Читаем без скачивания Проданная монстру - Ева Мелоди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 5
От всех этих мыслей раскалывалась голова, заснуть не получалось. Поэтому, наутро, явившись на фотосессию, пришлось наслушаться от гримера, маскирующего мои круги под глазами. Ворчание не заканчивалось, голова трещала, третья таблетка сильного обезболивающего привела к тому, что перед глазами начало все «плыть». Съемки прошли как в тумане.
– Ты сегодня явно не в форме, Эрика. Слишком напряженный график съемок? – сочувственно спрашивает ассистент фотографа, Виктор.
Симпатичный парень, обожающий флирт с моделями. Он мне, можно сказать, проходу не давал пару месяцев назад. Пришлось даже пойти на хитрость и выдумать что встречаюсь с парнем. Для этого я как-то раз пришла на финальную съемку со своим якобы парнем – на деле это был приятель моей подруги. Парень занимался реслингом и произвел на Виктора сильное впечатление. Но не буду же я просить его регулярно… Вот, пара месяцев и Виктор снова за свое. Не понимает слова нет…
– Да… что-то вроде этого, – киваю. – Очень вымоталась.
Не буду же я ему рассказывать свои реальные проблемы. Да и вряд ли ему интересно. У него другие приоритеты…
Начинаю чувствовать сильное раздражение. Ну почему я не могу отбрить резко, раз и навсегда! В этом плане мне конечно не помешали бы пара качеств сестры. Вот та всегда умела поставить на место неугодного кавалера.
– Я сегодня устраиваю вечеринку, буду очень рад если придешь, у меня день рождения, Эрика…
– О, с Днем Рождения, Виктор… Желаю тебе всего…
Парень вдруг заключает меня в объятия, при этом задев мою несчастную руку. Огнем вспыхивает боль, глаза наполняются слезами. Но Виктор, разумеется, истолковывает все по-своему…
– Отпусти, пожалуйста. Я правда себя ужасно чувствую… мне нехорошо… – бормочу сквозь пелену боли.
Губы нежеланного поклонника все ближе, меня передергивает от мысли что он поцелует меня. Меня бесит, что я такая. Закрытая, брезгливая, нерешительная… Увы, человек не властен по большей части над своими эмоциями. Лихорадочно размышляю что делать, в объятиях, которые становятся все крепче. Можно закричать, народу то вокруг нас полно, то есть, мы в отдельной гримерке, но дверь открыта и рядом большой зал, где идут съемки… Но мне не хочется привлекать внимание, не хочется скандала.
– Перестань, слышишь? – произношу жестче. – Отпусти меня!
– Да что такое? Все сохнешь по своему качку? Такие как он, непостоянные, Эрика. Гора мышц, ни грамма мозгов…
Ну что делать с этим идиотом, рассказывающим мне сейчас о моих же чувствах! Мне и смешно и тошно одновременно. Рука ужасно болит, надо выпить еще таблетку. Толкнуть мне не под силу, разве что левой по морде съездить, и стать вообще беспомощной…
После вчерашней стычки с Давидом у меня нет никакого желания лишаться еще одной руки, то есть ее нормальной функциональности…
– Отпусти девушку, – вдруг раздается низкий голос, и мы с Виктором одновременно поворачиваемся к входу.
На пороге стоит Давид и выглядит очень злым. В два шага оказывается рядом. Как в замедленной съемке наблюдаю за вылетающим из гримерки, как пробка из бутылки, ассистентом.
Причем, Виктор даже не пикнул. Кажется, бормотал извинения… Да уж, умеет Бахрамов страху нагнать, этого не отнимешь…
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю как можно грубее, показывая, что меня ничуть не радует его появление. Впрочем, так и есть. Зачем он здесь? Явно появление Бахрамова не сулит ничего хорошего…
– Я уже понял, что ты не рада меня видеть, не стоит так явно это демонстрировать, – хмуро оглядывает меня с ног до головы Давид.
Я в ответ также рассматриваю его.
Черные волосы, черные глаза, в сочетании с бронзовым оттенком кожи, белизна дорогой фирменной рубашки – сочетание от которого у меня пересыхает в горле. На запястье золотые Патек Филип последней коллекции.
– Мне казалось вчера мы закончили наш разговор, – отвечаю, судорожно сглатывая. Почему он так волнует меня. До дрожи в коленях… Почему так трудно даже просто стоять рядом? И ведь это не страх, из-за моего вчерашнего удара. Странно, но я совсем не чувствую физическую угрозу, исходящую от него. Не боюсь, что захочет отомстить… Хотя широкие плечи, агрессивная поза, в которой замер Давид, явно предупреждает от опасности…
Нет, он разрушает меня морально гораздо сильнее… Его мощная энергетика давит настолько сильно, что хочется закричать и убежать.
– Нет, мы только начали, Эрика. Правда, я не ожидал тут встретить конкурента, – с усмешкой произносит Бахрамов. Но ты в любом случае никуда не пойдешь с ним. Ты идешь со мной. На ужин.
По телу разносится ледяная дрожь.
Почему он смеет приказывать?
Нарочно подначивает?
Вздернув подбородок, и вместо того чтобы прислушаться к инстинкту самосохранения и отступить, делаю шаг к Бахрамову.
– Ты не смеешь диктовать мне что делать. Я никуда с тобой не пойду.
Огибая, точно скалу, направляюсь к выходу. Понимая, что это лишь жалкая бравада. Все равно не отпустит.
– Снова убегаешь, Эрика? – летит мне в спину насмешка. Оборачиваюсь, отчаянно пытаясь сообразить, что ответить. Хочется отбрить резко, но мысли разлетаются, взгляд Давида настолько проницательный, его энергетика так подавляет, что теряюсь…
– Привет Давид! – как бы ни было парадоксально, но меня спасает появление генерального директора компании, для которой была съемка. Огромный рекламный холдинг, в который входят несколько глянцевых журналов, несколько торговых марок одежды, модные дома, и прочее. Илья Владимирович Вологодский – человек, который не терпит ничьего мнения, кроме своего собственного.
Мужчины здороваются как старые знакомые, а у меня холодок пробегает по спине. Мне это точно не сулит ничего хорошего. Илья Владимирович закоренелый шовинист и женоненавистник. Стоит Давиду только намекнуть на то, что я ему надерзила, моментально потеряю возможность зарабатывать на хлеб, работая моделью.
Для меня изначально карьера красивой куклы была терапией, которую посоветовал психолог. Я была закрытой, я была неуверенной, это не было комплексами, скорее некой фобией. По мере обучения в школе моделей я училась любить свое тело, оно начало подчиняться мне, моим желаниям. Наконец, пришло удовлетворение от собственного труда. Кто бы мог подумать, что наступит момент, когда я смогу жить за счет этой работы… Я полюбила все это. Грим, свет, приказы фотографа. Все это, с одной стороны, эфемерное, ненастоящее. Глянец как альтернатива серости реальной жизни. Но главное – это такой же вид искусства как живопись, как театр… Меня абсолютно устраивала и вдохновляла моя работа. Я уже не была богатой девочкой с неким хобби. От этого зависела моя
