Читаем без скачивания Аферист - Евгений Анатольевич Аверин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Низенькая дверь ведет в сени, довольно просторные. И из сеней я учуял запах. Слегка только пахнуло, а я уже понял, с какой стороны и что варят. Ну, примерно. Из сеней я попал во двор. Три строения не меньше избы, но явно хозяйственного назначения, в отдалении — баня.
Запах доносился с боку. Под открытым навесом маленькая каменная печь с трубой. На ней котел с варевом. Алена стоит, улыбается, руки в боки. Белая рубаха, сверху приталенный сарафан. Платка нет, соломенные волосы заплетены в две косы.
— Проснулся спаситель, — Домна вышла из сарая, — Алена с утра по силкам пробежала, две тетерки попались. Будет тебе угощение.
— Как попались?
— Как попадают? А вчера понятливый был. Командовал, чисто енерал.
— Тетя Домна, вы меня извините, но мне многое придется объяснять. Я кое-чего припомнил. Жил я не в России. Может, в Америке. В Южной. И здесь первый раз в жизни. А куда шел, откуда и кто, не помню и все тут.
— Ишь, припомнил. Так спрашивай, ежели не понятно. Хошь меня, а хошь Аленку.
— Алена, ты поймала дичь?
— Нет, она сама прибежала, от перьев отряхнулась да в котел полезла, — смеется Алена.
— Да еще и кашей обсыпалась, — заливается Домна.
— Смех смехом, а ты умеешь ставить эти силки?
— И ты научишься. Не такое мудрено дело. — Алена опустила глаза, — здесь мы дома. Никто нам не указ. Птицу или зайца Бог пошлет, так не голодаем. К зиме коль в разум придешь, придумаешь, как и лося добыть.
Я хотел спросить про лицензию. Но какая тут лицензия? Круглый год все звери твои. А зимой, потому что холодильника нет.
— Алена, лес большой тут?
— Шел, не видел что ли?
— Мы верст двадцать прошли.
— Так это самые ближние деревни. Мереславская сторона, губерния. Граница по болоту или вовсе ее нет. А в другую сторону, на Костромскую и сорок будет до ближайшего жилья. А ежели на север идти, то и вовсе бесконечная тайга до самого окияну. Не боись, не доберутся. Кроме дядьки Ефима никто место сие не знает.
— Ты, вот что, — Домна кивнула девушке, — пока настаивается, попарить надо молодца. А после уж и кормить.
Низкая черная ушедшая в землю банька доверия не внушала. Я разделся, положил свое тряпье на могучую скамейку из трех чурбаков и пополам пиленного бревна. Оконце света пропускало, только чтобы не запнуться сразу. Внутри жара.
— Что встал? Давай на полок.
Сзади стояла Алена в белой рубахе.
— Вместе будем? — вспоминались старинные банные обычаи.
— А кто тебя парить будет?
— Веником?
— Могу и дубьем, коль охота будет.
В ведрах запарены ветки и травы. Алена плеснула на камни, и пар размыл ее фигуру.
— Алена, без обид, тебе сколько лет?
— Пятнадцать. Скоро уж шестнадцать будет. А тебе?
— Двадцать три, вроде как.
— А чего спрашивал? Не старая еще. Это парням годно постарше. И все ничего. А бабий век короток.
— Ты про замужество?
— А про что еще?
— Пятнадцать разве не рано?
— В америке твоей рано поди. А у нас и в двенадцать выдают. Помещик Краснов сам о тридцати пяти годах, а взял за себя барыню четырнадцати лет. Так то баре, крестьяне раньше сватают.
— Так это же дети.
— Какие дети? Женское началось, так уже девушка. Еще скажи, в двадцать лет в чадах ходят.
— В четырнадцать рожать женщина еще не готова.
— А в тридцать пять уже никак. Только и отпущено, считай, двадцать лет.
Алена взяла веник и умело хлестала меня, растирала пучками трав и веток. После выгнала на улицу. За баней оказался родник, обложенный камнями. Он тек сначала во врытый дубовый сруб, а далее ручьем в лес. Я нырнул в купальню, следом с визгом плюхнулась Алена. Картинка в глазах стала четкая. Как пелена спала. Я толчком выбрался на край, подал ей руку. Секунду полюбовался на обтянутое рубахой мокрое тело, и мы побежали в баню.
Не могу я восторженные взгляды обломать. Ребенок. Взрослый, побитый жизнью, но наивный ребенок. Считает, что я не просто так ее спас, рисковал жизнью, а послан свыше, предназначен. Теперь я — ее герой. Вида старается не казать. Но ходит за мной, как за малым дитем. Показывает, рассказывает, буквально, соринки сдувает.
После бани меня ждала обновка — синяя рубаха и новые порты домотканные. Все крепкое, не чета китайским или турецким изделиям. Я переоделся.
На завтрак или обед скорее — похлебка из тетерок с гречневой кашей и травами. Очень густая и очень вкусная. Домна на столе прямо поставила деревянную лохань. Черпаком навалила целую. Мне выдали деревянную ложку с погрызенными краями. «Сам потом себе вырежешь, — прокомментировала Домна мой взгляд, — эту Аленка в малолетстве покусала». Помолились на восток и уселись. Мы хлебаем по очереди. Сначала Домна, потом я, и Алена. После жижи тетка раздала мясо. Я съел все, что предложили. И в кои-то веки наелся. Чаевничать решили через час.
А пока я узнал их историю, но полагаю, что не всю. Сестра Домны, Настя была сильной знахаркой. Травы, грибы, коренья и даже жуки находили свое применение. Жили они в той деревне, где мы ночевали. Настя и Домна были вольными. Но Настя вышла замуж по любви за крестьянина и стала крепостной. Внезапно погибает муж. Вдовья доля горькая. Из близких родственников здесь только одна сестра, сама незамужняя дева, да Ефим, старший брат мужа. Нанялась Настя в помощь к одному крестьянину торговать на ярмарке. Приметил ее там барин, старый, богатый и своенравный. И не мудрено глазу зацепиться, если Алена на мать похожа. Стал заезжать к помещику Тростянскому, да торговаться. И купил вдову за пять тысяч. Деньжищи огромные. В Москве камердинера грамотного за такие деньги купить можно. А в Меряславле и подавно, два каменных дома построишь.
Что дальше случилось, не ведомо. На следующий день барин, ее купивший, заявил, что она по дороге в речку бросилась, да утопла. И хоронить некого. Алену Домна себе забрала, но приказчик ей напоминал постоянно, что имущество это господское. Ей положили пятьдесят рублей в год оброку за проживание. С большим трудом удалось собирать, по крохам, чтоб недоимки не было. Невзлюбилприказчик ее, да еще и крестьян натравил, что, дескать, порчу наводит на скотину. Оттого удои плохие. Даже побили ее раз. И решила она в лес уйти. В своем доме появляется иногда только. Огород разбит маленький, чтоб показать наличие хозяев, а основное хозяйство на лесном хуторе. Домна сама
