Читаем без скачивания Когда рыдают девы - К. Харрис

– О, вот и вы, дорогая, – поприветствовал жену банкир. – Вы знакомы с лордом Девлином?

 – Знакома. – Хозяйка даже не двинулась, чтобы подать гостю руку.

– Мы встречались на обеде, кажется, у лорда Ливерпуля, – поклонился Себастьян. – Прошлой весной.

– Да, именно. – По всей видимости, упомянутая встреча не произвела на леди Уинтроп благоприятного впечатления. Следовало учесть, что в то время Девлин пользовался репутацией человека, ведущего опасный и скандальный образ жизни.

– Вы здесь из-за смерти этой Теннисон, не так ли? А ведь я предупреждала сэра Стэнли, что сия сумасбродная затея с Камелотом добром не кончится.

Виконт покосился на хозяина, однако лицо Уинтропа хранило прежнее приветливое выражение. Если он и испытывал неловкость за хамское поведение супруги, то ничем этого не выказывал.

– Я так понимаю, вы не разделяете пылкое увлечение сэра Стэнли исследованиями в Кэмлит-Моут? – уточнил Себастьян, допивая вино.

– Не разделяю.

Уинтроп вернул крышку стеклянной витрины на место.

– Моя супруга – богобоязненная женщина, которая тревожится, как бы интерес к островку, проявляемый знатными господами, не усилил пагубную приверженность местных жителей к древним и опасным суевериям.

Дама исподтишка бросила на мужа быстрый взгляд.

– А вы, леди Уинтроп, посещали место раскопок? – полюбопытствовал Себастьян.

– Не вижу прока в раскапывании хлама давным-давно исчезнувших поселений. Что минуло, то минуло. Нас должна беспокоить грядущая участь человечества, а не его прошлое. Все, что людям следует знать, изложено в Священном Писании и в ученых трудах по богословию и морали, созданных по вдохновению от Господа нашего служителями его. И предметом тщательного изучения должен быть промысел божий, а не какие-то позабытые груды камней и разбитые горшки.

– Могу я предложить вам еще вина, лорд Девлин? – ничего не выражающим тоном спросил Уинтроп.

– Нет, благодарю вас, – виконт поставил бокал. – Мне пора ехать.

Ни хозяин, ни хозяйка дома не стали упрашивать гостя остаться.

– Я пошлю слугу за вашим экипажем, – обронила леди Уинтроп.

– Жаль, что не смог больше вам помочь, – произнес банкир несколькими мгновениями позже, провожая визитера до двери и выходя с ним на слепящее солнце.

Себастьян остановился на верху широкой лестницы.

– Скажите, сэр Стэнли: вы полагаете возможным, что смерть мисс Теннисон как-то связана с вашими изысканиями на Кэмлит-Моут?

– Не вижу, каким образом, – отозвался Уинтроп, отворачиваясь и глядя на усыпанную гравием дорожку, где Том как раз останавливал экипаж.

– Но вам ведь известно предание, будто король Артур всего лишь уснул на острове Авалон и что в самый трудный для Англии час он вновь пробудится и поведет нас к победе?

Собеседники пошли вниз по ступеням.

– Я нахожу предания чрезвычайно увлекательными. Легенды о благородных героях и прекрасных девах веками завораживали человечество. Но чтобы в них крылся мотив убийства? Это вряд ли.

Девлин легко вскочил на высокое сиденье двуколки и взял вожжи.

– Всякая идея, владеющая умами, может представлять собой опасность.

– Только для тех, кто страшится идей, – отступил на шаг Уинтроп. – Хорошего дня, милорд.

Себастьян выждал, пока экипаж выедет на дорогу, ведшую к парковым воротам, и только тогда взглянул на своего грума:

– Ну как? Разузнал что-нибудь?

– Чудное это поместье, Трент-Плейс – доложил Том, умевший разговорить чужих слуг. – Похоже, хозяева в нем меняются чуть не каждый божий год.

– Не совсем, но почти, – согласился виконт. Недавним поместьям это было свойственно. Старинные имения могли веками принадлежать одному роду, а новоприобретенные состояния фабрикантов, торговцев и банкиров исчезали так же быстро, как и возникали. – Каково же общее мнение прислуги о нынешних владельцах?

– И под нос себе бурчали, и переглядывались, да только никто ни единой сплетни не выложил. Если хотите знать, слуги боятся.

– Сэра Стэнли? Или его супругу?

– Небось, обоих.

– Любопытно, – обронил Себастьян. – А что думают о раскопках на Кэмлит-Моут?

– Тут тоже не все гладко. Некоторые говорят, мол, это здорово, а другие обзывают свято… святото… – сражался с незнакомым словом Том.

– Святотатством?

– Ага, точно.

– И это тоже любопытно.

Себастьян проехал сквозь массивные новые ворота парка и отпустил вожжи, позволив гнедым лететь до Лондона вскачь, глотая мили. Он видел, как над укатанной дорогой поднимается жаркая дымка, чувствовал, как припекает плечи солнце, с болезненной четкостью примечал яркую зелень каштанов, затенявших ручей, звенящую песню жаворонка, теплый ветерок. И не мог перестать думать о полной сил, умной молодой женщине, чье бледное тело ожидало его на холодном гранитном столе доктора Гибсона. Для нее все красоты нынешнего дня – как и любого другого – были утрачены навсегда.

К тому времени, когда экипаж остановился перед хирургическим кабинетом Пола Гибсона на Тауэр-Хилл, шерсть гнедых потемнела и взмокла от пота.

– Забирай лошадей домой и хорошенечко за ними поухаживай, – велел Себастьян, вручая вожжи груму.

– Сделаю, хозяин. – Виконт спрыгнул на узкий тротуар, а Том перелез на сидение. – Хотите, чтобы я вернулся с серыми?

Девлин покачал головой.

– Я за тобой пришлю, если понадобится.

Себастьян постоял несколько секунд, наблюдая, как ловко юный грум прокладывает себе путь на запад в толчее телег и угольных фургонов. У подножия холма мальчик в потрепанной одежде ритмично стучал в барабан, привлекая внимание покупателей к стоявшему рядом уличному торговцу, который предлагал жареную рыбу. Рядом женщина с тележкой продавала заливных угрей, а худощавый мужчина в желтовато-коричневом сюртуке поил невзрачную чалую лошадку из старого фонтана, встроенного в стене углового дома. Затем, рассудив, что только оттягивает неизбежное, Девлин повернулся и нырнул в зловонный проулочек, ведший к заброшенному двору позади хирургического кабинета Гибсона.

В глубине двора стояло небольшое каменное строение, используемое анатомом как для официально назначенных вскрытий, так и для подпольного иссечения трупов, похищенных под покровом ночи с городских погостов темными, опасными личностями. Приближаясь к открытой настежь двери, Себастьян мог видеть женское тело, простертое на гранитной плите в центре единственной комнаты с высоко расположенным окном.

Даже после смерти мисс Габриель Теннисон оставалась красавицей: изящно вылепленные черты, крупный рот с короткой, чуть вздернутой верхней губкой, роскошные, густые и волнистые, каштановые волосы. Девлин остановился на пороге, всматриваясь в лицо жертвы.