Читаем без скачивания Линия красоты - Алан Холлингхёрст

— Рад, что тебе смешно, — пробормотал Лео.

— Нет, нет! — отозвался Ник.

Ничего смешного в этом не было; просто с каждым движением по телу его — по спине, по шее, по плечам, до самых кончиков пальцев — пробегали искристые волны счастья. Он обхватил бедра Лео, затем потянулся вперед, расстегнул на нем рубашку, помог ее снять и обнял нагое тело. Все оказалось так просто! И чего он боялся, о чем беспокоился?..

— Кстати, блузку заметил? — сказал Лео. — Это моей сестры.

От этого Ник почувствовал, что любит его еще сильнее — сам не зная почему.

— У тебя такая гладкая задница! — прошептал он, жадно зарываясь пальцами в курчавую шерсть на груди и на животе.

— Ага… я ее брею… — проговорил Лео.

Движения Ника становились все быстрее и смелее, и речь его друга сделалась краткой и прерывистой, между двумя судорожными вдохами.

— Волосы спутываются… когда на мотоцикле… просто ужас…

Ник поцеловал его в затылок. Бедный Лео! На заднице волосы спутываются, на подбородке врастают в кожу… Да он просто мученик! Теперь Лео стоял, опираясь лишь на одну руку, а другой торопливо и мощно мастурбировал. Ник все более и более забывался; однако перед самой кульминацией ему вдруг представилось, что ветви и кусты раздвинулись, и все огни Лондона направлены на него: смотрите, малыш Ник Гест из Барвика, сын Дона и Дот, трахается с незнакомцем ночью в частном парке в Ноттинг-Хилле! Лео прав, он настоящий негодник! И это прекрасно, так прекрасно, что лучше и быть не может!

Позже Лео отошел на лужайку пописать, а Ник присел на скамью у дорожки. Вдали шел высокий человек в белой рубашке, видел он Лео или нет, непонятно. Лео вернулся, опустился на скамью рядом с Ником. Чувствовалось, что свидание не завершено: нужно сказать или сделать что-то еще. У Ника вдруг стало тяжело на сердце, он подумал, что не стоило так уж явно демонстрировать Лео свой восторг. И тем более не стоит показывать, что его изголодавшееся по любви тело и душа жаждут продолжения. Воздух в парке гудел от имен и образов Ника и Лео, навсегда слитых в терпкое и грустное единство меж спящих лавров и азалий. Высокий человек прошел мимо них, остановился, вернулся.

— Вам известно, что это частный парк?

— Простите?

Тусклый свет горящих окон освещал круглое загорелое лицо — лицо отпускника, мягкое, с безвольным подбородком и редеющей седоватой шевелюрой.

— Вы не имеете права здесь находиться.

— A-а… У нас есть ключ.

Лео снова что-то проворчал — на сей раз не от удовольствия, а с выражением оскорбленного достоинства, — откинулся на спинку скамьи и пошире расставил ноги. Вид у него был дерзкий и невыразимо сексуальный.

— Э-э… тогда прошу прощения. — Незнакомец принужденно улыбнулся. — Кажется, я вас раньше здесь не встречал.

На Лео, который, собственно, и вызвал его подозрения, он старался не смотреть. Еще одно банальное откровение сегодняшнего вечера: вот что о тебе думают, когда видят рядом с чернокожим.

— Я здесь часто бываю, — ответил Ник и, махнув рукой в сторону калитки Федденов, добавил: — Живу вон там, в сорок восьмом.

— Отлично… отлично…

Незнакомец прошел несколько шагов, затем обернулся:

— Подождите-ка. Сорок восьмой — это же Феддены…

— Да, верно, — тихо ответил Ник.

Эта новость поразила незнакомца, подозрительность во взгляде исчезла, лицо расплылось в широчайшей восторженной улыбке:

— Бог ты мой! Вы там живете? Замечательно! Честное слово, это просто замечательно! Меня, кстати, зовут Джеффри Титчфилд, из пятьдесят второго; домик у нас, правда, маленький, не то что… не то что у некоторых!

Ник кивнул, вежливо улыбаясь:

— Я Ник Гест.

Солидарность с Лео заставила его не вставать со скамьи и не протягивать руку.

Он, кажется, узнал этого Джеффри: именно его голос он слышал с балкона в тот вечер, когда отложил свидание с Лео, именно гости Джеффри безудержным смехом заставляли его особенно остро ощущать свое одиночество — и теперь он чувствовал, что, занявшись с Лео любовью в частном парке, одержал над Джеффри Титчфилдом тайную победу.

— Боже ты мой! — продолжал восклицать Джеффри. — Ну надо же! Вот так новость! Видите ли, я из районного объединения… Подумать только! Старина Джеральд!

— На самом деле я друг Тоби, — пояснил Ник.

— Мы на собрании только позавчера вечером о нем говорили. «Вот увидите, — говорил я, — Джеральд Федден еще до Рождества войдет в Кабинет». Кстати, мы с ним немного знакомы, так уж вы, пожалуйста, передайте ему самые наилучшие пожелания от Джеффри и Труди.

Ник кивнул.

— Именно такие тори нам сейчас нужны! Джеральд Федден — прекрасный сосед, я всегда так считал, но теперь скажу, что он еще и прекрасный парламентарий!

Последнее слово он произнес чуть ли не по слогам, с повышениями и понижениями, с каким-то повизгивающим крещендо в голосе.

— Да, он очень приятный человек, — согласился Ник и добавил, чтобы закончить разговор: — Но я, собственно, дружу с Тоби и Кэтрин.

Когда Джеффри скрылся, Лео встал и взялся за мотоцикл. Ник не знал, что сказать, боялся, что от любых слов станет только хуже, — так что до ворот они дошли в молчании. На окна Федденов Ник старался не смотреть: его не оставляло чувство, что оттуда за ним наблюдают, и приговор «вульгарно и небезопасно» серым туманом обволакивал его сегодняшний триумф.

— Ну что ж, — сказал наконец Лео, — за десять минут мне дважды вылизали задницу!

Ник рассмеялся и толкнул его в плечо; ему сразу стало гораздо легче.

— Увидимся, друг, — сказал Лео, когда Ник открыл ворота.

Вместе они вышли на улицу; Ник не решался спросить, вправду ли Лео хочет еще раз с ним встретиться.

— Я хочу снова тебя увидеть, — проговорил он наконец.

Слова повисли в ночном воздухе. Мимо, сверкая фарами, проносились автомобили, и чернели вдали крыши соседних кварталов.

Лео присел закрепить фары, переднюю и заднюю. Потом прислонил мотоцикл к ограде.

— Иди сюда, — сказал он с той усмешкой в голосе, за которой, как уже знал Ник, скрывается нежность. — Иди сюда, обними меня.

Ник шагнул к нему и крепко обнял, но от уверенности, что он испытывал несколько минут назад у компостной кучи, не осталось и следа. Он прижался лбом ко лбу Лео — небольшой рост Лео это позволял, они вообще прекрасно подходили друг другу, — быстро и крепко поцеловал в сжатые губы. Из проезжающей мимо машины донесся неразборчивый выкрик и сигнал гудка.

— Вот ублюдки! — пробормотал Лео.

Но Ник не смутился, для него это прозвучало словно фанфары и восторженный рев толпы.

Лео оседлал мотоцикл, балетным движением перекинув ногу через седло, и Ник вновь ощутил не умолкавшую весь вечер глухую зависть к этому серебристому красавцу, к тому неприкосновенному месту, которое он занимает в сердце Лео.

— Понимаешь, мне еще с парой ребят надо встретиться. — Ник тупо кивнул. — Но тебя я так не отпущу!

Лео опустился на седло. Мотоцикл взвыл и описал круг вокруг Ника; тот вертел головой, но никак за ним не поспевал.

— Знаешь что? — крикнул Лео. — А ты чертовски здорово трахаешься!

Он подмигнул, улыбнулся и, не оглянувшись, умчался вниз по холму.

День рождения у Ника был через восемь дней после дня рождения Тоби, и поначалу их даже собирались отпраздновать вместе. «В этом есть смысл», — заметил Джеральд, а Рэйчел ответила, что это прекрасная идея. Вечеринку предполагалось устроить в Хоксвуде, загородном особняке лорда Кесслера, брата Рэйчел, и Ник заранее трепетал при мысли о том, какие обязательства наложит на него это великосветское празднество. Хотя, конечно, было очень лестно. Но подобные разговоры как-то сами собой стихли, а Ник не осмеливался поднимать эту тему и, когда мать начала готовиться к семейному празднику в Барвике, с унылой покорностью с ней согласился.

Двадцать один год исполнялся Тоби в последнее воскресенье августа, когда карнавал в Ноттинг-Хилле был в полном разгаре и многие местные жители запирали дома и уезжали в деревню: в памяти у них был свеж такой же карнавал двухлетней давности, окончившийся волнениями на расовой почве. В ночь перед отъездом Ник лежал в постели без сна, слушая, как пульсируют внизу, на склоне холма, длинноногие ритмы регги, как смешиваются они с шелестом листвы в саду, словно со вздохами желания. Это была его вторая ночь без Лео. Ник лежал с открытыми глазами и думал о нем. Точнее, нет, не думал — мышление здесь было ни при чем, — снова и снова восстанавливал в памяти всю их встречу и содрогался от восторга и пронзительной тоски одиночества.

На следующее утро, в одиннадцать, все собрались в холле. Джеральд был при галстуке; увидев это, Ник побежал наверх и тоже надел галстук. На Рэйчел было белое льняное платье, темные волосы с белоснежными нитями седины подстрижены и уложены по-новому. Одной-единственной улыбкой она дала понять, что готова, и в который раз Ник поразился теплу и слаженности, царившим в этой семье. Вместе с Еленой он загрузил в «Рейнджровер» багаж, и Джеральд повел машину прочь от крыльца, мимо соседских домов, сквозь бушующую толпу. То и дело навстречу попадались полицейские; им он улыбался и приветственно махал рукой. Ник сидел на заднем сиденье, рядом с Еленой, чувствуя себя скованно и глупо. Он страшился увидеть в толпе Лео на мотоцикле — и еще больше страшился, что Лео его заметит. Где-то он сейчас? Должно быть, разъезжает по шумным улицам, пляшет с незнакомцами или ждет, переминаясь с ноги на ногу, очереди в общественном подземном туалете… Нику так хотелось быть с ним рядом, что он, не выдержав, застонал вслух; почти сразу стон превратился в кашель, а затем в слова: «Кх… э-э… я хотел сказать, посмотрите, какая огромная платформа!»