Читаем без скачивания Дом среди сосен - Анатолий Злобин

— Командир второго взвода, лейтенант Войновский, — к командиру бригады!

Полковник Рясной стоял прямо, словно в нем была палка. Капли дождя стекали с козырька фуражки. Рясной посмотрел на Войновского, не узнал его и сказал:

— Слушайте, лейтенант, боевой приказ. Десять минут назад противник силой до двух рот высадил десант на восточном берегу Елань-озера, имея целью атаковать Раменки и захватить штаб батальона. Приказываю вам контратаковать врага и сбросить его в озеро. Полоса атаки... Соседи: справа...

Войновский слушал, стараясь не пропустить ни слова и дрожа от возбуждения и холода. Он никак не мог понять, правду ли говорит полковник, и ему хотелось, чтобы это было правдой и чтобы бой был настоящим.

— Атака производится углом вперед, — говорил полковник. — Ваш взвод должен сблизиться с противником и подняться в штыковую атаку. За вами вторым эшелоном пойдут другие. Ни в коем случае не допустите, чтобы противник погрузился на катера — уничтожьте его на берегу. Начало атаки... — Рясной посмотрел на часы и подумал немного. — Начало через пятнадцать минут — пожалуй, хватит. Сигнал атаки — красная ракета. — Полковник поднял руки и снова посмотрел на часы. Крупная капля упала с фуражки на циферблат, и полковник сердито встряхнул рукой. — Проверьте ваши часы по моим. Сейчас... Что же вы медлите?

— Виноват, товарищ полковник. У меня нет часов, товарищ полковник. — Войновский стоял красный как рак и сгорал от стыда.

— Так дайте же ему часы, — нетерпеливо сказал полковник. — Противник не ждет.

Плотников сорвал с руки часы и протянул их Войновскому. Тот зажал часы в кулаке и побежал.

Это было образцовое наступление, проведенное по всем правилам военного устава. Солдаты рассыпались в цепь и устремились к лесу, делая короткие быстрые перебежки, ложились в грязь, снова бежали. Войновский командовал звонким счастливым голосом, тоже падал с разбегу на грязную землю, вскакивал и бежал. Он был счастлив, что солдаты так легко и весело слушаются его, быстро исполняют команды — и голос его разносился над полем.

Перед лесом была неширокая болотистая лощина, которую можно было обойти, но Войновский скомандовал прямо, и солдаты побежали по лощине, проваливаясь в болото, а потом выбрались на сухое, и фигуры их замелькали среди сосен.

Офицеры шли по дороге и смотрели, как проходит атака.

Сергей Шмелев шагал за цепью, глядя под ноги. Он не хотел видеть шумливых сосен, тягучей серой воды, унылого берега, к которому они будто примерзли. Они пришли сюда и застряли тут — проклятое место, забытое не только богом, но и Верховной ставкой. Если бы не ежедневное довольствие, можно было бы подумать, что их забыли все и вся, но интенданты все-таки помнили о них, упрямо снабжали крупой, махоркой, американскими консервами и даже снарядами, которые до сих пор никому не были нужны и лежали штабелями на батареях.

Почему мы торчим здесь, на этом распроклятом берегу? Война третий год, а мы все еще торчим в глубине России. Неужто немцы так сильны, что мы вынуждены торчать тут? Или есть другие причины...

— Пора, капитан, — окликнул его полковник Рясной, но Шмелев, казалось, не слышал и продолжал шагать по лужам. — Капитан, время! — повторил полковник громче.

Шмелев раскрыл планшет с картой. Он снова очутился в лесу. Сосны шумели над головой, солдаты старательно делали перебежки, полковник Рясной шагал рядом, наблюдая за цепью, — все было по-прежнему, и атака шла полным ходом. Шмелев посмотрел сбоку на Рясного. Чуть сгорбившись, заложив руки за спину, тот осторожно переставлял ноги, стараясь выбрать место посуше. Замполит Рязанцев и старший адъютант батальона Плотников шли несколько позади в окружении связных. В лесу то и дело попадались заболоченные низины, и тогда под ногами смачно чавкало.

Шмелев посмотрел на часы и сказал негромко:

— К чему все это? — Он шагал напрямик и мечтал как можно скорее выбраться отсюда.

Рясной усмехнулся:

— А я вот к тебе ехал, местечко обнаружил замечательное. Перед Раменками поле с ботвой помнишь? А за ним уступчик — ну, точная копия того берега. Против Устрикова такой же уступчик. Так что не горюй, Сергей Андреевич, в следующий раз там повторим.

— Вы думаете, мы все-таки пойдем туда? — спросил Шмелев, и на лице его появился некоторый интерес к происходящему.

— Больше нам идти некуда. Обещаю, что пошлю тебя первым. Эх, черт! — Рясной схватился за поясницу.

— Себя бы пожалели, коли нас не жалко, — сказал Шмелев с упреком.

— Следи за часами. Следи, не отвлекайся.

— Еще три минуты, — заметил Шмелев и прибавил шагу.

Три минуты — совсем не мало. Можно успеть побывать во многих местах. Надо только точно рассчитать, чтобы хватило ровно на три минуты, не заходить слишком далеко и не вспоминать Наташу, потому что для нее никогда не хватало времени, — хотя ведь никогда нельзя знать заранее, куда кривая вывезет.

На улице было много ребят, и после школы все бежали к пруду, где шла игра в «красных» и «белых». Беляки ловили Чапаева. Ребят было много, а Чапаев один, но все-таки каждый из нас хотя бы раз побывал Чапаевым, а я даже дважды, и оба раза меня ловили, потому что я не умел нырять и тут же хлебал воду, а беляки кричали: «Тони, тони!» Тогда я пустился на хитрость и нырнул под мостки — только меня и видели! Ребята перетрусили и побежали за взрослыми. Я совсем закоченел, пока они шарили по пруду баграми. Потом мне надоело, я выскочил на берег, а они за мной с палками: «Сейчас дадим тебе Чапаева!..» Я бежал и быстро согрелся, мне опять стало весело, но после мы уже не играли в эту игру. А у девчонок были свои игры: куклы или классы, или как у той маленькой Кати, которую я так и не видел ни живой, ни мертвой, хотя она жила неподалеку от заставы — за одним лесом и за одной рекой. Мы держались на заставе два дня, пока не поняли, что пора выбираться из окружения. Катя тоже любила играть и в то лето собирала бабочек, накалывала их на тонкие иголки и втыкала в большую коробку со стеклянной крышкой. Коробка с бабочками осталась нетронутой. А вся изба разворочена — сквозь огромную дыру видно, как бомба прошла через крышу, вошла в печь и разнесла на куски весь дом, только бабочки целы. Просто чудо, что они уцелели. И рядом лежал раскрытый дневник: «22 июня. Сегодня неудачный день. Бабочек нет. По радио сказали, что началась война. Мама плачет. Еле ее успокоила». Пол, стены, стол — все залито кровью, и на бабочках тоже кровавые пятна. Я стоял, будто истукан, и не мог сообразить, какое сегодня число, потому что прошло сто лет с той минуты, когда началось все это, — и совсем не так, как нам говорили. Кто же нам говорил, что так будет с Катей? Я выскочил из избы и пошел напрямик через поле. Немец заметил меня, стал кружиться и бить из пулемета. Я выпустил в него всю обойму, а он все кружился: хотел, чтобы я упал или хотя бы лег. А я его не боялся. Я шел и ругался на чем свет стоит — и кулак ему показал. Кто же нам говорил, что они будут так кружиться над нами? Он расстрелял все ленты и улетел. И тогда я лег на землю и заплакал от злости и еще оттого, что все начинается с игры, а кончается окровавленными бабочками.

Шмелев посмотрел на часы и поднял ракетницу.

— Действуй, — сказал Рясной.

Красный след поднялся над соснами, бледно прочертил облака. Лес огласился криками «ура», треском автоматов. Солдаты вскочили и побежали в атаку. Всюду среди сосен мелькали серые фигуры.

Деревья расступились, и за ними открылась безбрежная водная гладь. Полковник Рясной остановился на опушке, наблюдая за тем, как бегут солдаты. Между берегом и лесом было неширокое чистое пространство. Но вот солдаты добежали до берега, прокалывая воображаемыми штыками воображаемые врагов. Скоро вся цепь вышла к берегу — дальше бежать было некуда.

Выбирая места посуше, солдаты ложились на траву, садились на камни, спускались и жадно припадали к воде. Дождь кончился. Солнце краем глянуло из-за туч, висевших над горизонтом, вода в озере сделалась темной, почти свинцовой. Стрельба прекратилась, и над берегом встала тишина.

— В центре хороший взвод, — сказал Рясной. — Кто командир?

— Лейтенант Войновский, — ответил Шмелев.

— Дельный офицер. Что он получил сегодня?

— Он из последнего пополнения. Еще не участвовал.

— А-а, — протянул Рясной. — Вспоминаю. Ты еще рыбу мне тогда за них прислал. Хорошие были судаки.

— Я людей на рыбу не меняю, товарищ полковник.

— Ладно, ладно. Объяви ему благодарность.

— Слушаюсь, — ответил Шмелев.

Вдоль берега были густо раскиданы валуны. Они вырастали прямо из земли, выставив покатые шершавые бока. Между двумя валунами был вырыт окоп полного профиля.

Войновский присел у валуна, очищая грязь, налипшую на сапоги. Он был возбужден и счастлив: взвод первым достиг берега, сбросил «врага» в озеро, и Войновский знал, что это очень важно.