Читаем без скачивания Стихи - Илья Эренбург

В Испании.

Опять тоска.

Опять несносная тревога

Кричит над городом ночным.

Друзья, перед такой дорогой

Присядем малость, помолчим,

Припомним все, как домочадцы,Ту резеду и те дожди, Чтоб не понять, не догадаться, Какое горе впереди.

1939

Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

Верность – прямо дорога без петель,

Верность – зрелой души добродетель,

Верность – августа слава и дым,

Зной, его не понять молодым,

Верность – вместе под пули ходили,

Вместе верных друзей хоронили.

Грусть и мужество – не расскажу.

Верность хлебу и верность ножу,

Верность смерти и верность обидам.

Бреда сердца не вспомню, не выдам.

В сердце целься! Пройдут по тебе

Верность сердцу и верность судьбе.

1939

Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

Проснусь, и сразу: не увижу я

Ее, горячую и рыжую,

Ее, сухую, молчаливую,

Одну под низкою оливою,

Не улыбнется мне приветливо

Дорога розовыми петлями,

Я не увижу горю почести,

Заботливость и одиночество,

Куэнку с красными обвалами

И белую до рези Малагу,

Ее тоску великодушную,

Июль с игрушечными пушками,

Мадрид, что прикрывал ладонями

Детей последнюю бессонницу.

1939

Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

Бои забудутся, и вечер щедрый

Земные обласкает борозды,

И будет человек справлять у Эбро

Обыкновенные свои труды.

Все зарастет – развалины и память,

Зола олив не скажет об огне,

И не обмолвится могильный камень

О розовом потерянном зерне.

Совьют себе другие гнезда птицы,

Другой словарь придумает весна.

Но вдруг в разгул полуденной столицы

Вмешается такая тишина,

Что почтальон, дрожа, уронит письма,

Шоферы отвернутся от руля,

И над губами высоко повиснет

Вина оледеневшая струя,

Певцы гитару от груди отнимут,

Замрет среди пустыни паровоз,

И молча женщина протянет сыну

Патронов соты и надежды воск.

1939

Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

Пред зрелищем небес, пред мира ширью,

Пред прелестью любого лепестка

Мне жизнь подсказывает перемирье,

И тщится горю изменить рука.

Как ласточки летают в поднебесье!

Как тих и дивен голубой покров!

Цветов и форм простое равновесье

Приостанавливает ход часов.

Тогда, чтоб у любви не засидеться,

Я вспоминаю средь ночи огонь,

Короткие гроба в чужой мертвецкой

И детскую холодную ладонь.

Глаза к огромной ночи приневолить,

Чтоб сердце не разнежилось, грустя,

Чтоб ненависть собой кормить и холить,

Как самое любимое дитя. 1939 или 1940

Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

Ты вспомнил все. Остыла пыль дороги.

А у ноги хлопочут муравьи,

И это – тоже мир, один из многих,

Его не тронут горести твои.

Как разгадать, о чем бормочет воздух!

Зачем закат заночевал в листве!

И если вечером взглянуть на звезды,

Как разыскать себя в густой траве! 1939 или 1940 Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА

Что было городом – дремучий лес,

И человек, услышав крик зловещий,

Зарылся в ночь от ярости небес,

Как червь слепой, томится и трепещет.

Ему теперь и звезды невдомек,

Глаза закрыты, и забиты ставни.

Но вдруг какой-то беглый огонек -

Напоминание о жизни давней.

Кто тот прохожий! И куда спешит!

В кого влюблен!

Скажи ты мне на милость!

Ведь огонька столь необычен вид,

Что кажется – вся жизнь переменилась.

Откинуть мишуру минувших лет,

Принять всю грусть, всю наготу природы,

Но только пронести короткий свет

Сквозь черные, томительные годы! 1939 или 1940 Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

Мы жили в те воинственные годы,

Когда, как джунглей буйные слоны,

Леса ломали юные народы

И прорывались в сон, истомлены.

Такой разгон, такое непоседство,

Что в ночь одну разгладились межи,

Растаял полюс, будто иней детства,

И замерли, пристыжены, стрижи.

Хребту приказано, чтоб расступиться,

Русло свое оставила река,

На север двинулись полки пшеницы,

И розы зацвели среди песка.

Так подчинил себе высокий разум

Лёт облака и смутный ход корней,

И стала ночь, обглоданная глазом,

Еще непостижимей и черней.

Стихи писали про любви уловки,

В подсумок зарывали дневники,

А женщины рожали на зимовке,

И уходили в море моряки.

1940

Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

В городе брошенных душ и обид

Горе не спросит и ночь промолчит.

Ночь молчалива, и город уснул.

Смутный доходит до города гул:

Это под темной больной синевой

Мертвому городу снится живой,

Это проходит по голой земле Сон о веселом большом корабле,Ветер попутен, и гавань тесна, В дальнее плаванье вышла весна.

Люди считают на мачтах огни;

Где он причалит, гадают они.

В городе горе, и ночь напролет

Люди гадают, когда он придет.

Ветер вздувает в ночи паруса.

Мертвые слышат живых голоса.

1940

Илья Эренбург. Стихотворения.

Москва: Советская Россия, 1982.

Есть в Ленинграде, кроме неба и Невы,

Простора площадей, разросшейся листвы,

И кроме статуй, и мостов, и снов державы, И кроме незакрывшейся, как рана, славы, Которая проходит ночью по проспектам, Почти незримая, из серебра и пепла,Есть в Ленинграде жесткие глаза и та, Для прошлого загадочная, немота, Тот горько сжатый рот, те обручи на сердце, Что, может быть, одни спасли его от смерти.

И если ты – гранит, учись у глаз горячих:

Они сухи, сухи, когда и камни плачут.

1945

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

О, дайте вечность мне,- и вечность я отдам За равнодушие к обидам и годам. (И. Анненский) В печальном парке, где дрожит зола, Она стоит, по-прежнему бела.

Ее богиней мира называли,

Она стоит на прежнем пьедестале.

Ее обидели давным-давно.

Она из мрамора, ей все равно.

Ее не тронет этот день распятый,

А я стою, как он стоял когда-то.

Нет вечности, и мира тоже нет,

И не на что менять остаток скверных лет.

Есть только мрамор и остывший пепел.

Прикрой его, листва: он слишком светел.

1945

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Не раз в те грозные, больные годы,

Под шум войны, средь нищенства природы,

Я перечитывал стихи Ронсара,

И волшебство полуденного дара,

Игра любви, печали легкой тайна,

Слова, рожденные как бы случайно,

Законы строгие спокойной речи

Пугали мир ущерба и увечий.

Как это просто все! Как недоступно!

Любимая, дышать и то преступно…

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Умереть и то казалось легче,

Был здесь каждый камень мил и дорог.

Вывозили пушки. Жгли запасы нефти.

Падал черный дождь на черный город.

Женщина сказала пехотинцу (Слезы черные из глаз катились):

"Погоди, любимый, мы простимся",И глаза его остановились.

Я увидел этот взгляд унылый.

Было в городе черно и пусто.

Вместе с пехотинцем уходило

Темное, как человек, искусство.

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Не для того писал Бальзак.

Чужих солдат чугунный шаг.

Ночь навалилась, горяча.

Бензин и конская моча.

Не для того – камням молюсь -

Упал на камни Делеклюз.

Не для того тот город рос,

Не для того те годы гроз,

Цветов и звуков естество,

Не для того, не для того!

Лежит расстрелянный без пуль.

На голой улице патруль.

Так люди предали слова,

Траву так предала трава,

Предать себя, предать других.

А город пуст и город тих,

И тяжелее чугуна

Угодливая тишина.

По городу они идут,