулась. — А что вообще произошло?…

Он объяснил.

— Что-то опять мы куда-то не туда забрели. — Идэль решительно забросила свою длинную косу за спину. — Пойдем, потанцуем лучше.

— Ну пойдем.

Они присоединились к парам, двигающимся в центре зала. Притомившиеся за вечер музыканты собрались за отдельным столиком, чтобы что-нибудь поесть и выпить. Теперь вместо них атмосферу ресторанчика насыщали мелодичными звуками музыкальные камни. Брэйд куда-то пропал — вместе с обеими девушками.

Во время медленного танца Идэль негромко спросила:

— Ты что делаешь?…

На что Дэвид совершенно честно ответил:

— Целую тебя в шею.

Поскольку, когда он продолжил свое занятие, она не стала отстраняться или возмущаться, он понял, что не ошибся, углядев в ее глазах зеленый свет.

Потом они ещё долго целовались, раскачиваясь в такт неторопливой, тягучей и сладкой, как мед, музыки. Солоноватый привкус ее губ таил в себе страсть и сладость; их языки терлись друг о друга, и он гладил ее по бедрам и ягодицам… Очень неприлично — кильбренийскую принцессу, да ещё и в общественном месте, но Идэль только теснее прижималась к нему: принцессам, даже кильбренийским, так хочется иногда совершить что-нибудь непристойное. Они обнимались, словно хотели врасти друг в друга, стать единым целым. Потом стало слишком жарко, нужно было освободиться от одежды, только не здесь… когда они выбрались на улицу, ночная прохлада опьянила их сильнее, чем все вино, выпитое в этот вечер. Путь до гостиницы показался слишком долгим, и поэтому они не раз останавливались, чтобы поцеловаться. Под козырьком, нависшим над чужим крыльцом, они уже не смогли оторваться друг от друга. Взаимные ласки становились все более требовательными; когда Дэвид поднял ее сорочку и стал теребить губами сосок, Идэль, с проказливым блеском в глазах, в ответ рванула его рубашку так, что пуговицы полетели во все стороны. Следующим на очереди был поясной ремень; Дэвида пронзила нестерпимая игла наслаждения, когда кильбренийка, будто невзначай, провела рукой по его напряженному члену. Опираясь лопатками об угол между крыльцом и стеной дома, она обвила Дэвида руками и ногами, и он вошел в нее на ночной улице, под пение сверчков и стрекот цикад… Потом они привели себя в порядок и добрались-таки до гостиницы, где на мягком белье повторили все с самого начала, уже не торопясь и не оглядываясь, заслышав шаги случайного прохожего… Потом был омут сна, в котором все дышало ароматом ее кожи и волос, хранило тепло ее тела… Утром он проснулся раньше Идэль и долго лежал, смотря на спящую девушку, думая о том, может ли она быть частью его сна. Он долго не мог набраться храбрости, чтобы погладить ее — страх разрушить этот удивительный сон был слишком велик; когда же он наконец осмелился, она, ещё не просыпаясь окончательно, выгнулась и довольно промурчала что-то неразборчивое. Он продолжил гладить Идэль и ласкать, одновременно испытывая нарастающую нежность и вожделение. Начатое вчера ночью продолжили утром, кувыркаясь в постели едва ли не до середины дня, пока не насытились друг другом… по крайней мере, на ближайшие несколько часов. Оделись, заглянули в ванную и спустились вниз: аппетит у обоих был просто волчий.