Читаем без скачивания Добрый человек из Сычуани - Бертольд Брехт

Бомбардировщиков и бомб, и пушек,

Чтобы злых уничтожать, а добрых - оберечь?

И нам было бы лучше и богам.

(Надевает костюм Шой Да и делает несколько шагов

его походкой.)

Добрые - у нас в стране

Добрыми не могут оставаться:

Пустые миски - едоки дерутся.

Ах, все заветы божьи

От нищеты не помогают. Почему

К нам на базары боги не приходят,

Чтоб оделять довольством, улыбаться

И подкрепленных хлебом и вином

Учить друг с другом дружески общаться?

(Надевает маску Шой Да и продолжает петь его голосом.)

Чтобы добраться с ложкою до чашки,

Нужна жестокость.

Та жестокость, на которой зиждутся империи.

Не раздавив сперва двенадцать нищих,

Тринадцатому не помогут. Почему

Не заявляют боги там, в эфире,

Что время дать всем добрым и хорошим

Возможность жить в хорошем, добром мире?

Почему

Они нас, добрых, к пушкам не приставят

И не прикажут нам: огонь! О, почему

Терпенье терпят боги?

V

Табачная лавка.

За прилавком сидит Шой Да и читает газету. Он не обращает ни малейшего

внимания на Шин, которая, болтая без умолку, занимается уборкой.

Шин. Такая лавчонка живо прогорит, если только просочатся кой-какие слухи. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Давно пора такому порядочному человеку, как вы, вмешаться в темную историю Шен Де с этим Ян Суном с Желтой улицы. Не забывайте, что господин Шу Фу, живущий напротив цирюльник, который владеет двенадцатью домами и только одной-единственной и к тому же старой женой, не далее чем вчера намекнул, и не кому другому, а мне лично, на свой чрезвычайно лестный для барышни интерес к ней. Он даже справлялся уже о ее имущественном положении. О чем это говорит, как не о настоящей любви? (Не получая никакого ответа, наконец выходит с ведром.)

Голос Суна (снаружи). Это лавка мадемуазель Шен Де?

Голос Шин. Да. Но сегодня здесь двоюродный брат.

Шой Да подбегает к зеркалу легкой походкой Шен Де и только собирается поправить прическу, как замечает в зеркале свою ошибку. Он возвращается с тихим смехом на прежнее место. Появляется Ян Сун, за ним идет Шин. Она

проходит мимо него в лавку.

Сун. Я Ян Сун.

Шой Да кланяется.

Шен Де здесь?

Шой Да. Ее здесь нет.

Сун. Но вам, вероятно, известны наши отношения. (Обводит взглядом лавку.) Настоящий магазин! А мне казалось, что она немного прихвастнула. (С удовлетворением заглядывает в ящички и фарфоровые горшочки.) Человече! Я снова буду летать! (Берет сигару.)

Шой Да дает ему прикурить.

Как вы думаете, сможем мы выколотить из лавки еще триста серебряных долларов?

Шой Да. Разрешите спросить: вы намерены ее сейчас продать?

Сун. У нас же нет трехсот долларов наличными.

Шой Да качает головой.

Со стороны Шен Де было очень мило, что она сразу дала двести. Но недостает трехсот, а без них у меня ни черта не получится.

Шой Да. Мне кажется, она поторопилась обещать вам деньги. Это может стоить ей лавки. Говорят: поспешность - ветер, опрокидывающий здание.

Сун. Мне нужны деньги - сейчас или никогда. И девушка не принадлежит к тем, которые долго задумываются, когда нужно что-нибудь отдать. Между нами, мужчинами: до сих пор она ни в чем не колебалась.

Шой Да. Так.

Сун. Что говорит только в ее пользу.

Шой Да. Могу я узнать, для чего предназначены пятьсот серебряных долларов?

Сун. Вполне. Я вижу, вы меня прощупываете. Управляющий ангаром в Пекине, мой друг по летной школе, устроит меня, если я выложу ему пятьсот серебряных долларов.

Шой Да. Не слишком ли много?

Сун. Нет. Ему придется уличить в оплошности летчика, у которого большая семья и который поэтому очень ревностный служака. Понятно? Кстати, это между нами, Шен Де ничего не должна об этом знать.

Шой Да. Может быть. Однако вот что: не продаст ли управляющий ангаром в следующем месяце также и вас?

Сун. Только не меня. Я не позволю себе оплошности. Я слишком долго был безработным.

Шой Да (кивает головой). Голодная собака быстрее везет тележку домой. (Некоторое время смотрит на Суна испытующим взглядом.) Дело рискованное. Господин Ян Сун, вы требуете от моей кузины, чтобы она отказалась от своего маленького имущества и от всех друзей в этом городе и целиком вручила свою судьбу вам. Я полагаю, у вас есть намерение жениться на Шен Де?

Сун. Да, я к этому готов.

Шой Да. Но разве в таком случае вам не жаль спустить лавку за несколько серебряных долларов? Когда нужно быстро продать, всегда получаешь меньше. Двести серебряных долларов, которые у вас в руках, оплатили бы помещение за полгода. Разве вас не привлекает перспектива табачной торговли?

Сун. Меня? Чтобы Ян Суна, летчика, увидели стоящим за прилавком: "Желаете ли вы, уважаемый господин, крепкую сигару или сигару полегче?" Нет, это не дело для Ян Сунов, по крайней мере не в этом столетии!

Шой Да. Позвольте вас спросить, а летать - это дело?

Сун (достает из кармана письмо). Почтеннейший, я буду получать двести пятьдесят серебряных долларов в месяц! Взгляните сами - почтовые марки и штемпель Пекина.

Шой Да. Двести пятьдесят серебряных долларов? Немало.

Сун. А вы думали, я летаю даром?

Шой Да. Видно, должность подходящая! Господин Ян Сун, кузина уполномочила меня помочь вам получить место летчика, ведь для вас оно - все. Я понимаю мою кузину и не вижу оснований, почему бы ей не следовать влечению своего сердца. Она имеет полное право познать радости любви. Я готов превратить в деньги все, что здесь есть. Вот идет владелица дома госпожа Ми Дзю, воспользуюсь случаем и посоветуюсь с ней насчет продажи.

Домовладелица (входит). Добрый день, господин Шой Да. Вы осведомлены о том, что срок арендной платы истекает послезавтра?

Шой Да. Госпожа Ми Дзю, обстоятельства складываются так, что моя кузина вряд ли сможет продолжать заниматься табачной торговлей. Она собирается замуж, и будущий супруг (представляет Ян Супа) берет ее с собой в Пекин, где они начнут новую жизнь. Если я получу за свой табак достаточную сумму, я продам лавку.

Домовладелица. Сколько же вам нужно?

Сун. Триста наличными.

Шой Да (быстро). Нет, пятьсот!

Домовладелица (Суну). Может быть, я смогу помочь вам. (Шой Да.) Сколько стоил ваш табак?

Шой Да. Кузина в свое время заплатила за него тысячу серебряных долларов и пока еще очень мало продала.

Домовладелица. Тысяча серебряных долларов! Ее, конечно, надули. Вот что я вам скажу: если вы послезавтра съедете, я плачу триста серебряных долларов за всю лавку.

Сун. По рукам! А, старик?

Шой Да. Мало!

Сун. Хватит!

Шой Да. Мне нужно по меньшей мере пятьсот.

Сун. Зачем?

Шой Да. Позвольте мне поговорить с женихом кузины. (Отводит Суна в сторону.) Весь табак заложен двум старикам за двести серебряных долларов, которые вручены вам.

Сун (нерешительно). Есть по этому поводу какое-нибудь письменное соглашение?

Шой Да. Нет.

Сун (после маленькой паузы, домовладелице). Мы согласны на триста.

Домовладелица. Мне еще нужно знать, свободна ли лавка от долговых обязательств.

Сун. Отвечайте же.

Шой Да. Свободна.

Сун. Когда можно получить триста долларов?

Домовладелица. Послезавтра, у вас еще останется время обдумать. Если вы можете подождать месяц, вы получите больше. Я даю триста, и то исключительно потому, что рада помочь вам. Ведь дело, как я понимаю, идет о счастье юной четы. (Уходит.)

Суп (кричит ей вслед). Согласны! Ящички, горшочки, мешочки - все за триста, и конец мучениям! (Шой Да.) А если бы мы получили до послезавтра где-нибудь больше? Тогда мы, пожалуй, даже вернули бы эти двести.

Шой Да. За такой срок? Мы не получим даже доллара сверх того, что нам предлагает Ми Дзю. Есть у вас деньги на поездку вдвоем и на первое время?

Сун. Конечно.

Шой Да. Сколько же?

Суп. Так или иначе, я достану, даже если бы пришлось их украсть.

Шой Да. Ах так, значит, и эту сумму нужно сначала еще раздобыть?

Сун. Не лезь в бутылку, старик. Я доберусь до Пекина, чего бы мне это ни стоило.

Шой Да. Но для двоих это обойдется не так дешево.

Сун. Для двоих? Ведь Шен Де я оставляю здесь. Первое время она была бы для меня, прямо скажем, обузой.

Шой Да. Понимаю.

Сун. Что вы уставились на меня, как на дырявый баллон от масла? Выше себя не прыгнешь.

Шой Да. А на какие средства, по-вашему, будет жить моя кузина?

Сун. Надеюсь, вы поможете?

Шой Да. Постараюсь. (Пауза.) Я хотел бы, чтобы вы вернули мне лично двести серебряных долларов, господин Ян Сун, и оставили их здесь до тех пор, пока не предъявите два билета в Пекин.

Сун. Знаешь что, шурин, я просил бы тебя не вмешиваться.

Шой Да. Мадемуазель Шен Де...

Сун. Предоставьте это мне.

Шой Да. ...быть может, не согласится продать свою лавку, если узнает...

Сун. Все равно согласится.

Шой Да. А моих возражений вы не опасаетесь?

Сун. Почтеннейший!