Читаем без скачивания Черный человек. Книга 2 - Василий Головачев

— Объект назвали «сферой Сабатини», по имени ученого, проводившего эксперимент, но эйнсоф — звучнее. Теперь там работает эконадзор, и кое-кому крепко достанется, в том числе и Ромашину.

— Он-то при чем?

— Эксперимент готовился с его подачи, именно он надоумил физиков попробовать раскрыть шаламовский обломок «сверхструны».

— Физики должны были сами просчитать варианты финала, эфаналитики есть и у них. И вообще провал «струны» можно посчитать ситуацией форс-мажор[14]. Ты не очень хорошо выглядишь, мастер! Что-нибудь случилось?

— Просто накапливается усталость.

— Надо чаще менять профессию, это стимулирует вкус к жизни. Сужу по себе.

— Я не это имел в виду. Приходится бороться с собой…

Джума поймал его взгляд.

— Не справляешься?

— Пока справляюсь. — Мальгин сжал зубы, вдруг сообразив, что Джума понял его звонок по-своему, как просьбу о помощи. — Джу, я ищу Карой, но ее нигде нет, а «домовой» заявил, что она в «небесах». Что это значит?

Глаза Хана сузились, на миг стали тоскливыми, блеснули вызовом, погасли. Помолчав немного, он сказал с усмешкой:

— Уже два дня не видел я предмета, на третий кончу жизнь из пистолета… как говорил поэт. А разве она тебе ничего не сказала?

Сердце Мальгина оборвалось, его обдало жаром, но приходилось держать марку, и он постарался не сбиться с тона:

— Ничего. Где она?

— Она ушла из института, решила поменять профессию. — Джума снова помолчал, словно раздумывая, говорить ли дальше, и добавил: — Карой сейчас на базе коммуникаторов «Эдип-2», там появилась вакансия.

Мальгин открыл рот и закрыл. Он был ошеломлен. «Эдип-2» была базой ИВК над Маатом, планетой «черных людей», и работали там в основном «отшельники» — ксенологи и контактеры, годами не вылезавшие из скорлупы станции на Землю. Что заставило Карой пойти на этот шаг? Почему она решила вдруг поменять профессию, уйти из коллектива, где ее ценили и любили, в небольшую группу с неизвестными условиями? Неужели из-за него, Клима Мальгина, потерявшего уверенность и в некотором смысле вкус к жизни?

Джума покачал головой, отвечая скорее своим мыслям, а не переживаниям, отразившимся на лице хирурга.

— Она ушла не от тебя, мастер, и не от меня — от себя. Хотя прекрасно понимает, что уйти от себя невозможно. Следующий шаг… — Он не договорил, но Клим понял и так. Следующий шаг был его.

Виом свернулся в уголек, погас. Мальгин, сгорбившись, сидел перед «тюльпаном» «домового», и в голове его царил бедлам.

Из этого состояния, длившегося минут двадцать, его вывел Харитон:

— Предлагаю последовать совету.

— Какому? — очнулся Мальгин.

— Поменять профессию. Она тебя давно уже не удовлетворяет, пора бы уж признаться и самому себе. На крайний случай перемени обстановку, отвлекись, займись работой с ксенологами ИВК, они с нетерпением ждут информацию о маатанах, а у тебя есть что им сказать.

Мальгин хотел было поставить Харитона на место, потом задумался и признал логику инка заслуживающей внимания. Он позавтракал второй раз, позвонил в институт, поговорил с Зарембой и поспешил к стоянке такси, решив начать день с поисков Лондона. А у дома столкнулся с Ромашиным, спешащим навстречу.

Оба обрадовались друг другу, хотя Мальгин видел это, а Ромашин нет. На жемчужно-сером фоне пси-зрения хирурга Игнат всегда делился на две дюжины «призраков», почти совпадавших контурами: первая — всех оттенков светло-зеленого цвета, вторая — голубого, и обе дюжины (пакеты биополей «тэта» и «гамма») прекрасно укладывались в характер Атоса, каким его описал Дюма. Правда, с некоторыми несущественными отклонениями в сторону характера Арамиса.

— Совершенно случайно шел мимо, — сказал Ромашин с веселым блеском в глазах. — А вы не ко мне?

— Хотел проведать Лондонов. Жена и дочь могут знать, где он находится.

— Зачем он вам понадобился?

— Майкл обладает полным запасом маатанских знаний, не то что я, и, вероятно, знает, как найти Шаламова. В конце концов надо же когда-то ставить точки над «i». — Клим имел в виду ситуацию с Купавой и не стал пояснять свои слова, но Ромашин понял, что за этим стоит личное.

— Что ж, попробуйте. А вечером встретимся у меня, не возражаете? Единственная закавыка: я не знаю, где Аристарх. Может, вы в курсе?

— Мне он тоже ничего не говорил, но я попробую отыскать его.

— Итак, часов в девять по среднесолнечному вас устроит?

— Вполне. — Они разошлись в разные стороны. Через полчаса Клим входил в квартиру Майкла Лондона, семья которого собиралась ко сну: здесь царил поздний вечер.

Пробыл хирург у Лондонов недолго, ни Катерина, жена Майкла, ни его дочь Акулина, смущенная чем-то, не знали, где в данный момент находится их муж и отец.

Спектр их пси-двойников различался мало, разве что у Акулины их было больше, чем у матери, и к голубому и розовому заметно примешивались вишневые и багровые тона, говорившие о переживаниях за родного человека.

Катерина Лондон была одета по моде флапперс[15] — в шорты и спортивную майку, да и прическу имела соответствующую: волосы коротко острижены и зачесаны на лоб. Акулина куталась в пузырящийся, переливающийся всеми цветами радуги халат, будто ей было холодно. И обе женщины смотрели на гостя с тревогой и ожиданием.

С тех пор как Мальгин впервые побывал в гостях у Лондонов, в квартире ничего не изменилось, лишь к запахам «одор ди феммина»[16] прибавились запахи кухни и сушеных трав. Но запахов «лунной пыли», странных и дразнящих, сопутствующих путешественникам по звездам, Клим не почувствовал. Зато он сразу отметил необычный перстень на пальце Катерины: он то становился твердым, блестящим, ощутимо металлическим, то расплывался колечком зеленого дыма с искорками внутри.

— Майкл подарил? — кивнул хирург на перстень.

— Что? А… да, — подтвердила Катерина, озабоченно посмотрев на руку. — Два дня назад я обнаружила кольцо в шкатулке с пси-запиской: это тебе, носи, не снимая.

Два дня назад Лондон был на Земле, подумал Мальгин. Мне он тоже звонил в это время. Впрочем, может быть, он никуда с Земли и не уходил, а с семьей не живет, чтобы лишний раз не травмировать женщин.

— Значит, дома он не появлялся? Расскажите-ка еще раз о своих впечатлениях от прежних встреч. Если, конечно, это не слишком вас расстраивает, — добавил хирург вежливо.

Катерина, а потом и ее дочь рассказали, дополняя друг друга, как вел себя Майкл после ухода из реанимационного отделения института, и Мальгин понял их не проходящее до сих пор ошеломление, тревогу, растерянность и надежду. Надежду на возвращение «полноценного» любимого человека. Но понял Клим также и самого Лондона, принявшего чудовищный груз маатанского «закупоренного» знания. Если уж закаленный Мальгин с трудом оборонялся от нападения своего второго «я» — программы «черного человека», получив минимум чужого знания, то что говорить о Майкле? Утешить женщин было нечем, хотя Клим и попытался это сделать; перед уходом он попросил их, чтобы ему дали знать, как только Майкл появится дома.